Шрифт:
Глава 1. Поселение
Звездный день Шерифа подходил к концу. Главная роль в ежегодных демократических выборах президента Поселения. Все население, обязанное участвовать в выборах, выстроилось в длинную очередь под моросящим дождем и месило грязюку, выдавливая ее из размороженного за ночь мха.
В середине главной площади торчало сооружение из старых шпал похожее на виселицу. Звалась эта чертовщина «Весы демократии». С горизонтальной стойки свисала длинная палка, привязанная за середину веревкой, к концам которой были приделаны два одинаковых металлических тазика. На одном тазике было написано белой краской «Могло быть лучше». На втором тазике такими же кривыми буквами выведено «Могло быть
– Радостнее! Радостнее, граждане,– наиграно бодро прокричал Шериф,– у нас сегодня праздник демократии, а не похороны. Активнее подходим. Делаем свой выбор. Каждый голос имеет свой вес!
Скудные эпитеты, которые донеслись до его ушей, были совершенно нецензурными даже в тяжкие времена выживания.
– Шевелитесь там, впереди,– крикнул кто-то из середины очереди,– жрать хочется.
Процедура голосования длилась уже почти полтора часа и люди начали замерзать под порывами ветра и мороси пополам со снегом. Жетоны голосования брякали в железные тазики с прежней скоростью. Шериф методично ставил отметки о проголосовавших в Толмуте, принимал от кого крестик, от кого подпись или иную закорючку. Неграждане, сначала толпившиеся около «виселицы» в надежде на хоть какое-то событие, разочаровано потянулись в более интересное место. Через несколько минут должен был открыться единственный в Поселении бар. Сегодня, в честь праздника, ежедневная доза халявного самогона увеличена вдвое для всех жителей.
Бар назывался просто – «Бар». С фантазией у местных жителей было совсем плохо. Да и откуда ей взяться. Большинство молодежи вообще плохо себе представляли значение этого слова.
– Вечерок будет тот еще,– пробормотал Шериф в сторону своих помощников без надежды, что они его услышат,– представляете, как эти счастливчики, накачавшись самогоном, начнут выяснять, кто голосовал «правильно», а кто «как протухшая выдра»?
Брок, если и услышал, то, скорее всего, ни песца не понял. С русским у него еще было плоховато. А вот Элла опять ушла в себя. Взгляд остекленел у чертовой бабы.
Собиравшиеся на вечернюю и ночную работы тоже покинули «веселье». Последние в очереди граждане приняли от Шерифа свои жетоны, и, не целясь, швырнув их в чаши «весов», с чавканьем выдирая из мокрого мха разбухшую обувку, побежали в сторону «Бара». Кто за ежедневной выпивкой, кто в «БарДак», за услугами местных красавиц и красавцев. Нравы в поселении поддерживались вольные, что уж тут говорить. Феминизм и гендерное равноправие так и брызгали во все стороны фонтанами либерализма и демократии. Демократия, туды ее растуды.
Шериф хлопнул своим Толмутом. Бахнуло, как выстрел из двенадцатого калибра. Элла вздрогнула и зашевелилась, недоуменно озираясь вокруг себя.
Шерифу хотелось в Бар.
– Ну, что у нас?– Почти бодро спросил он помощника Эллу,– как в этом году?
– «Могло быть и хуже», Шериф. Причем со значительным перевесом. На что им жаловаться?
– Шеф, жё ви скорёй опять дормир. Я спать, – прогрохотал Брок с тяжелым французским акцентом,– жю сви трес фатике. Моя уставаль очшень, Шеф.
– Собери жетоны и отнеси в офис. А потом проваливай дрыхнуть, ленивая черная жопа,– дружелюбно огрызнулся Шериф,– только б тебе дрыхнуть. Жду тебя в баре через три часа. Сегодня будет с кем потолкаться.
Брок, почесав покрытые пятнами экземы огромные черные руки, начал пересыпать пятирублевки из тазиков в ведро. Шериф развернулся и, глянув на начинающее темнеть серое с черными язвами небо, поволок разбухшие сапожищи в сторону Ангара в горе. Обернувшись, он крикнул помощникам:
– Стволы опять не оставьте на площади. Уволю к чертям.
Вот и закончилось голосование. Демократические принципы нового общества не были попраны. Можно привести в порядок свои записи и составить официальный рапорт. Президент не будет толкать в этом году повинную речь, все пойдет своим чередом. В прошлом году после гибели четырнадцати граждан от банды «Байкеров» Президенту накидали полный тазик «Могло быть и лучше», а кто-то особо одаренный, сотворил огромную вонючую кучу под дверью его офиса. В результате Президенту пришлось три часа трепать языком на площади и клясться в исправлении ошибок. Он охрип, втирая лениво собравшимся гражданам про безопасность и новые правила сопровождения групп поисковиков. Это была унизительная процедура и за четырнадцать лет она повторилась всего лишь пять раз.
Шериф подходил к воротам Ангара, выдолбленного в советские времена в нависающей над Поселением гранитной горе, на которых как раз зажглись единственные наружные электрические огни. Перед исполинскими створками на стуле сидел стражник Коля Снайпер. Год назад после ранения у него ампутировали обе ноги до колен, и теперь он жил в Ангаре, выполняя функцию контролера, по собственному усмотрению пуская в Ангар жителей, а иногда и не выпуская их обратно. Инструкции он начисто игнорировал и нередко человек вынужден был опаздывать на свою работу. Только после участия Шерифа или главы обороны Майора, Коля пожимал плечами и оправдывался тем, что: «подозрительный он какой-то был».
Сейчас Коля сидел на простом деревянном стуле, выставив перед собой свои культи с завязанными штанинами. Несмотря на морозец и осадки, был он в одной майке. Толстыми голыми руками поглаживал цевье СВЛК-14 «Сумрак» и нашептывал ей ласковые слова. Это была его девушка. Самые крепкие, выхухоль их дери, семейные отношения в Поселении. «Сумрак» по имени Вера была одна из четырех снайперских винтовок у охраны. В случае тревоги и опасности за Забором, двое других стражников Ангара неслись к выходу, пихали под мышки Коли две гладких палки и тащили его на «Точку» на верхушке горы. Оттуда четыре месяца назад Коля поставил личный рекорд – снял улепетывающего на велосипеде «байкера» с расстояния почти в три километра. Выстрел пришелся точно в голову ничего не опасающегося подонка. Наши разведчики, когда подобрали его… Не хочется рассказывать, что они сделали. Ненавидят парни этих ублюдков.
Боль скрутила Шерифа прямо около Коли, и он остановился, прислонившись к ржавой металлической стене. Коля посмотрел снизу на его перекосившуюся рожу:
– Приперло, Шериф? Понимаю. Как сегодня прошло? За меня не забыл кинуть жетон?
Шериф отдышался и, выпрямившись, вытер выступивший на лице пот тыльной стороной правой ладони.
– А как же. Конечно, проголосовал за тебя. Все чин-чином, с оглашением перед электоратом и подписью. Как ты велел.
– И демократия в который раз победила,– хмыкнул Коля,– иди внутрь, совсем серый стал. Сходил бы к Ветеринару.