Я выбираю быть твоей
Шрифт:
— Почему для вас особенно? Из-за того, что произошло в лесу, — пришуриваюсь я в ответ.
— Можно и так сказать, — усмехается краешком губ. И ведь не собирается даже развивать тему.
Вздохнув, я отожу взгляд и устремляю его на озеро. До чего же красиво. Надо будет сюда с красками и мольбертом наведаться, если будет такая возможность.
— Спасибо, что показали это место. Мне очень понравилось.
— Не за что, Мия. Ты очень щедро поделилась своим восторгом. И меня радует, что ты начинаешь чувствовать этот мир. Он уже не чужой для тебя.
— Почему вы так думаете?
— Это моя земля. Я ощущаю её энергию. И момент, когда ты сроднилась с ней и зачерпнула её, невозможно было не уловить.
Я тоже помню этот момент. Но я и раньше в родном мире бывало останавливалась, застывала, созерцая что-то, любуясь, впитывая в себя красоту окружающего. Правда, никогда это не ощущалось настолько остро. Значит, при этом я ещё и силой подпитывалась? Как интересно. Здорово даже.
И Рок поцеловал меня. Может и привёл меня в это место, чтобы вызвать такую реакцию и подпитаться? Мы ведь об этом договорились. Что я буду его… батарейкой. Свою функцию я выполнила, кажется.
Тогда зачем меня дальше держать на руках? Может у него ещё какие-то нереализованные потребности есть? В обнимашках, например. Мысленно хихикаю, представив, как бедный весь такой грозный и жёсткий адамир всю жизнь страдал от невозможности удовлетворить желание обниматься, без урона своей репутации.
А мне вот лучше всё-таки пресечь это слишком приятное для меня занятие. Дабы не привыкать. Драться с ним не вариант, значит пойдём другим путём.
— Я бы очень хотела пройтись. Это ведь полезно, помните? Отпустите меня, пожалуйста, — прошу, как можно более настойчивей.
Он медлит секунду, словно действительно не желает выпускать меня из рук, но в конце концов помогает встать. И сам поднимается следом, явно намереваясь меня сопровождать. И почему меня так радует сей факт? Будем считать эту совместную прогулку способом получить больше информации.
— Вы обещали рассказать, откуда так хорошо знаете мой мир, — напоминаю я, направляясь вдоль берега озера. — Вы там бывали, да?
— Да. И неоднократно, — кивает мужчина, галантно предлагая мне руку. Я с удовольствием на неё опираюсь. Приятно же.
— И часто куарды ходят в мой мир? Для чего, если не секрет? — спрашиваю, а сама уже прикидываю, как бы узнать, возможно ли передать послание Ваське. Она же там с ума сходит, бедная моя.
— Не часто на самом деле. Далеко не каждому куарду под силу пройти через портал. Да и сами порталы явление не повсеместное, — начинает объяснять Рок, неспешно шагая рядом. — Причины же у каждого разные. Кто-то из научного интереса, кто-то… чтобы получить то, что у нас запрещено законом, либо недоступно из-за жёстких рамок, регулирующих нашу жизнь.
— Например, — настораживаюсь я.
— Секс, Мия. Тот самый доступный и без обязательств, — хмыкает Рок. — У нас в империи отношения между мужчинами и женщинами довольно-таки жестко регулируются. И чем сильнее род, чем большей силой обладает сам куард, тем больше ответственности он несёт.
От неожиданности данного объяснения я даже останавливаюсь, удивлённо поворачиваясь к адамиру. Неужели у них настолько всё сложно? И это что, получается?
— То есть, куарды к нам… развлекаться с девочками ходят? — по правде сказать, у меня на языке крутится совсем другое определение, но благоразумней этот самый язык прикусить. Правда тут же вспоминается одна конкретная ситуация, имеющая ко мне самое непосредственное отношение. — И мне такой вот ходок попался? Это же… это же… насилие! — вскрикиваю я, чувствуя, как начинаю закипать. Тут, значит нельзя? А у нас можно?
— Ты уверена? — вскидывает бровь мужчина. — Допустим, в твоём случае многое действительно указывает, что пошла ты недобровольно. Но разве в твоём мире мало таких девушек, которых… привлечь гораздо проще?
— Но вы же сами говорили, что куарды прибегают к стиранию памяти, — прищуриваюсь я, вспоминая всё, что уже слышала от него. Точно что-то такое говорил.
— Да. В случае необходимости, — абсолютно спокойно отвечает Рок, подступая ближе. Гладит меня по щеке. — Если, например, в куарде заподозрили что-то странное, или заметили необъяснимые способности. Этого требует наш закон. Хранить в тайне наше присутствие. Хотя некоторые умудряются делать это, не прибегая к ментальным воздействиям. Изображают иллюзионистов, — тут он пренебрежительно морщится. — Случайные сексуальные связи с человеческими женщинами не возбраняются. Не одобряются, но не запрещены. Куардам нет необходимости насиловать.
— Почему же со мной так поступили? — вырывается злое.
— А ты оказалась слишком лакомой девочкой, — сообщает он мне хрипло.
— Это звучит, как обвинение, — морщусь с горечью я.
— Нет. Это не так, Мия. За таких, как ты, у нас глотки готовы друг другу грызть. И найди тебя кто-то более умный, тебя бы медленно соблазняли, приручали, завоёвывали доверие, — вкрадчиво произносит Рок, снова склоняясь к моим губам.
И столько магнетизма в его тёмном взгляде, столько обещания в каждом слове, что моё глупое сердце пропускает удар. Не это ли он делает со мной? Медленно соблазняет…
— Для чего? — сипло выдыхаю, находя в себе силы увернуться от поцелуя. О нет, мне соображать надо. А силой я уже поделилась, он ведь сам сказал.
— Чтобы сделать своей, — мужские губы вместо моих губ касаются щеки, скользят к виску.
— Зачем? Вам ваших куардес не хватает? — не прячу своего возмущения, упираясь ладонями ему в грудь. Интересно, он тоже на Землю за сексом ходил? И почему меня злит одна только мысль о Роке, снимающем девок где-то в клубе? Или в любом другом месте. Любых девок. Не хочу об этом думать. Не хочу думать, что может означать моя злость.
Адамир уступает, отпуская меня. Ещё и смеётся. А потом берёт за руку и ведёт дальше.
— У куардес, как ты говоришь, свои преимущества. А у тебе подобных свои. Кому-то твои особенности не принесут особой пользы. А для некоторых куардов ты — бесценна.
Он уже не первый раз называет меня так. Не верится мне вот ни капли. Ну чем я бесценна? Всё это больше похоже лишь на красивые слова. И не нравится мне себя таковой считать. Неприятностями попахивает, если это действительно так. Бесценным вряд ли дают спокойно жить.