Я умер вчера
Шрифт:
Теперь на экране был человек, которого я помнил очень хорошо. Татьяна Томилина. В студии я видел ее уже в гриме, и она тогда показалась мне довольно привлекательной дамой. Теперь же она выглядела просто уродиной. Без грима, да еще и свет неправильно поставлен…
– Я просто в отчаянии, – говорила она в камеру дрожащим голосом. – Журналисты набросились на меня со всех сторон, обвиняя в бесталанном графоманстве и в загребании бешеных гонораров. Я полностью утратила уверенность в себе, я не могу дописать книгу, которую начала. Наверное, я вообще больше никогда не буду браться за книги. Не знаю, как теперь жить… Хорошо, что есть человек, который старается мне помочь. Он – моя единственная надежда. Только
– Кто этот человек? – спросил голос за кадром.
– Как ни странно, журналист. Он пришел ко мне с предложением подготовить материал, который восстановил бы мою репутацию. Я отказалась, потому что унизительно оправдываться, если тебя считают бесталанной. Я очень переживала, и тогда он сказал, что может предложить мне другую жизнь, в которой все мои проблемы будут решены. И теперь я надеюсь только на него.
Снова остановка пленки.
– Ну как, Александр Юрьевич, вам это ничего не напоминает?
– Ничего, – я пожал плечами. – На меня журналисты со всех сторон не набрасывались. Так, куснули легонько один раз, гавкнули – и в будку спрятались.
Я действительно не видел ничего общего между собой и этой писательницей. Никто не обвинял меня в бесталанности, и творческий запал у меня не иссяк. А то, что в трудную минуту какой-то журналист протянул ей руку помощи, как протянул ее мне в трудную минуту Лутов, так ничего удивительного. У каждого человека случаются трудные периоды, и почти каждому кто-то рано или поздно приходит на помощь.
– Ну, раз не напоминает, тогда будем смотреть еще, – сказала Каменская, в очередной раз нажимая кнопку.
Теперь сюжет был более динамичным. На экране появилось еще одно знакомое лицо. Это был мой сокурсник, я знал, что сейчас он работает в одной из крупных газет.
– В вашей газете опубликована статья «Бешеные деньги», подписанная вашим именем. Кто ее написал на самом деле?
– Это не имеет значения. Мы с вами уже выяснили, что статья заказная.
На экране появилась газетная полоса. Мне хорошо были видны и заголовок, и отмеченные голубым маркером строчки и абзацы, где постоянно мелькало имя Томилиной в соседстве с пятизначными цифрами.
– Вы можете назвать человека, который ее заказал?
– Я его не знаю. Он имел дело не со мной, а с главным редактором. Но я его видел.
– Вы можете его узнать по фотографии?
– Разумеется. У него очень заметная внешность.
Теперь на экране появились чьи-то руки, раскладывающие фотографии на столе перед моим сокурсником. Надо же, я не могу вспомнить его фамилию. Помню только, что Вовчик.
– Посмотрите, нет ли среди этих людей того человека, который заказал статью.
– Есть.
– Вы его узнали?
– Да, узнал.
– Возьмите, пожалуйста, фотографию в руки и покажите в камеру.
У меня потемнело в глазах. С экрана на меня смотрел Лутов. Я еще не успел осознать случившееся, а сюжет уже стремительно двигался дальше. Еще один газетчик, еще один крупный план газетной статьи с выделенными маркером абзацами, снова раскладываются фотографии, и опять со снимка прямо в камеру смотрят добрые глаза Лутова. И опять: сотрудник газеты, статья, фотография…
– И последний сюжет, Александр Юрьевич. Наберитесь терпения, он совсем короткий, – сказала Каменская.
На экране снова появилась Томилина. Перед ней тоже раскладывали фотографии.
– Есть среди этих людей человек, который вам знаком? – задается ей вопрос.
– Есть.
– Кто этот человек? При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Я не знаю, как его зовут, он не назвал своего имени. Это тот самый журналист, который хотел реабилитировать меня в печати. Он единственный, кто поддержал меня и предложил помощь.
– Покажите нам фотографию,
Когда я уже в десятый раз увидел на экране лицо Лутова, я даже не удивился. Но все равно ничего не понимал.
Экран погас, а я все сидел, как будто превратился в камень. Внезапно сильно разболелась голова, заныло сердце.
– А вам что он обещал? – спросила Каменская.
Я молчал. Разум отказывался верить в происходящее. Лутов не мог меня обмануть. Пусть он трижды, пусть десять раз обманщик, но он же обещал мне помочь, и он слово сдержит. Потому что надеяться мне вообще больше не на кого. Жить мне негде, вернуться к Вике я не смогу, мне стыдно. Остаться в программе я тоже не смогу, я ведь заявил уже о своем уходе, и на мое место подыскали человека. В другую программу меня не возьмут, потому что репутация испорчена. Ребята погибли, я не смог удержать программу на нужном уровне и в газетах появилась разгромная статья, сам я после этого быстренько смотал удочки – кому такой работник нужен? Если я сейчас начну давать показания о Лутове, у него будут неприятности, может быть, эти неприятности коснутся и того центра, куда я собираюсь уйти. А я останусь ни с чем.
– Александр Юрьевич, я повторяю свой вопрос: что вам обещал Лутов? – Я не понимаю, о чем вы говорите, – с усилием пробормотал я.
– Вы знакомы с тем человеком, фотографию которого вам показывали только что на кассете?
– Нет.
– Неправда, Александр Юрьевич. Вы бывали у него дома, это подтвердила его жена. Я понимаю, вам этот человек очень симпатичен и вы не хотите навлекать на него неприятности. Я уважаю ваши чувства. Поэтому я просто порассуждаю вслух, а вы вольны соглашаться со мной или не соглашаться. Но я очень надеюсь на ваш здравый смысл. Некая организация решила, что вы ей очень необходимы. Просто позарез. И начала против вас развернутое наступление. К вам на передачу приходит руководитель некоего кризисного центра, в связи с чем вы знакомитесь с Лутовым, неудачливым актером. Лутов делает первые шаги, общается с вами, но, вероятно, недолго. Присмотревшись к вам, они стали действовать активно и целенаправленно. Для начала они убили директора вашей программы Андреева и корреспондента Бондаренко. Дав вам несколько дней попереживать, к вам подсылают человека, который ловко разыгрывает спектакль прямо у стен этого здания, где мы с вами сейчас находимся. Этот человек не имеет никакого отношения к уголовному розыску и вообще к милиции, но он умело вкладывает вам в голову мысль о том, что ваша жена заказала убийство, желая от вас избавиться. После этого вы начинаете жить в постоянном ожидании смерти. Ваша жизнь превратилась в кошмар, и вот тут-то вы очень удачно вспоминаете о Лутове. Вернее, он не дает вам забыть о себе. Вы вдумайтесь, Александр Юрьевич: чтобы заполучить вас, они не остановились перед тем, чтобы убить двух человек, которые им ничем не помешали. Вас нужно было выбить из седла, и для этого были принесены в жертву две жизни. Вам самому не страшно принимать помощь от таких людей?
Я не хотел ее слушать. Что она говорит? Что за бред? Все это специально подстроено? Но зачем? Нет, нет и нет. Лутов – умный, добрый и достойный человек, он не может иметь к этому отношения. Он просто хочет мне помочь.
– Вы несете чепуху, – твердо сказал я. – Я не верю ни одному вашему слову.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась она. – Разубедите меня. Я готова выслушать ваши доводы. Но прошу вас не забывать о Томилиной. Именно Лутов организовал травлю ее в прессе, и именно он потом пришел с предложением помочь. Не исключайте, пожалуйста, эту историю из ваших рассуждений. И еще одно: если я не права и убийства Андреева и Бондаренко совершены по другим мотивам, то придумайте мне объяснение, кому и зачем понадобилось выдумывать историю с наемным убийцей.