Я выбираю быть твоей

Островская Ольга

— Она сожалеет, что расстроила тебя своими словами, — продолжает адамир, заставляя меня вскинуть на него глаза. И сразу быть пойманной в гипнотичный плен его тяжёлого тёмного взгляда

То, что Жозелин расстроена, я тоже поняла. Но она всего лишь озвучила его приказ. И если с кого-то спрашивать за мои переживания, то точно не с неё. А спрашивать с адамира… Есть смысл?

— Я хочу, чтобы ты сейчас внимательно меня выслушала, Мия. И сделала потом всё, как я скажу, — жёстко велит мне Рок. — Я хочу твоего доверия.

— Почему? — вспыхиваю я.

Но эти слова заставляют надеяться, что он действительно совсем другое имел в виду. Иначе зачем ему моё доверие?

— Так нужно, чтобы я мог защитить тебя.

— От кого? — мерзкие щупальца страха начинают заползать мне в душу. А потом приходит осознание: — Он… он нашёл меня?

— Нашёл, — кивает Рок.

Спокойно, Соля! Спокойно! Ну нашёл. И что? Зато я хоть узнаю точно, по чьей вине я едва не умерла вместе со своим нерождённым ребёнком. Моим ребёнком. Врага надо знать в лицо.

— Расскажите мне, — прошу я, нервно сглотнув и облизав враз пересохшие губы. И понимаю, что снова не могу даже помыслить, чтобы отказать Року. Доверие ему уже, как часть меня. Когда он успел так сильно меня приручить?

— Сегодня утром я получил письмо от императора. Он требует, чтобы я привёз тебя в столицу, — оглушает меня новостью адамир.

— Откуда… откуда он узнал? От вас?

— Нет, конечно, — морщится мужчина, отпуская моё лицо. Заправляет мне за ухо выбившуюся из причёски прядку. — Ему пожаловался Раэльд Лаярэ, утверждая, что я скрываю женщину, которая носит под сердцем наследника их рода. Он даже придумал красивую сказку, как его сынок умудрился потерять своё сокровище.

— И что теперь будет? — осторожно интересуюсь я у Рока.

Я не трясусь. Не трясусь. В конце концов, он же обещал защитить. А я обещала доверять.

— Для начала ты всё-таки откроешь мне сейчас свой разум, — велит адамир тоном, не терпящим возражений. — Я не торопил естественное восстановление твоей памяти, рассчитывая, что время у нас ещё есть. Но для того, чтобы дать императору больше доказательств вины молодого Лаярэ, нужно чтобы ты точно вспомнила все, что с тобой произошло в тот вечер.

Значит, встречи с императором мне не избежать. Как и с биологическим отцом моего ребёнка. Хочу ли я возвращаться воспоминаниями в тот день? Готова ли посмотреть правде в глаза? Нет. Но сделаю это. Потому что должна. И потому что так есть шанс наказать того, из-за кого чуть не умерла.

— Хорошо, — киваю. — Это… больно?

— Нет, — успокаивающе гладит меня по щеке Рок. — Ты всё легче воспринимаешь моё воздействие. Возможно, снова выпадешь из реальности ненадолго, но я постараюсь этого избежать.

Всё легче? Да, он наверное прав. Приучил уже.

— Вы сделаете это сейчас?

— Да, но не жди, что воспоминания вернутся полностью и сразу. Я не хочу слишком грубо воздействовать на твой мозг. Так что может понадобиться ещё небольшой внешний стимул.

— Какой?

— Встреча с тем, кого ты забыла, — слышу я в ответ не самое приятное. Он обхватывает моё лицо ладонями, гладит скулы. И смотрит в глаза, а кажется, что прямо в душу. — Расслабься, девочка. И покажи мне ещё раз тот день. Всё, что помнишь.

Что ж, я действительно не вспомнила всего. Но и то, что вернулось, наполнило меня противным чувством использованности. Смутные образы, обрывки фраз, ощущений. Чьи-то прикосновения, грубые, развратные. Мужской голос. Неприятие. Безнадёжность. Во рту скопилась горечь. Но из реальности я больше не выпадала. А Рок, закончив, велел пока не пытаться восстановить всю картину, а дать себе отдохнуть и позволить разуму принять утраченное. А потом и вовсе позвал меня завтракать. Вместе.

Вот не уверена, что мне кусок в горло полезет, но он прав. Поесть я должна. Не только для себя. Так что лишь киваю согласно, позволяя увести меня из спальни.

За завтраком я попыталась выспросить, что ещё меня ждёт, кроме неприятных воспоминаний, но Рок, как всегда прямолинейно, объяснил, что для меня лучше не знать его намерений и планов, поскольку так я смогу выполнить именно ту роль, которая ему нужна. И снова напомнил о доверии.

Легко ему говорить. А мне же страшно. Если адамир, к которому я уже действительно немного привыкла, настолько подавляет своей мощью и способностями, то что собой представляет император? И чего мне ждать от встречи с ним? Особенно стрёмно после тех намёков о моей ценности, даже в глазах этого самого императора.

Как быть, если во мне действительно есть что-то, что резко может понадобиться сильным мира этого? Не я сама, а именно то, что я могу дать. Моя ценность. Как полезная вещь, ей богу. Или подходящий сосуд. Тому же императору понадобиться, например? Жуть… Не хочу я быть плодовитой батарейкой даже для императора.

А для адамира? Вот этого конкретного. Хочу я принадлежать ему?

И вот тут наступает настоящий раздрай, потому что разум возмущается от такой постановки вопроса, противится самой идее. А телом от одной только мысли проносится жаркая волна, которая становится лишь ощутимей, когда я ловлю на себе пристальный тёмный взгляд Рока, запоздало вспомнив, что снова забыла забрать своё разрешение читать меня.

Случись всё-таки между нами что-то, и он присвоит меня себе, тут даже сомневаться в форме отношений не приходится. Не обманываюсь я в его мягкости. Она хоть и приятная, но точно рассчитанная. Нужно мне это? А если не будет выбора?

Пока мы ели, мои вещи погрузили в ту самую неведомую карноту, о чём Року доложил появившийся в столовой Дварт. Поэтому сразу после завтрака мы с адамиром вышли в холл, где мне подали пальто, а затем адамир, обняв за талию, повёл меня на выход.

После монструозных скакунов я как-то совсем не ожидала, что карнота окажется элегантным и каким-то невероятно воздушным транспортным средством похожим на странной формы чёрный автомобиль со стеклянным верхом и на больших колёсах с тонкими спицами.