Я всемогущий
Шрифт:
— Жалоб у ваших посетителей не было? Всё-таки вы строите парки в местах, где снега никто не видел. Нет ли случаев переохлаждения, обморожения?
Я усмехнулся:
— Вы знаете, я родом из Сибири. Если вы там кому-нибудь скажете, что можно переохладиться при той температуре, которую мы поддерживаем в парках, вас просто не поймут. Каждый посетитель берёт напрокат спортивную зимнюю одежду, все находятся в постоянном движении, так что замёрзнуть у нас невозможно. Кроме того, внутри работает целый штат людей, которые следят за безопасностью
— Понятно, — Маркус был доволен, что удалось меня разговорить. — Мистер Колпин, львиную долю доходов «Снег Инкорпорейтед» получает от пищевой промышленности. В чём секрет популярности вашего фруктового снега?
Я встал и подошёл к бару-холодильнику, раскрыл его. Пробежал взглядом многочисленные бутылки спиртного и прохладительных напитков, нашёл дверку морозильного отделения. Оно, естественно, было заполнено упаковками фруктового снега, лишь в уголке притулились два брикетика классического мороженого.
— Будете? — спросил я журналиста, доставая фруктовый снег.
Он смахнул со лба бисеринки пота:
— Не откажусь.
Несколько минут мы увлечённо хрустели холодным лакомством. Затем я спросил Маркуса:
— Так в чём же секрет популярности фруктового снега?
Тот обезоруживающе рассмеялся:
— Вы меня поймали. Пожалуй, за последние десять лет это самое вкусное изобретение человечества.
— И заметьте, совершенно безопасное для здоровья и никак не способствующее набору лишнего веса, — добавил я.
— За последний год вы разрушили бизнес практически всем производителям мороженого, — Маркус довольно топорщил усы, уминая фруктовый снег, — не боитесь, что нажили себе врагов?
— Ну что вы, какие враги, — я махнул рукой. — Крупные игроки диверсифицированы в другие индустрии — молочную, кондитерскую и так далее. А мелкие — раньше боролись с монстрами типа «Баскин Роббинс», а теперь так же борются с нами.
— Кстати, хорошо, что вы об этом упомянули. Покупка «Снегом» в прошлом году «Баскин Роббинс» и «Хааген Дазс» была воспринята с удивлением. Зачем вам понадобилось бросать этот спасательный круг умирающим компаниям?
— Всё проще, Маркус, — я понемногу входил в роль хозяина положения и уже посматривал на журналиста свысока. — Нам необходимо быстрое, буквально молниеносное развитие — поэтому гораздо эффективнее купить существующие производственные мощности и перепрофилировать их на наш продукт, чем строить собственные с нуля. Кроме того, не забывайте о том, что у этих компаний оставались достаточно серьёзные дистрибьюторские и розничные возможности.
Маркус покивал и с сожалением посмотрел на пустую упаковку только что съеденного фруктового снега.
— Мистер Колпин, — сказал он, вновь взявшись за блокнот, — про вас сейчас пишут, что вы смогли вернуть нашим детям рождественские сказки. Расскажите про этот проект.
Я немного задумался, с чего начать. Рождественским проектом я гордился, наверное, больше, чем всем остальным. И задал вопрос самому журналисту:
— А вы, Маркус, где сейчас живёте?
Мой собеседник оторвался от блокнота, удивлённо на меня посмотрел.
— Сейчас — в Нью-Джерси, а что?
— А детство где провели? — продолжил я допрос.
— Детство? В Германии. Сначала в небольшом городке на западе Баварии, потом под Франкфуртом, потом…
Я жестом остановил его и сформулировал основной вопрос:
— А снег на Рождество вы последний раз когда видели?
Журналист задумался. Потом неуверенно ответил:
— В Нью-Джерси на Рождество не помню, чтобы вообще снег шёл. Разве что в январе иногда выпадает. А в Германии было… Пару раз, наверное…
Я торжествующе поднял палец:
— Вот видите! В Америке и Европе во многих городах снег под Рождество не выпадает. Фактически, рождественский снег многие европейцы и американцы видели только в кино и сказках. Мы же обеспечиваем им этот снег в канун Рождества — крупные, красивые хлопья снега, которые медленно падают с зимнего неба. Плюс кое-где организовываем целые рождественские шоу. Видели бы вы лица детей, которые снова начинают верить в сказки!
— Как вам это удаётся?
Я улыбнулся и промолчал. Маркус шутливо поднял руки:
— О’кей, о’кей. Профессиональные секреты, понимаю. Хорошо. — Журналист перелистнул страницу блокнота. — Но хотя бы расскажите, как вы достигли того, что ваш искусственный снег не отличается от настоящего? В чём фокус?
— Никакого фокуса. Только кропотливая работа. По нашей инициативе был создан Институт Снега при Академии Наук — и эти ребята, как мне кажется, наработали уже не на одну нобелевку. О снеге мы знаем практически всё, и чем глубже его изучаем, тем больше возможностей перед нами открывается.
Маркус покивал:
— Корпорация «Снег», как мне кажется, просто монополизировала использование этого ресурса. Вы поставляете своё оборудование, по-моему, на все лыжные курорты мира, вы спонсировали и обеспечили проведение последней зимней олимпиады, вы запатентовали использование снега уже в нескольких десятках отраслей промышленности…
— И значительно увеличили эффективность этих отраслей, кстати, — прервал его я. — Только в прошлом году наши технологии дали три процента роста ВВП России.
— Да, да, — Маркус сделал пометку в блокноте. — Я читал русские газеты, там на полном серьёзе пишут, что ваш снег — это третий стратегический ресурс страны после газа и нефти.
Я рассмеялся:
— Вы немного не поняли, Маркус. Это было сказано в шутку. Такой уж у нас юмор.
— Ну хорошо, в шутку, — согласился журналист.
— На самом деле, — прервал я его, — снег — это первый стратегический ресурс страны.
Несколько секунд я, сделав каменное лицо, наблюдал за попытками Маркуса определить, шучу ли я. Потом рассмеялся. Журналист, так и не поняв моего юмора, продолжил: