Я твоя
Шрифт:
Музыка кончилась, и Яльсикар, обернувшись, обнял ее за талию и вывел из зала на внешнюю площадку с садом. Здесь они были одни. Девушка создала себе бокал шампанского и сделала глоток, отходя подальше от него.
– И по поводу Лея. Я приказал ему арестовать тебя только потому, что Шон был занят, а мне самому, извини, было недосуг. А больше никто посвящен в дело не был.
– В какое дело?
– не поняла Дестина.
– О поиске педофила. И вообще, твой арест не должен был стать достоянием гласности, ведь Айи не собирался тебя осуждать. Поэтому так вышло, что кроме Лея, больше
– А ты?
– Что я?
– Ты бы осудил меня, если бы Ксеар не был против?
– Да какая теперь разница?
– улыбнулся Яльсикар.
– Ты в седьмом. Если никого не убьешь, тебя никто уже не выгонит.
Дестина поняла это так, что он бы ее все-таки осудил. Но теперь это и впрямь было неважно. Она вгляделась в темное лицо своего собеседника и нахмурилась:
– Я не понимаю, к чему весь этот разговор?
– Просто так... для размышления, - он отвел взгляд.
– Ты что, сводничаешь, что ли?
– изумилась Дестина.
Бьякка поморщился.
– Ничего подобного, - отрезал он.
– Это ваши с ним дела. Просто хотел, чтобы ты знала.
– Ты ведь знал про меня с Леем, да?
– Знал, - согласился Яльсикар, глядя ей в глаза.
– Айи знает?
Бьякка пожал плечами:
– Я ему не говорил, если ты об этом. Возможно, что и не знает.
– Ладно. Спасибо.
Повинуясь какому-то внезапному порыву, Дестина подошла к Яльсикару, быстро поцеловала его в щеку и убежала в зал. Бьякка закатил глаза, посмотрев ей вслед, и покачал головой.
Вылетев в зал, Дестина натолкнулась прямо на жениха. Айи поддержал ее за локоть, потом обнял за талию и сразу повел в танце:
– Ты где была?
– весьма недружелюбным тоном осведомился он, склоняясь к ее уху.
– Как где? Целовалась с поклонником на балконе, - огрызнулась она и проследила его взгляд, который мгновенно упал на ее губы.
– Не смешно. Я тебя серьезно предупреждаю, если ты только...
– Да-да-да, слышала. Ты меня выгонишь.
В этот момент из проема двери в сад показался Яльсикар, и Айи дернул губами:
– Это твой поклонник?
– Ага. Самый пылкий.
Тут Ксеар все-таки улыбнулся, и Дестина невольно улыбнулась тоже, хоть и злилась на его авторитарный тон и нелепые подозрения. И все же это лучше, чем напускная холодность и вечно равнодушный взгляд. Последний обижал ее до слез. Она и представить не могла, как ее будет обижать его безразличие. С тех пор, как они объявили о помолвке, она принимала участие в нескольких официальных мероприятиях с его участием, и ни разу он не разговаривал с ней по-человечески. Дестина поняла, что в последний раз ей удалось всерьез задеть его, но прошло уже столько времени - пора бы ее простить. И тогда, быть может, у нее будет призрачный шанс.
Правда, она не понимала, насколько еще ее хватит – последняя попытка месяц назад далась ей очень тяжело, и результат был нулевым. Они тогда вместе посетили мировой чемпионат по скоростным полетам, и, после их окончания, Дестина попросила уделить ей несколько минут наедине.
– Только не у меня, - холодно сказал Айи, и она кивнула, соглашаясь пригласить его к себе –
– Я… я… пыталась ее переделать, - невольно начала оправдываться Дестина. – У меня плохо получается модерировать.
– Это заметно.
Один из уголков его губ пополз вверх в насмешке, и она покраснела: стены были разгромлены, полоток зиял дырой, под ногами при каждом шаге хрустели осколки камня, стекла и штукатурки.
– Спальня по-прежнему выглядит стандартно, я ее не трогала, мы могли бы поговорить там… - залепетала Дестина, гадая про себя – поймет ли он, что она намеренно от злости разнесла свою гостиную, когда потерпела неудачу с модерированием пространства?
Ксеар поднял бровь, обдав ее очередной порцией холода:
– В спальне нам с тобой точно нечего делать, - процедил он, прикрыл глаза, что-то прошептал, и из гостиной в два счета исчез весь мусор и обломки.
– Тебе дать денег на модератора?
– скучающе спросил Айи, как только очистил помещение, и уселся на диван. Дестина подняла бровь:
– Пригласить модератора, неужели? Может, ты мне посоветуешь такого, который не знает о нашей помолвке и не удивится, что я живу здесь? – сердито спросила она, униженная насмешкой в его глазах. Черт, она же клялась себе в начале дня, что не станет с ним спорить. Что будет говорить лишь о примирении и о своей неправоте, и смиренно попросит прощения за все неудобства и хлопоты, которые причинила ему. И тогда, возможно, он улыбнется ей, и даже поцелует…
Теперь она понимала, как глупо было о таком мечтать – их диалог всегда складывался иначе, чем в мечтах, и вот результат - глаза Айи не отражали ни малейшего желания ее поцеловать. Их выражение было таким, что расшифровывать его совершенно не хотелось.
– Ну… тогда ты могла бы попросить Альбумену научить тебя. У меня нет ни малейшего желания этим заниматься, - сухо ответил он. – Если это все…
Дестина отступила, опустив глаза, скрывая от него боль, которую ему удалось причинить ей последней фразой. Она даже не могла бы сказать, что ранило сильнее – слова или скука, сквозившая в тоне, каким они были произнесены. Сколько, сколько, сколько еще раз ей надо будет убеждаться, что она ему больше не интересна?
– Пожалуй, это действительно все, - глухо произнесла она, адресуя это больше себе, чем ему. Она не сказала ему ни слова из того, что собиралась, но теперь было очевидно, что не стоило и начинать.
Ксеар поднялся, но потом вздохнул, повернулся и шагнул к ней:
– Ладно. У меня есть полчаса. Ты готова? – буркнул он торопливо, словно боясь передумать.
– Правда? – вскинулась она.
– Выбирай стену, - отрезал он, не глядя на нее. Его лицо было абсолютно непроницаемым, но Дестина закусила губу, скрывая улыбку, и указала на противоположную стену.