Я возвращаю долг
Шрифт:
Минуту стоит тишина, а потом этот придурок начинает смеяться... Моя свободная рука сжимается в кулак. Вера, словно чувствуя смену моего настроения, еще крепче сжимает мою руку и чуть подвигается в мою сторону — это отрезвляет меня. Внутри начинает разливаться какое-то приятное тепло — она не бросилась к мужу, а ищет защиты у меня: значит, приняла и готова опереться на мое плечо?
Мы, молча, ждем, когда муж Веры насмеется вдоволь. Мне неважно, как он себя ведет, главное, что она рядом. Каждая секунда, каждая минута рядом с ней бесценна, и я
— Ты не хозяйка, ты — никто! Ты скоро сдохнешь! А этот «друг» выкинет твоих детей на улицу, а сам заберет себе квартиру! Он уже напел тебе жалостливую песню про потерю документов и крыши над головой?
Как земля только носит таких гандонов, как этот? Злость внутри меня начинает сменяться ненавистью — еще пару секунд, и я брошусь на него, размажу его физиономию об асфальт и заставлю землю жрать!
— Да у него нет документов и крыши над головой, — отвечает Вера мужу, — но как это произошло, я видела собственными глазами. Не пытайся перекрасить белое в черное! Я больше не верю тебе!
Я интуитивно чувствую, как тяжело ей дается каждое слово, как тяжело ей ломать себя, но она не сдается. У Веры сейчас час икс — либо она сможет дать отпор мужу, либо и дальше будет жить в мучениях.
— Ты ушел, Олег. Ладно — я, — голос Веры постепенно становится все смелее, — но ты отказался от собственных детей! Ты бросил их, не задумываясь ни о чем!
— Я оставил тебе денег и еще переводил! — парирует Олег.
— Две тысячи? Что на эти деньги я должна купить трем твоим сыновьям? Трем! — Вера уже кричит.
— Я не просил тебя столько рожать! — злобно выкрикивал он. — Я вообще не просил тебя рожать! Сделала бы аборт, и никто не мучился. Мы бы разбежались в разные стороны! Ты сама ко мне в койку прыгнула! Я до сих пор сомневаюсь, мой ли сын Петя!
Вера чуть пятится назад. Его слова для нее, видимо, как удар по самому больному... сколько же я буду еще стоять и молча смотреть, как это чмо унижает дорогого мне человека? Мне кажется, что на нас кто-то смотрит, но это не старушки, сидящие у подъезда и ждущие развития «мыльной» оперы, это кто-то другой. Быстро обвожу двор взглядом — так и есть, в нескольких метрах от нас, за большим деревом, виден силуэт Пети: он все слышит.
— Какой же ты козел, Олег! Ты прекрасно знаешь, что был моим первым и единственным мужчиной всю жизнь, — с холодом в голосе говорит Вера. — Да, ты прав — я сама виновата в своих ошибках, но в них не виноваты мои дети! И ради них я пойду на все!
— Иди, мне плевать, — отвечает Олег с безразличием в голосе. — Тебе осталось недолго.
Я почти срываюсь с места — он ее уже давно похоронил, тварь! Но Вера тянет меня назад, и я останавливаюсь. Олег замечает мое движение и переключает свое внимание на меня:
— И откуда ты такой взялся? Решил пожалеть умирающую женщину и нажиться на этом?
У него в голове есть хоть какие-то другие мысли кроме наживы?
— Мне не о чем разговаривать
— Ты кого уродом назвал, мразь? — рычит он, но подойти не решается.
Ну, давай же! — хочется крикнуть ему, — подойди, или привык только над женщинами и детьми властвовать? Покажи, какой ты мужик! Спасибо Питеру, что заставлял меня посещать спортивные секции — я набью сейчас этому козлу морду и даже не вспотею: хватит пары ударов.
Олег, видимо, чувствует это, поэтому продолжает злобно буравить нас взглядом и стоять недалеко. Пусть только рыпнется — Вера меня уже не удержит! Мне хватило пары минут, чтобы понять, каким моральным ничтожеством является муж Веры. Я ее вытащу из этого ада, пусть она будет счастлива и забудет этого гада раз и навсегда!
— Зачем ты вернулся? — спрашивает Вера мужа.
— Я пришел в свой дом, который купил на свои деньги, имею право, — шипит мужик.
— Ты ушел от нас, значит, здесь больше не твой дом, — спокойно говорит Вера, но видно, что она напряжена.
— Это не тебе решать! Квартира моя, я могу делать с ней все, что захочу. К тому же, тебя скоро станет все равно — сколько тебе осталось? День, два, месяц? Помрешь, жилье продам.
— А дети? — Вера произносит этот вопрос шепотом.
— Детей отвезу к родителям.
— Ненавижу тебя! — Петя пулей вылетает из-за дерева и кидается в отца. — Из-за тебя мама болеет, это ты во всем виноват! Лучше бы ты умер, а мама жила дальше! Ты мне не отец!
Сын пытается драться с отцом, но что может ребенок против взрослого мужика? Олег откидывает Петьку одним рывком. Подбегает к упавшему пацану и замахивается на него кулаком, выкрикивая при этом:
— Ах, ты, выродок! На отца руку поднимать! Убью!
Все, больше я не намерен терпеть! Слишком знакома мне эта картина — слова Олега моментально заставили мое тело воскресить тактильную память: я до сих пор чувствую удары своего отца. Бросаюсь на Олега и наношу ему правой рукой сильный удар в челюсть. Он отлетает от меня на пару метров. Но меня не останавливает расстояние — перед глазами не он, а мой родной отец, только я стал сильнее и могу дать отпор. Кидаюсь на мужа Веры со звериной ненавистью. Наношу удары в лицо, живот... Олег сопротивляется, даже пару раз ударяет меня, рассекает мне бровь, но это не важно — я моложе и злее!
Я бы убил его, если бы не она... Не знаю, каким чудом, но Вере удается вклиниться между мной и мужем. Она обхватывает меня за шею, прижимается ко мне и, чуть касаясь губами кожи, шепчет мне:
— Пожалуйста... пожалуйста, отпусти его, пусть он уходит... ему больше нет места рядом со мной и детьми.
И ее голос, как ледяная вода, отрезвляет затуманенный агрессией мозг — я прихожу в себя. Олег скулит, стоя на четвереньках. Петька — недалеко от нас, буравит отца взглядом, полным ненависти. А Вера... она рядом. Вера отпускает успокоившегося меня, поворачивается к мужу и говорит четко, выделяя каждое слово: