Я выбрал путь смерти
Шрифт:
— В логическом мышлении вам не откажешь.
— Олигофренов директорами банков не назначают. — Какую должность он занимает в коммерческом банке, Транквиллинов следователю не стал говорить, поскольку эти данные были отражены на первой странице протокола допроса. — Кстати, как я понимаю, вам не представилось возможности допросить Ксению?
— Почему вы так решили?
— Мои телохранители видели её вчера днём покидающей санаторий за час до того, как им стало известно об аварии, — сообщил Транквиллинов.
— Очень хорошо, что вы об этом сказали. Допрашивая ваших телохранителей, я обязательно заострю своё внимание на данном факте.
— Как видите, Владимир Фёдорович, я стараюсь во всем вам помогать.
— Что ж, приятно, что мы нашли общий язык.
— Вы у меня вызываете симпатию. С учётом новых фактов вам не кажется, что я стал жертвой не просто водителя, совершившего по неосторожности ДТП, а организованной банды, желающей почему-то моей смерти?
— Ваши опасения
— В связи с этим могу я вас попросить обеспечить меня круглосуточной охраной?
— Такое у нас не практикуется. Я передам своему начальнику о вашей просьбе, но сразу же заверяю вас, что она останется без удовлетворения.
— Тогда считайте, что я вас ни о чем не просил. Зачем без толку беспокоить тех, кто тебе не думает идти навстречу?
Золкин понимал, что его слова никак не могут удовлетворить Транквиллинова и тот остался им недоволен. Чтобы не выглядеть в глазах пострадавшего совсем бесчувственным человеком, он предложил:
— Если вам нужна какая-либо помощь, я с удовольствием вам её окажу, если это будет в моих силах.
— У меня есть просьба личного характера. После того как врач выпишет меня из больницы и я вам больше не понадоблюсь, мы с моими людьми поездом, в купейном вагоне, отправимся домой. Мне хотелось бы, чтобы никто не видел нашей посадки в поезд.
— То есть вы хотите сесть в своё купе раньше, чем будет объявлено о посадке?
— Да. Я хочу, чтобы никто в городе не знал о моем отъезде и не видел нашей посадки.
— Что ж, это я могу вам обещать.
Во время их беседы в палату зашёл Провоторов. Увидев его, Транквиллинов поинтересовался:
— Иван Сергеевич, ты один пришёл?
— Нет. Со мной Николай.
Увидев в его руке сумку с разными пакетами, Транквиллинов распорядился:
— Ваня, положи продукты. Вы с Николаем поступаете в распоряжение Владимира Фёдоровича. У него появилась необходимость вас допросить. После того как вы ответите на его вопросы, начнёте по очереди с Николаем охранять меня в палате.
Провоторов передал Транквиллинову сумку с продуктами и вместе со следователем покинул палату.
Оставшись без посетителей, Транквиллинов замком сцепил пальцы рук за головой, откинулся на подушку и задумался: «Мои подозрения оправдались. В столкновении грузовика с „фордом“ не было никакой случайности, как не было случайным знакомство со мной Ксении. Я кому-то стал не угоден, и кто-то хочет от меня избавиться. Заказные убийства банкиров и промышленников стали обычным явлением в нашей стране. Именно поэтому я и вынужден был поехать на отдых с телохранителями. Только за три месяца прошлого, 1997 года в Питере были убиты начальник Комитета по управлению госимуществом Приморского района Александр Маймула, директор Ленинградского порта Евгений Хохлов, вицепрезидент топливно-энергетической компании „Нестле“ Валерий Мандрыкин и вице-губернатор Михаил Маневич. Ни одно из этих преступлений работники правоохранительных органов не раскрыли и вряд ли когда-нибудь раскроют. Всем известно, кого из крупных руководителей убили, а сколько в городе за этот небольшой промежуток времени было убито рядовых граждан, мне даже представить трудно. Поэтому чьето покушение на мою жизнь сенсацией не назовешь. Интересно, кому я помешал? Что толкнуло моих недоброжелателей пойти на такой отчаянный шаг? При моей работе не иметь врагов и недоброжелателей — просто смешно думать… И тому есть определенные причины. Если не обходить и не нарушать закон, то большинство коммерческих банков станут нерентабельными и вылетят в трубу. Ну смог я с помощью, Анатолия Борисовича почти за два года прокрутить в своем банке больше триллиона рублей. Навар получился в миллиарды рублей. Боже мой, сколько слетелось стервятников делить пирог! Среди них были те, кто к прокрутке денег не имел совершенно никакого отношения. Они требовали свою долю на том основании, что могли бы помешать мне и не дать в полную меру возможности прокрутить бюджетные деньги. Но не сделали этого. Самые настоящие наглецы! Все равно, чтобы не портить на будущее отношений с сильными мира сего, мне пришлось отстегивать им приличные суммы. А сколько из них при этом посчитали себя обделенными? Если учесть, что в нашем банке ежегодно осуществляются тысячи разных операций, правда, меньшего масштаба, то можно только гадать, какому огромному количеству клиентов, чиновников я не угодил и сколь многие из них хотели бы причинить мне горе, боль. И вот из этой армии недоброжелателей кто-то решил со мной расправиться. В моем теперешнем положении без подсказки извне невозможно вычислить тайного врага. Пока я его не найду и не обезврежу, он постоянно будет представлять опасность для моей жизни. Золкин вместе со следователем прокуратуры будут искать злоумышленников, но если те окажутся из Питера, то найти их будет трудно, а скорее всего и невозможно. Если следователям не удастся выявить и поймать преступников, то, по всей вероятности, мне самому придется взять на себя инициативу в их поимке. Ну есть в нашем банке служба безопасности, есть кому этим заняться, но из тех сотрудников этой службы, кого я знаю, вряд ли кому-то удастся выйти на след бандитов. У моих людей нет сыскных способностей. Охранять, сопровождать ценные грузы, стрелять, убивать они могут, а тонко, по интуиции, без какой-либо зацепки распутать клубок преступлений им не по силам. Когда приеду домой, возьму к себе в штат опытного оперативника из бывших работников милиции. Вот он и будет разбираться со всеми криминальными проявлениями отдельных субъектов в отношении сотрудников моего банка. Вообще-то одного спеца, по-видимому, будет маловато, — рассудил он. — Сколько надо будет спецов, столько и приму в банк на работу… А что касается бюджетных средств, то как прокручивал их, так и буду прокручивать, пока правительство предоставляет нам такой шанс. Вот недавно статья интересная в „Аргументах и фактах“ была. Приводились цифры. Оказывается, 90-95 процентов расходной части бюджета, которая в 1998 году составляла 500 миллиардов рублей, прокручиваются через коммерческие банки страны. Те предоставляют клиентам кредиты под 35-40 процентов, что им дало прибыли не менее 190 миллиардов рублей. Это в 2,3 раза больше суммы, расходуемой на национальную оборону. В правовом государстве такому безобразию в управлении немедленно положили бы конец, приняли меры, чтобы все государственные средства проходили через учреждения Центрального банка. Еще в 1997 году Ельцин в своем ежегодном послании Федеральному собранию заявил о необходимости перевода бюджетных средств из коммерческих банков в Центральный банк России. Но дальше заявления дело не пошло, слишком солидные силы с огромным капиталом воспротивились его желанию. Несмотря на то что коммерческие банки в погоне за прибылью продолжают не выполнять своих договорных обязательств перед клиентами, задерживают плату за отгружённую продукцию, нарушают сроки перевода средств на заработную плату, что вызывает волну забастовок в стране, государственные средства продолжают прокручиваться в солидных коммерческих банках, таких как Онэксим-банк, Мосбизнесбанк, Московский национальный банк, „СБС-Агро“ и другие. Как иначе такое безобразие, беззубость президента и правительства можно назвать, если не диверсией против страны и своего народа? Пока такое положение дел сохраняется и уголовно не преследуется, я как занимался своими делами, так и буду заниматься. Когда ещё в нашей стране выберут другого такого беспринципного, не отвечающего за свои слова президента и соответствующее ему некомпетентное, нерасторопное правительство?!»
Глава 4
Шаманское имя — Волчий Ветер
К командиру разведывательной роты полка внутренних войск майору Шаповалову Сергею Викторовичу обратился с рапортом старший лейтенант Махновский Александр Георгиевич. Подчинённый просил предоставить ему отпуск за два прошедших года. Причина, по которой он не смог своевременно отгулять отпуск, была достаточно уважительной: два последних года Махновский с отрядом спецназа служил в Чечне. О том, как он воевал, говорили его награды: медаль «За отвагу», медаль Ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, крест «За отличную службу» II степени. Если принять во внимание, что ранее за участие в боевых действиях в Афганистане он был награждён орденом Красной Звезды, то можно понять, какой боевой офицер обратился к Шаповалову с личной просьбой.
Махновский дослужился до старшего лейтенанта из прапорщиков. Военное училище он так и не окончил — его отчислили за неудовлетворительное поведение. Он любил армию, ему нравилась служба. Он был самородком и в годы войны смог себя показать. Командование по достоинству оценило его способности. 27 декабря текущего года ему должно было исполниться тридцать три года, и он получал право уйти на пенсию по выслуге лет.
Махновский был высоким, крепко скроенным. Волосы у него были темно-русые. Из-под рукавов куртки просматривались широкие кисти рук с толстыми фалангами пальцев. Он выглядел вполне здоровым человеком, но внешний вид был обманчивым. После войны в Чечне он перенёс тиф, желтуху и целый букет других инфекционных и неинфекционных болезней. После трех месяцев лечения в госпитале он похудел с 85 до 70 килограмм. Бледно-жёлтый цвет его лица свидетельствовал о том, что процесс выздоровления слишком затянулся.
В армейских условиях, где ежедневно требовалось переносить большие физические нагрузки, Махновскому было трудно после болезни восстановить прежнюю спортивную форму и вес. Поэтому он решил взять отпуск и поехать домой в Санкт-Петербург к родителям и к названой матери — Лидии Степановне Бушуевой. Пора было отдохнуть и поправить здоровье.
Во время войны в Афганистане он потерял там самого близкого друга — земляка Аркадия Бушуева. Гроб с телом товарища Махновский привёз из Афганистана в Санкт-Петербург, помог матери Аркадия с похоронами.
Аркадий был единственным ребёнком у Лидии Степановны. Сын был для неё смыслом жизни. Она надеялась женить его после армии, нянчить внуков. Теперь все эти планы рухнули.
Махновский дома у Лидии Степановны до возвращения в Афганистан прожил неделю. Они подолгу и откровенно беседовали. Смогли узнать друг о друге многое.
Лидия Степановна из писем Аркадия знала, что её сын называл Махновского не иначе как братом. У неё не было ни одной фотографии сына, на которой тот был бы изображён без Махновского.