Я - ведьма!
Шрифт:
Дверь за нами резко захлопнулась, защелкнувшись на замок. Я вздрогнула от испуга, Танька нервно чертыхнулась.
— Гав, га-ав! — поторопил нас лохматый дворецкий.
— Рэтт, веди их сюда, — послышался голос из глубины квартиры.
Следуя за собакой, мы прошли по длинному коридору и оказались в плохо освещенной комнате с зашторенными окнами и горящим камином. Возле него стояли два кресла и маленький столик.
Больше ничего загадочного я разглядеть в обстановке не успела, пораженная тривиальным обличьем ее хозяйки. Стоя на коленях у огня, она помешивала угли кочергой и сейчас обернулась к нам. Вид у нее был скорее равнодушный, чем гостеприимный.
— Вы — Иванна Карамазова? — осведомилась Таня.
— Я Иванна Карамазова.
— Та самая ведьма? — Голос подруги звучал подозрительно.
Тот же вопрос готова была задать и я Худая темноволосая девушка в черной шелковой шапочке на макушке казалась чересчур молоденькой — моложе нас с Танькой.
— Да, я ведьма. Садитесь. Вон, возьмите кресло у окна…
Она встала, отряхивая пыль с подола черного халата. Было видно: ни внезапный визит клиентов, ни мои босые ноги, ни наш скептицизм не вызвали у нее ничего, кроме скуки. Самоуверенная девица. Даже слишком.
Танька притащила себе кресло-качалку и умостила его рядом с камином. Я села в одно из кресел, девица лениво развалилась напротив. Мы с подругой невольно переглянулись, одновременно задавая себе второй вопрос: «И этой пигалице мы должны платить такие деньжищи?»
— Вы настоящая ведьма? — пошла в открытую атаку Таня.
— Эта фразочка — штамп номер два, — томно промурлыкала барышня. — Ее произносят все мои клиенты. Штамп номер один: «Я вообще-то не верю в колдовство…».
Но Таня была не из тех, кого можно остановить легким щелчком по носу.
— Съезжаешь с ответа, — понимающе кивнула она. — Значит, не ведьма.
— А ты проверь! — осклабилась Карамазова, фамильярно переходя на «ты».
Она приняла вызов. И я мысленно похвалила ее за верный ход. Иначе бы Таня размахивала кулаками до тех пор, пока одним решающим нокаутом не сбила бы с противника маску вежливости, доведя его до крика и визга.
— Ну что ж… — Лицо Тани стало довольным, будто ей предложили любимое лакомство. — У моей подруги есть большая проблема, — начала она по-американски, округло выговаривая каждое слово — так обычно произносят начало загадки: «Два конца, два кольца, посредине — гвоздик…» — Ты могла бы ей помочь?
Таня замолчала, ожидая, что противница попадется в ее капкан, задав вопрос «Какая проблема?» «Ну ты же ведьма! — ответит ей Таня. — Догадайся сама». И засчитает себе первый удар.
Карамазова покровительственно улыбнулась.
«Это ножницы, деточка… А теперь садись за свою парту и не шали».
И я внезапно поняла: ведьма! Даже глаза у нее не человеческие — ярко-желтые, цвета огня, меда и янтаря. У людей не бывает таких глаз.
Ведьма лихо вставила в глаз монокль и навела его на меня.
— Проблема весьма банальная, — сообщила она, вычеркивая Таню из поля зрения и разворачиваясь ко мне всем корпусом, — любовь. И, к сожалению, любовь несчастная. Вы не в состоянии соединиться с любимым человеком, но не способны быть счастливой без него. Такая судьба… Ничего ты тут не попишешь…
Это был удар под дых — голова закружилась, в горле запершило, грудь сдавило, живот подвело. Она попала в точку. И я падала, тщетно пытаясь найти опору, убедить себя, что ее попадание случайно. Профессиональная гадалка просто произнесла свой собственный штамп № 325. Одно из тех абстрактных обтекаемых пророчеств, которые приходятся впору большинству клиенток моего возраста.
Но безысходность ее слов сковырнула корку на моей незаживающей любви, и разум не мог бороться с болью.
Такая судьба… Я машинально посмотрела на свои изуродованные ладони, где линии судьбы, жизни и любви перечеркивали рваные, так и не успевшие зарубцеваться до конца шрамы от ножа.
Ничего ты тут не попишешь! Ни ножом, ни пером, ни топором.
— Странно, однако… — изумилась колдунья, продолжая разглядывать меня в кругляш стекла. — Я вижу еще одну судьбу. Две судьбы крест-накрест. Вау! Что это?!
Выронив монокль, ведьма схватила мои раненые руки и потянула их на себя столь резко, словно это были ее вещи, которые она вдруг обнаружила у меня. Вещи важные и опасные, предназначения коих я не знала, равно как не знала и того, что не имею права прикоснуться к ним, не говоря уже о том, чтобы легкомысленно носить их с собой.
Она раскрыла мои ладони, как листки бумаги — документы, из-за которых уже перестреляли друг друга несколько банд, уже разразилось десяток войн, способные спровоцировать мировой переворот и ядерную катастрофу, по нелепой случайности оказавшиеся у меня.
— Откуда у вас это?!
Ее желтые глаза вцепились мне в душу — так бравый милиционер хватает за грудки опасного преступника, нарушившего разом все статьи уголовного кодекса.
— Откуда вы знаете заклятие на зеркале?!
— А что такое? — пренебрежительно изрекла Таня. — Валя просто гадала на зеркале на Крещение!
— Откуда вы знаете это заклятие? — Карамазова даже не обернулась на Танин голос. Ее огненные глаза зондировали меня, и я почти осязаемо чувствовала, как они копаются в моей душе без ордера на обыск, переворачивая там все вверх дном, разбрасывая вещи, перечитывая мою личную корреспонденцию, записи и дневники в судорожных поисках ответа.
— Да чего вы пристали? — Таня злилась все сильнее. — Святочные гадания печатают сейчас во всех женских журналах! — Проистекающее было явно неприятно мне и совершенно непонятно ей. Кроме того, ведьма упрямо не обращала на нее внимания, игнорируя ее бесспорное лидерство.
— То, что печатают в журналах, — дамские развлекалочки, — немилосердно обломала ее Карамазова. — Откуда вы могли узнать это заклятие?!
— Отпустите меня, — прошептала я, измученная ее напором. — Я сама все скажу…