Я умер вчера

Маринина Александра

Расчет, однако, себя не оправдал. Оба свидетеля, точнее, свидетель и свидетельница, недавно разведенные муж и жена, никаких отношений с Пашковой после окончания института не поддерживали и ничего о ее судьбе не знали. Об институтских годах рассказывали охотно и подробно, но никакой интересной фактуры, кроме характеристики личности погибшей, не дали. Инна, по их словам, вовсе не была замкнутой и нелюдимой, просто делала вид, чтобы к ней не цеплялись. Она очень интересовалась мистикой, магией, учениями о духе и потусторонних силах, но поскольку в среде студентов-медиков это вызывало только иронию, девушка старалась скрывать свои пристрастия. С теми же, с кем дружила, она была веселой и общительной, любила танцевать, могла гулять всю ночь напролет, а утром являлась на занятия свежая и бодрая, без малейшего следа усталости и похмелья. Супруги-свидетели познакомились с Инной еще во время вступительных экзаменов и так втроем и прошли через все шесть лет обучения. Их роман вспыхнул, развивался и пришел к логическому завершению

в виде свадьбы у Инны на глазах, но она никогда не мешала счастливым влюбленным, напротив, они так привыкли быть вместе, что без Инки вроде чего-то не хватало. Она была их наперсницей, если они ссорились, она «прикрывала» подругу перед родителями, когда та улучала возможность где-то остаться на ночь со своим возлюбленным, она давала им свои конспекты, когда они прогуливали лекции, убегая на чью-нибудь пустую квартиру или просто бродили по городу. Будущие супруги все время удивлялись тому, что у такой красавицы, какой была Инна Пашкова, нет никакого романа. Но Инна, судя по всему, от этого совершенно не страдала и не комплексовала. И только примерно на пятом курсе, когда она исчезла на несколько дней, а потом появилась и сказала, что делала аборт, они поняли, что какую-то сексуальную жизнь их подружка все-таки вела. И еще раз подивились ее скрытности.

– Вы не догадывались, с кем у нее был роман? – спросила Татьяна.

– Ну… Догадывались, конечно. Но точно не знали, Инна так и не сказала. Честно признаться, мы не очень-то присматривались.

– А почему Инне приходилось прикрывать вас, как вы сами выразились, от родителей?

– О, это Монтекки и Капулетти от медицины! Мы с Володей из медицинских семей, потомственные врачи. А наши предки были злейшими врагами. Мой отец в свое время зарубил диссертацию Володиной матери, потом между ними начались какие-то длительные дрязги вплоть до анонимок. Ни его, ни мои родители не допустили бы нашей свадьбы. А так мы вроде втроем гуляли, никаких романтических отношений. Мы же еще год после свадьбы от них скрывали, что поженились. Только когда я уже рожать собралась, пошли признаваться.

– И как, вас простили? – с любопытством спросила Образцова.

– Ну да, они простят! – в сердцах ответила свидетельница. – Знаете, как бывает: конфликт тянется так долго, что уже превращается в самоценность и начинает существовать как бы сам по себе, а не в головах враждующих сторон. Он существует и подчиняет себе их поведение, всю их жизнь. Нас выгнали с треском. Впрочем, как знать, может быть, они были правы. Наш брак все равно распался.

Татьяна понимала, как все произошло. Все очень просто. Трое молодых людей, две девушки и юноша, познакомились на вступительных экзаменах. Потом у юноши с одной из девушек сделался роман, но чтобы не тревожить родителей, куда удобнее гужеваться втроем. Двое влюбленных на самом деле полностью поглощены друг другом, им и дела нет до подружки, которой они прикрываются как ширмой и повсюду таскают за собой для отвода глаз. Инна же, судя по всему, на них за это не обижалась, они ведь тоже нужны были ей чисто номинально, просто чтобы не чувствовать себя совсем уж одинокой. Они были единственными на всем курсе, кто не смеялся над ней и над ее интересом к магии, и не потому, что разделяли этот интерес, а потому, что Инна была им, в сущности, совершенно безразлична. Какая разница, в самом деле, из шелка сделана ширма или из картона, лишь бы выполняла свою функцию и прикрывала от посторонних глаз. В данном случае – от родительских. Но и Инна имела свою выгоду, находясь рядом с ними. Никто не относился к ней как к дикарке, она принадлежала к клану, пусть крошечному, состоящему всего из трех человек, но клану, и в этом смысле была как все и могла не чувствовать себя изгоем. Рядом с ней были как бы друзья, и эти друзья не смеялись над ней. А после окончания института Инна стала не нужна, тайным супругам все равно пришлось легализоваться. И понятно поэтому, что они не проявили ни малейшего интереса к вопросу о том, а от кого же, собственно, Инна сделала на пятом курсе аборт. Ну сделала и сделала, подумаешь, большое дело.

– И все-таки кто, по вашим догадкам, был возлюбленным Пашковой во время учебы в институте?

– Точно я не знаю, то есть я не знаю, кто он и как его зовут. Он не наш был, не институтский. Когда мы получили дипломы, Инка сказала, что хочет поехать показать кое-кому диплом. И добавила: «Я еще интернатуру у него пройду, пусть знает». Ну, мы с Володей тогда решили, что у нее роман был с каким-то врачом, который усомнился в ее способностях, и они на этой почве поссорились.

– Кстати, а как у Пашковой было со способностями? – поинтересовалась Татьяна.

– Нормально было, – пожала плечами свидетельница. – Инка старательная была, изо всех сил науку осваивала, не то что мы с Володей. Мы больше друг другом занимались, а Инка – медициной. Даже странно, что она не стала практикующим врачом. Мы-то ладно, с нами все понятно, тупо пошли по стопам родителей, не имея никакого вкуса к медицине, поэтому бросили это занятие при первой же возможности. Я закончила курсы бухгалтеров, сейчас в фирме работаю. Володя тоже быстро от медицины отошел, хотя и не так далеко, как я, он занялся медицинской промышленностью, оборудование производит. Но Инка… Она любила медицину и должна была стать очень хорошим врачом.

Прошел еще день,

и Татьяна Образцова получила сведения о том, когда и где Инна Пашкова проходила интернатуру, а также поименный состав всего медперсонала клиники на тот период. И первой фамилией, которая бросилась ей в глаза, была фамилия доктора медицинских наук Готовчица Б. М.

ГЛАВА 8

Убийство депутата Государственной Думы Юлии Николаевны Готовчиц обрастало все новыми и новыми деталями. Поскольку дело стояло на контроле у руководства МВД и прокуратуры, для расследования была создана, как водится, следственно-оперативная бригада, и полковник Гордеев вздохнул с некоторым облегчением. Теперь от его отдела убийством Юлии Готовчиц занимались официально только майор Коротков и капитан Лесников, и Анастасию можно было не дергать без особой надобности.

Отчеты о ходе раскрытия преступления заслушивались ежедневно, потому и возможности отлынивать не было. Как следствие этого – сбор данных велся интенсивно, папка с материалами разбухала на глазах, но, как говорится, чем дальше в лес, тем… сами знаете. Каждый день появлялись все новые и новые кандидаты в убийцы.

Во-первых, Юлия Николаевна возглавляла в парламенте небольшую, но очень активную и влиятельную группировку, изо всех сил боровшуюся с лоббированием того варианта налогового кодекса, который поддерживали депутаты, имевшие за спиной крупные финансовые структуры, в том числе и криминальные. Готовчиц категорически возражала против предоставления целого ряда налоговых льгот и привилегий, доказывая с фактами в руках, что до нынешнего времени такие льготы использовались исключительно в целях личной наживы и обмана государства и нет никаких оснований полагать, что в дальнейшем ситуация изменится. Соратники Юлии Николаевны по парламентской деятельности рассказывали Короткову, что ее несколько раз пытались купить и систематически запугивали. Назвать конкретных лиц, предлагавших деньги, они не смогли: все такого рода предложения были анонимными и завуалированными. Что же касается угроз, то они имели вполне вещественное оформление в виде подметных писем, которые Готовчиц показывала коллегам и тут же рвала на мелкие кусочки у них на глазах, дабы продемонстрировать свое пренебрежение и бесстрашие.

Во-вторых, Игорь Лесников, занимавшийся изучением журналистской деятельности Юлии Николаевны, составил список из двадцати шести публикаций, в которых Готовчиц довольно-таки нахально задевала людей весьма могущественных и известных. И не просто задевала, а открыто обвиняла в махинациях и злоупотреблениях. За десять лет работы в газете она снискала себе прочную репутацию бесстрашного правдоискателя, что, собственно, и сделало возможным избрание ее депутатом. Народ знал ее имя и уважал отчаянную журналистку.

Тщательное изучение бумаг, изъятых из квартиры покойной, никакой ясности не внесло. Поскольку после избрания депутатом Юлия Николаевна журналистскую деятельность прекратила, то никаких интересных черновиков и материалов к новым статьям в этих бумагах не оказалось. Зато нашлись черновики и наработки к статьям, которые так и не были опубликованы, и это стало объектом самого пристального внимания как оперативников, так и возглавлявшего бригаду следователя Гмыри.

– Человек, которого Готовчиц охаяла публично в газете, может мстить, – сказал он, – а человек, о котором она только еще собиралась написать, оберегает собственную безопасность. Это совсем разные вещи, и второй мотив кажется мне более существенным, нежели первый. Конечно, насколько мне известно, потерпевшая перестала работать в газете, но ведь она могла передать материалы другому журналисту, и заинтересованные лица вполне могли позаботиться о том, чтобы круг излишне информированных людей не расширялся. Кстати, сюда хорошо ложится непонятная кража. Может быть, искали именно эти материалы, а не найдя – убили саму Юлию.

– Да что там искать-то, Борис Витальевич, – не выдержал Игорь Лесников, – они же не в сейфе были спрятаны, просто лежали в общей куче в мебельной стенке. Почему же их не взяли?

– Объясняю, если сам не понимаешь. Хозяйка приходит домой, обнаруживает взломанную дверь и понимает, что у нее побывали воры. Она пересматривает все свое хозяйство и легко вычисляет, что именно у нее пропало. И тут же заявляет об этом в милицию. Дальше все просто, как на новогодней елке в детском саду. Если же убедиться в том, что материал действительно есть, но оставить его на месте и быстренько убрать чересчур любопытную Готовчиц, то милиция, то есть ты, Лесников, и прокуратура в моем лице будут долго ломать голову над тем, кто же это убил нашу Юлию Николаевну. Ты взгляни повнимательнее, какого рода эти материалы. Для возбуждения уголовного дела в них нет ничего. Ты понял? Ни-че-го. Есть общие слова и гневные формулировки, есть напыщенные фразы со ссылкой на источники, приближенные к Кремлю, и больше ничего. Обыватель на эти фразы покупается, потому как привык верить печатному слову, и в этом смысле публикация представляет опасность для заинтересованного лица, поскольку он не может допустить, чтобы его честное имя запятнали скандалом. Скандала он не хочет. А что касается уголовного дела, то им тут и не пахнет. Доказательств никаких. Более того, таких вот черновых набросков мы с тобой сколько нашли? Вот то-то. И теперь в равной мере подозреваем каждого, о ком в этих набросках упоминается. Сколько таких личностей у нас набралось?