Я все отдам за тебя
Шрифт:
— Ничего видеть не желаю, — затрясла она головой.
— А придется! — тихонько произнес Гил. — Мне очень не хотелось бы расстраивать вас, но что поделаешь. Взгляните на это, миссис Хопкинс!
Он взял у меня фото Бинга, поднял его и развернул лицом к Анне. Им с Рассом пришлось взглянуть на плакат.
В гостиной стало тихо, и только с террасы доносились смех и голоса гостей. Я даже услышала, как мое сердце бьется, и прижала кулачки к груди, наблюдая за Анной. А она уставилась на фото и смотрела… смотрела… глаз
— Ach, lieber Gott! — снова вернулась она к языку своей юности. — Ach, lieber Gott! Несчастный малыш! О, Расс, это же будто наш Руди там лежит!
«Прямо как в Параджи», — подумала я. Но на этот раз большой снимок потряс Анну до глубины души, ведь на том фото Бинг был здоров и улыбался, а на этом — весь в бинтах.
— Иисусе, ты права, ты права, милая, — пробормотал Хопкинс и вытер лоб шелковым платочком. — Это Руди.
— Это ваш второй сын, миссис Хопкинс, — решил дожать Гил. — Вы отдали его Крис, но он по-прежнему ваш, и он — брат Руди. Не позвольте ему умереть, миссис Хопкинс, иначе покоя и счастья вам вовек не видать. Прошу вас, помогите Крис, дайте мальчику шанс.
Глаза Анны наполнились слезами, соленые горошины градом покатились по щекам. Прямо Скорбящая Матерь Божья перед распятием сына своего Христа — воплощение горя и агонии.
Затаив дыхание, я наблюдала за Анной, и надежда снова расправила крылья.
«Она уступит, она уступит», — эхом стучало в голове.
Анна молча рыдала, не сводя глаз с фото маленького обгоревшего мальчика. Представляю, что творилось у нее в этот миг в душе. Мне даже стало искренне жаль подругу.
Гил больше ничего не сказал, просто вложил снимок в руки Анны, и она взяла его. Листок затрясся.
— Иисусе! — нарушил молчание Расс Хопкинс. — Это и в самом деле ужасно!
— Наверное, он очень похож на вашего приемного сына, — мягко предположил Гил.
— Конечно-конечно. — Мистер Хопкинс вытер рот тыльной стороной ладони.
Внезапно Анна страстно прижала фото к своей груди, как будто хотела обнять своего перворожденного сыночка.
— Да! — развернулась она к мужу. — Мы должны уступить. Мы обязаны помочь ему. Какое чудовищное фото! Расс, я на части разваливаюсь. Как будто Руди там лежит и просит меня помочь ему.
— Конечно-конечно! — повторил мистер Хопкинс, почесав затылок.
Мне стало жаль этого несчастного добропорядочного американца, ведь его вины как раз ни в чем и не было. Только теперь я полностью осознала всю гениальность задумки моего великого кинопродюсера. Кому, как не ему, знать, какое влияние оказывают на человеческую психику зрительные образы.
И тут мы все разом заговорили.
— Времени осталось — с гулькин нос, — сказал Гил. — Миссис Хопкинс, вам надо срочно связаться с Руди, как можно скорее. Вы же сделаете это, правда?
— Врачи дали мне всего три недели, — вставила я. — Пересадку от близнеца необходимо сделать до окончания этого срока.
— Сперва мне надо посоветоваться со своим доктором… — начал было мистер Хопкинс, но на этот раз сама Анна оборвала его:
— Нет, сперва надо подать объявление и разыскать Руди.
Даже если я до тысячи лет доживу, то и тогда не забуду, как подпрыгнуло мое сердце, какое невероятное облегчение я почувствовала. Настала моя очередь проливать влагу. Я всхлипнула, обняла Анну и поцеловала ее:
— Анна, Анна, храни тебя Господь! Спасибо тебе! Бинг такой милый. Ты обязательно полюбишь его. Он такой храбрый малыш. Мы же обе ему матери, правда? И не позволим ему умереть!
Она покачала головой и передала фото мужу, который смотрел на снимок, словно завороженный кошмарным зрелищем. Выражаясь словами Гила, бедолага решил помочь Бингу и теперь лихорадочно думал, как избежать скандала с неизвестно откуда взявшимся близнецом. Расс из тех, кого слишком сильно волнует, что люди скажут.
Но Анна полностью изменилась, потеплела, оттаяла и думала только о том, как помочь ребенку. Мы рыдали друг у друга на плече — глупо, конечно, но остановиться мы никак не могли.
Теперь, когда Анна согласилась помочь, предстояло как можно скорее найти Руди. Машина завертелась, и запустил ее Гил. Он снова командовал парадом.
Тут пригодились и денежки Хопкинса, и его влияние. Он сумел подать объявление на самую сильную и широковещательную станцию, расположенную ближе всего к горам Киттатинни, по которым блуждал Руди. «Ребенок должен срочно вернуться домой», — передавали через определенные промежутки времени.
Но до этого бедному Рассу пришлось считаться со светским этикетом. Он заставил жену выйти к гостям и сообщить им, что один их родственник внезапно заболел и вечеринку придется отменить. Анна, понурившись, побрела выполнять поручение. И вскоре дом Хопкинсов был в нашем полном распоряжении. Дочь Расса, Каролина, к счастью, уехала погостить к друзьям. В доме остались только слуги — повариха и мальчик-китаец, которому было велено немедленно подавать на стол.
— Боюсь, Руди не слишком быстро отыщется, — провозгласил мистер Хопкинс. — Тем временем и поесть не помешает.
Сидя за круглым обеденным столом, я поверить не могла, что скитания мои подошли к концу и что появилась реальная надежда спасти жизнь моего ненаглядного Бинга. Решив позволить Руди дать свою кожу брату, Анна поспешила обелить себя в глазах окружающих.
— Ужасно, что я отказала тебе вначале, сбежала от тебя там, в Италии. Но все случилось так внезапно… я просто не смогла принять этого, — извинялась она передо мной. — Мне так стыдно!
— Это не важно. Теперь все это не важно, — сказала я.