Я возьму твою дочь

Тислер Сабина

– Преступник похитил не первого попавшегося ребенка, потому что подвернулась удобная возможность. Нет, он действовал целенаправленно, ему нужна была именно Лиза-Мария Альтман. И мы спрашиваем себя: почему? Кто хочет отомстить Тобиасу Альтману и его жене? Кто хочет разрушить их семью?

– Я не знаю, – ледяным тоном ответила Яна, потому что ей стало понятно, к чему клонит Петер Хинц. – Мы много лет страдали из-за смерти дочери, но теперь долг уплачен, все закончилось. Боже мой, прошло десять лет! Это очень долго. Тобиас Альтман предстал перед судом и был наказан. За это время мы уже забыли его.

– Я хотел

бы поговорить и с вашим мужем, фрау Йессен.

– С моим бывшим мужем. Мы в разводе.

– Да, правильно. Вы не знаете, как ему позвонить?

– Нет. Я не могу ему звонить. Собственно, я этого и не хочу, но если бы даже захотела, то все равно не знаю, где он живет.

«Конечно, – подумал Хинц, – вот так всегда, одно и то же дерьмо. Одно, и чаще всего самое важное, звено цепочки найти невозможно. Как мне это не нравится!»

– Простите? – вежливо сказал он.

– Мы развелись шесть лет назад. Мой муж уехал в Италию, но я не представляю куда. Он не захотел дать мне адрес. Насколько мне известно, он снова женился. На итальянке. И я даже не знаю, как его сейчас зовут. Я уверена, что он поменял фамилию. Если мой бывший муж что-то делает, то делает основательно.

– Значит, он сознательно сжег все мосты, связывавшие его с Германией, здесь больше не появляется и не звонит?

– Совершенно верно. Через три года после смерти Жизель он ушел из дому с одним чемоданом и парой марок в кармане и начал новую жизнь в Италии. Не спрашивайте меня, как ему это удалось. Мне он об этом ничего не рассказывал. К тому же он всего лишь один раз приезжал в Германию, когда оформлял развод. Мы договорились с ним о финансовой стороне, я получила дом и выплатила мужу его стоимость. После этого я его больше не видела.

«Ну, – подумал Хинц, – тогда я не найду его никогда».

– У него есть мобильный телефон? – спросил Хинц.

– Да, конечно. До развода мы с ним время от времени разговаривали по телефону.

– Так позвоните ему. Может, номер все еще действителен.

Яна нашла в своем филофаксе номер и набрала его.

«Данный номер больше не существует», – ответил механический голос.

– Вот видите? Тот, кто не хочет иметь никаких контактов со своим прошлым, естественно, сменит и номер своего мобильного телефона.

Хинц кивнул. И решил сделать еще одну попытку.

– Кто ваш муж по профессии?

– Он был фотографом и менеджером по организации торжественных мероприятий. Он сделал блестящую карьеру, но, похоже, все это больше не имело для него значения.

«Ага. Значит, поэтому везде эти фантастически прекрасные фотографии».

– Почему он ушел от вас? Из-за другой женщины?

– Нет! – засмеялась Яна. – Может быть, так было бы даже намного проще. Нет, все это из-за Жизель. Он не сумел справиться со скорбью, не смог забыть о гибели дочери и был не в состоянии жить там, где все было связано с ней. Да и я сама, видимо, каждый день напоминала ему о ней. И однажды он ушел. Скорее, сбежал.

Постепенно Хинц начал понимать ситуацию. У человека, который мог не задумываясь отказаться от такой прекрасной женщины, от карьеры, от этого роскошного дома и вообще от жизни, о которой большинство людей могли только мечтать, ради того, чтобы начать жизнь сначала в какой-то жалкой лачуге под тремя оливковыми деревьями, не могло быть все в порядке

с головой. Видимо, он так сильно любил дочь, что после ее смерти сошел сума.

Ему необходимо найти Йонатана Йессена! Это он понял, как только покинул дом Яны. Единственной вещью, что он взял у нее, была фотография Йонатана десятилетней давности. Особой ценности она не представляла: возможно, за это время он изменился так, что его невозможно будет узнать. Однако это было хоть какое-то, но начало.

У Петера Хинца не было ничего, кроме очень слабой надежды, что когда-нибудь ему удастся разыскать Йонатана.

42

Наверное, бывают люди, которые сдаются только через много лет. Или вообще никогда не оставляют надежды. Она же была не настолько глупа, чтобы верить в невозможное или посвятить свою жизнь тому, чтобы ждать двадцать четыре часа в сутки.

Ждать, что зазвонит телефон или полиция появится перед дверью и принесет ей облегчение. Ждать, что случится чудо и улыбающаяся пожилая дама из «Красного креста» положит ей на руки грудного ребенка, завернутого в пушистое одеяло. Или что амбициозная, любящая свою работу служащая уголовной полиции укажет на какого-нибудь грудного ребенка, который за это время будет выглядеть уже совершенно иначе, чем Лиза-Мария, которую она родила, и скажет: «Это ваша дочь. Мы нашли ее в доме, предназначенном на снос. Среди бездомных. Один мужчина украл ее для своей сорокашестилетней подруги-наркоманки. Она чувствует себя хорошо, но чего ей больше всего не хватает, так это ванны. Вы рады?»

Нет, настолько наивной она не была. Она потеряла всякую надежду и уже давно ничего не ждала. Она никогда снова не будет держать на руках свою Лизу-Марию.

Когда она проснулась, ей понадобилось десять секунд, чтобы сообразить, что сегодня особенный день. Мучения закончились, осталось только кое-что уладить.

Она встала, провела руками по своим волнистым волосам, надела банный халат и пошла в кухню.

Тобиас стоял у окна. Шел дождь. Не слишком сильный, непродолжительный. Сумрачный, неприветливый день. Тобиас смотрел на улицу, держа в левой руке тост с медом, а в правой – большую пузатую кружку кофе с молоком. Когда он услышал ее шаги, то повернулся и улыбнулся.

– Доброе утро, любимая!

– Доброе утро.

Она неловко улыбнулась, подошла к кофейной машине и налила себе полчашки кофе.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Так, ничего.

– А как ты спала?

– Хорошо.

– Что ты планируешь на сегодня?

– Я еще не знаю.

– Может быть, тебе позвонить в издательство? Чуть-чуть работы было бы неплохо, правда? Я думаю, это бы тебя немного отвлекло.

– Да, ты прав, – сказала она равнодушно. – А ты?

– Я поеду в канцелярию, но к шести обязательно вернусь. Что-нибудь купить на ужин?

Леония покачала головой.

– У нас все есть.

Тобиас молча открыл холодильник. Кроме капли салата, двух помидоров, упаковки нарезанного сыра и банки с маринованными огурцами, которая была открыта, наверное, уже неделю и успела зацвести, в холодильнике ничего не было. Он ничего не сказал. Лучше сделать ей сюрприз и привезти что-то к ужину. Может быть, суши или скампи, которые она так любит.