Я возьму тебя на руки
Шрифт:
— Павловна, — взял я ее за локоть, чтобы дать немного денег за новый месяц. — Вот, возьмите. Тут половина месячной платы. Я помню, вы говорили, вам бойлер новый надо взять, а то старый прохудился.
— Ой, Руслан, спасибо тебе большое! И правда надо менять, он капать начал, а мастер мне сказал, что это плохой знак — может, месяц еще протянет…
— Если капать начал, то срочно менять. Не тяните с этим. Позвоните завтра же мастеру — пускай меняет. И хороший возьмите. Если надо будет, я вам дам еще авансом.
— Боже, Руслан, ты просто золото, а не человек. — Она погладила меня по руке и собиралась уходить. У ворот светили фары такси. Но затем Павловна опешила и сказала: — О! Чуть не забыла — тебе мама звонила!
— На ваш номер?
— На мой номер. Спрашивала, дома ли ты уже. Я ответила, что сама тебя жду, переживаю, а то звонить не хотела раньше времени. Вдруг ты на совещании важном. Ты же сам просил рубашечку выгладить новую и пиджачок приготовить. Как, кстати, прошло все — удачно?
Я вспомнил, как спешил на встречу в банк, но так и не добрался до него. Как все застопорилось и посыпалось на ровном месте — поломка компрессора, та авария, скандал с девушкой на старом жигуле. А потом я в этом чистом костюме вообще в грязи копался, еще и манжет порвал. Как мне повезло, что Тома его зашила. А то бы у Павловны инфаркт случился — заявись я в порванной рубахе.
— Все прошло удачно, — решил я не вдаваться в подробности. — Да. Рубашка себя показала на отлично. Хорошая, красивая, удобная. Крепкая. Только надо будет постирать. А лучше — в химчистку, — задумался я и попросил домработницу об услуге. — Я оставлю все на стуле — завтра сможете все отвезти в химчистку?
— Конечно, Руслан, конечно. А что? Уже запачкалось?
— Да, немного. Протер штаниной по грязному порогу, как в машину садился. Сами ведь видели, что за погода сегодня. Грязь везде и слякоть.
— И то верно. — Таксист посигналил, Павловна ушла. — Спокойной ночи!
Я помахал ей рукой и отправился в дом.
Чисто, аккуратно, просторно. Пусто. Одиноко. Надо бы все это снять и принять душ. Но в первую очередь — позвонить маме. Наверняка ведь нервничает, не ложится спать. А первой звонить не хочет, дабы не испортить мне переговоры. Вдруг я их веду сейчас в каком-то ресторане за тарелкой испанского хамона да в обнимку с губернатором.
— Алло, мам. Привет. Прости, что так поздно.
— Сын, с тобой все хорошо? А то мама переживала.
— Все хорошо с твоим сыном, — улыбнулся я в ответ. — Переживать не надо. Все нормально. Просто тяжелый насыщенный день. Я потерял счет времени. Вот сейчас только домой вернулся.
— Я звонила Тане, и она сказала, что тебя до сих пор нет. Но также сказала, что у тебя важная встреча в банке. И я ведь помню, что ты на неделе говорил, будто контракт крупный должен заключить. Вот я и не стала лезть, мешаться со своими мамскими тревогами.
— Не стоило переживать.
— А я переживала! — возмутилась мать. — Вот ты, наверное, в ресторане был, а мама тут рисовала в голове, как тебя жулье обмануло и пистолет к виску приставило!
— Мам…
— И как тебя украли, избили, покалечили, а то и еще чего хуже — за город вывезли и в лесопосадке пытали, пока я тут себе места не нахожу!
— Мам…
— Что "мам"? Разве нельзя было матери звякнуть?
— Я тебя люблю, мам. Извини, что не звонил. Закрутился на работе.
— Эх… — вздохнула мать, но стала остывать потихоньку. — Все работа и работа.
— Я сегодня не был в ресторане, не выдумывай. День был дурной и тяжелый. Пришлось руками поработать и ребят своих погонять и в хвост, и в гриву. Агрегат накрылся и вообще…
— Мама так и подумала, что ты заработался. Не думай, что я и вправду решила, будто ты в ресторане сидишь и о матери забыл.
— Но ведь сама так сказала. Только что.
— Это я так, — выдохнула она и окончательно успокоилась. — Как прошел день?
— Да всякое было.
— Хорошее? Плохое?
— Хорошее, — перечислял я и думал о том, как Тома зашила мне рукав. Как мы с ней легко болтали перед прощанием. — Плохое. — Тут я вспомнил, как мучился с компрессором. Сколько возни нам принес косяк Петровича. Самое обычное разгильдяйство высшей степени. — Всякое.
— И что хорошего было сегодня?
— Хочешь сразу с приятного? — улыбался я телефону. — С хороших новостей начать?
— Вокруг и так полно негатива. А маме хочется хорошее что-то услышать от сына. Что у тебя было приятного сегодня?
— Приятного? — задумался я о том моменте, когда Тома разрешила взять ее на руки, чтобы донести до самой больницы. — Да, было приятное. Даже очень.
Я опять представил, как она пахнет. Запах чистоты, каких-то ярких духов. Запах влажных от снега волос. Запах… колкого характера, но внутреннего стержня. Сильного и крепкого. Она не слабачка. И не такая беспечная, как мне показалось сперва. И вообще, если подумать — это был просто-напросто "он". Самый обычный запах женщины. То, чего мне порой так не хватает в жизни. И сегодня мне понравилось нести ее, чувствовать ее, вдыхать ее и держать в своих руках.
— И что же такого приятного было сегодня? Дай угадаю… — загорелась мама, — ты заключил тот контракт?!
Я сидел на диване и видел перед собой Тамилу. Но матери об этом не сказал. Это повлечет слишком много расспросов.
— Да, мам. Да. Так и есть. Я вроде как договорился о поставке, груз уже приехал, все довольны.
— Там у вас, наверное, сегодня праздновали все. Веселились на базе.
— Ага. Веселились — не то слово. Прямо танцевали в припрыжку, и я еще помогал этим танцорам. Ходил за ними и пинков хороших давал, чтобы танцевалось лучше… Устал как собака.