Я выбираю быть твоей
Шрифт:
Сказать по правде, настолько острый собственнический интерес к Соломие для самого меня неожидан. Интересно, в чём тут дело? Скорее всего в её потрясающей энергетике. Ни одна аманте никогда не была для меня настолько… вкусной. Эту девочку хочется смаковать, а, если прибавить к этому её неискушённую женственность, приправленную искренностью реакций и помыслов, красивое личико с ранимым взглядом бездонных глаз, да лакомые изгибы нежного тела, то и вовсе устоять невозможно… Инстинкты требуют подчинить и взять. Распробовать. Присвоить. Это уже очень похоже на зарождение связи.
Моего визита она явно не ожидала. Свернулась под одеялом, трогательная и беззащитная на огромной кровати. Даже не услышала, как я открываю смежную между нашими покоями дверь. В комнате царит её тонкий аромат, тело сразу реагирует на привкус уже знакомой и такой вкусной сущности. Девочка оставила один из светильников. Боится темноты? Чувствует себя неуютно на новом месте? Подхожу ближе и вижу, как она напрягается. Чувствует меня. Не позволяю ей испугаться, прикасаясь к ней ментально, углубляя узнавание. Поворачивается медленно и осторожно, садится, натянув одеяло до подбородка. В голубых глазах вспыхивает уязвимость и недоумение.
— Адамир? Что вы…
— Не пугайся, девочка. Я пришёл по делу, — приближаюсь медленно, позволяя ей принять это. Намерено сажусь рядом, заставляя малышку напрячься. Меня заводит то, как едва заметно вздрагивают тонкие ноздри, ловя мой запах. Правильно, маленькая. Доверься инстинктам — я хочу твоей доброй воли.
— По делу? — сводит хмуро брови, закусывая пухлую губу. Тонкие пальцы чуть расслабляются.
— Подпитка, Соломия, — напоминаю ей. — Это нужно твоему сыну.
Её глаза расширяются удивлённо.
— Я думала, вы днём… А почему сейчас? — выдыхает она, но сразу же хмурится. Бормочет виновато: — Извините. Вам, наверное, некогда с нами возиться.
И снова она поражает меня своими выводами. Как вчера, когда искренне мне посочувствовала, решив, что невольно связала меня со своим малышом. Это непривычно.
— Днём, это было для тебя, Соломия. А ему нужно сейчас. И это не настолько для меня обременительно, как тебе кажется, — чувством вины, конечно, тоже отлично можно манипулировать, но мне хочется от неё других эмоций. — Я могу выкроить в своём распорядке время на наши… встречи. Но, скорее всего, буду иногда приходить поздно, поскольку днём часто отсутствую в замке.
Она понимающе кивает, замирает выжидающе. Стреляет глазами на дверь.
— Вы действительно поселили меня в смежных со своими покоях? Из-за этих… встреч.
— Да. Так намного удобнее, — хмыкаю. Наивна и проницательна, одновременно. Интригующее сочетание. Можешь пока думать именно так. Информацию я буду тебе давать постепенно и дозированно. Мне интересно…
Нахожу ладонью её щиколотку под одеялом, поглаживаю, наблюдая за тем, как на алебастровой коже точёных скул, слегка усыпанной веснушками, появляется нежный румянец.
— Ложись, Соломия. Позволь посмотреть, как вы двое себя чувствуете.
Она колеблется пару секунд, а потом медленно опускается на подушку. Настороженная. Взволнованная. Пальцы отпускают одеяло. Смотрю ей в глаза и тяну его вниз.
— Обнажи живот, — приказываю ей.
Девочка вспыхивает ещё больше. Чувственная. Сладкая. Послушная. Пальцы зудят от желания сделать это самому, но то смущение, с которым она медленно тянет вверх сорочку, тоже очень лакомой кусочек. Так сильно старается, чтобы одеяло не сползло ниже, отрывая моим глазам лобок. И так сладко пахнет, что мой самоконтроль даёт ощутимую трещину. Рано пока. Она не готова к моему голоду. Но кое-что я ей определённо дам.
Накрываю ладонью подрагивающий живот. Такая нежная кожа. Не могу сдержаться, чтобы не погладить… Вздрагивает, задерживая дыхание. Под тонким батистом взволнованно вздымается грудь. Не большая, но мне неожиданно очень даже нравится. Ткань натягивают тугие ягодки сосков, вызывая желание поймать их зубами, ртом, втянуть, облизать. Зрачки в голубых глазах расширяются ещё больше, почти затопляя радужку. Возбуждение, приправленное страхом. Пряно. Вкусно. Пока что достаточно.
Сосредотачиваюсь на ощущении маленького энергетического комочка в женской утробе. Какой сильный мальчишка. Даже в истощённом состоянии. Благодаря ей. Выпил мамочку почти до дна. А она даже не сопротивлялась, верно ведь? Отдала тебе всё, что могла с чистым сердцем, любя тебя. И любила бы, даже умирая. Удивительное самопожертвование, с учётом всего, что с ней случилось. Ты голоден. Но щадишь её теперь. Бережёшь. Правильно. Я дам больше.
— Адамир… — несмело произносит Соломия, полностью расслабившись. Доверившись.
— Рок, — исправляю её. Ловлю затуманенный взгляд. Сонно моргает.
— Рок… мне неловко… но скажите, чем я бы могла заниматься в вашем замке?
Сейчас я жалею, что больше не могу свободно читать её мысли. Мне казалось, я исчерпывающе понятно донёс мысль, что работать в таком состоянии ей никто не позволит. Да и потом тоже, но упрямой девчонке это пока рано слышать. Пускай привыкнет, проникнется своим положением, тогда и дам понять, что ей работать попросту не нужно.
— Если ты о работе, то мой ответ прежний, — не прячу ноток раздражения.
— Я не о работе… пока, — добавляет строптивица. — Просто… я не привыкла сидеть в четырёх стенах и ничего не делать. Так и с ума сойти можно. Мне бы хоть какое-нибудь занятие. Пожалуйста.
— И что же ты хочешь? — интересуюсь, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться тем, как сменяют друг друга эмоции на этом красивом личике. Признаю. Не учёл этот вопрос. — Ты ведь чего-то конкретного хочешь?
Она запинается, словно стесняется своей просьбы. А может так оно и есть. Тем интереснее.
— Я бы хотела попросить художественные краски? И основы… Если это никого не затруднит.
Неожиданно.
— Ты — художница?
— Нет! — слишком поспешно отвечает она. — Ничего серьёзного. Просто люблю… но времени на это никогда толком не хватало… а сейчас…
— А сейчас время у тебя неожиданно появилось, — склоняюсь я к ней. Мальчонка уже получил столько, сколько сможет употребить, и ощущение её кожи под ладонью снова становится остро ощутимым. И не погладить этот нежный бархат выше моих сил.