Я выхожу замуж
Шрифт:
Отчим потрепал ее по щеке, как щенка, и надавил на плечи. Колени коснулись холодного пола.
Когда-нибудь я убью тебя, когда-нибудь я убью тебя, убью тебя, убью…
— Скажи мне, чего именно ты хочешь.
— Я хочу… — «убить тебя».
— Ну же.
— Хочу…
— Ты должна это сказать, — прорычал он.
Пожалуйста, не заставляй меня произносить это вслух! Пожалуйста,
— Говори!
Нет! Нет! Нет!
— Я не хочу! — закричала Сэм…
Выцветшие простыни промокли от пота, он покрывал ее тело с ног до головы липкой пленкой, мешал дышать, не давал выбраться из кошмара.
— Твою мать, — прохрипела она, пытаясь выпутаться из влажного одеяла, — ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Твою ж мать!
Пальцы дрожали, вытягивая сигареты из пачки, лежащей на тумбе. Сэм уронила одну и сломала вторую, прежде чем ей удалось, наконец, прикурить третью. Дым ворвался в легкие с прерывистым сипением. Еще одна затяжка, и еще, и еще. Легче не становилось. Она пощелкала выключателем лампы, и с третьего раза та зажглась, осветив комнату тусклым светом. Часы показывали четверть третьего. Зашибись! Еще одна бессонная ночь.
Деньги за месяц вперед, не шуметь, не устраивать оргий, не курить — такие условия выставил арендодатель, отдавая ключи. Саманта вручила ему наличку, и действительно не устраивала оргий, хотя соседская шлюха восполнила этот пробел за двоих — за стеной постоянно кто-то трахался. А в остальном ей было плевать на его правила. Слишком много она заплатила за обшарпанную мебель, еле дышащий обогреватель и старые простыни, поэтому затушив то, что осталось от сигареты, она взяла следующую. Пальцы уже почти не дрожали, и зажигалка щелкнула с первого раза. Организм сигнализировал об избытке никотина легкой тошнотой, но Сэм продолжала делать затяжку за затяжкой, подобрав под себя замерзшие ступни.
«Ты должна сказать…» Гребаный сукин сын! Она ненавидела это, ненавидела так сильно, как только могла, но он все равно побеждал каждый раз.
«Я хочу, чтобы ты потрогал меня, папочка!», «Я хочу отсосать твой член, папочка!», «Я хочу, чтобы ты трахнул меня… папочка!»…
Тело начало колотить крупной дрожью, рука сжалась в кулак, и остатки недокуренной сигареты обожгли ладонь, причиняя боль.
— Сдохни уже, — прохрипела она, — я тебя ненавижу! Почему ты еще жив?!
Сэм встала и, кое-как передвигая ноги, поплелась в душ. Она стянула с себя шорты и майку, залезла в ржавую ванну и открутила кран. Сверху хлынула ледяная вода, тело мгновенно покрылось гусиной кожей. Она свернулась на дне, обхватив колени, и долго сидела с закрытыми глазами. Мыло и мочалка остались нетронутыми, потому что ей все равно не смыть с себя эту грязь. Никогда! Это то, что глубоко внутри нее, то, что останется там навсегда. Благодаря ублюдку по имени Брайан Палмер. И ей никто и ничто не поможет — ни Лиззи, ни Томми, ни семья и любовь близких. Потому что пока она жива, жив и Брайан Палмер. Пока она жива…
Сэм перестала стучать зубами и вылезла из ржавого корыта, выключив воду.
— Я знаю, почему ты еще жив, — сказала она отражению, — но я исправлю это. Встретимся в аду, папочка.
Полностью одевшись спустя несколько минут, Сэм снова села на кровать и взяла очередную сигарету.
В памяти всплыл их недавний телефонный разговор. Она хотела услышать его голос. Но поняла, что ему это не нужно, потому что он поговорил с ней. Не отделался сухими фразами, не послал к чертовой матери, а именно поговорил. «Привет, Сэм!.. Да, все отлично… Прости, я плохо слышу… Тут шумно…» Он не лгал. На заднем фоне слышалась музыка и чьи-то голоса. «Ты в порядке?» Женский смех, и тихая реплика в сторону: «Детка, я говорю по телефону». Детка капризно спросила, кто такой Сэм. «Ты что-то сказала, Сэм?.. Извини, ты не могла бы перезвонить завтра?» Конечно, Сэм не перезвонила. И он не перезвонил. Это был конец.
С мокрых волос падали капли воды и стекали за шиворот, давая надежду, что если ее план не сработает, то она в любом случае умрет от менингита. Она нажала отмену отправки сообщения и, выключив телефон, бросила его на кровать.
— Будь счастлив, Томми.
Сэм надела куртку, проверила, лежат ли в кармане ключи от Форда, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. На часах было двадцать минуть четвертого.
***
Дэвид проснулся от тихого стона. Лиззи снился кошмар. Он притянул ее к себе, устраивая на плече, и поцеловал в макушку.
— Дэвид? — сонно пробормотала она.
— Все хорошо, спи, тебе что-то снилось.
Руки поглаживали напряженную спину, массируя сведенные мышцы. Через минуту она расслабилась и положила теплую ладонь ему на грудь.
— Сэм, — прошептала Лиззи, — мне снилась Сэм.
— Это просто сон, — сказал он.
Она не ответила, снова погрузившись в царство морфея. Дэвид закрыл глаза, пытаясь заснуть, но через несколько секунд ожила радио-няня, наполнив комнату звуком детского плача.
— Ммм? — жена подняла голову и моргнула несколько раз.
— Я сам, — Дэвид встал, мимоходом взглянув на часы. — Полчетвертого, зае. ись, — пробормотал он по пути в детскую.
***
— Том… — тихий женский голос звал откуда-то издалека. — Где же ты, Том?
— Кто здесь? — спросил он, озираясь по сторонам. — Сэм? Это ты?
В полумраке он различил длинный широкий коридор с полукруглым высоким сводом, напоминающий подземелье из фильма ужасов. Слева и справа было множество закрытых дверей. В воздухе пахло сыростью, где-то капала вода. Том двинулся вперед, прислушиваясь, каждый шаг давался с трудом, гулким эхом отзываясь под потолком.
— Томми?
Кажется, уже близко.
— Я иду к тебе.
Стены были влажными и шершавыми на ощупь, и оставляли на пальцах кусочки серой штукатурки. Он остановился перед дверью, голос звучал оттуда, он был почти уверен в этом. Ржавая ручка поддалась с трудом.
— Сэм, ты там?
С громким скрежетом дверь распахнулась, открывая его взгляду… Кирпичную кладку, покрытую паутиной.