Я – ярость
Шрифт:
Когда они в последний раз собрались на ночевку, Элла, ободренная секретами подружек, рассказала о своих родителях – о том, что отец делал с мамой по ночам. Ни Софи, ни Оливия не выглядели так, будто поверили ей, но они обнимали ее, плакали вместе с ней и клялись, что с ней это никогда не случится. Что ни один мужчина не будет иметь над ней такую власть.
Сейчас она верит, что так и будет. Пока она плывет по течению, потому что так проще, и все же Хейден не владеет ею и не контролирует ее. И в один прекрасный день он бросит ее ради другой, и тогда люди будут сочувствовать ей, а не
– Конечно хочу, – Элла хмыкает и тоже подкрашивает губы. – Как по мне, он достаточно идеален для этой роли.
Девчонки обмениваются взглядами, значения которых Элла не понимает, но ей это не нравится, и она спешно утыкается в телефон. Звонок вот-вот прозвенит, ей нужно торопиться – мистер Харки ненавидит, когда опаздывают.
– Подвезешь меня домой после школы? – спрашивает Софи.
– Вообще-то, я уже подвожу Хейдена…
– Уууу, время для секс-развлечений! – восклицает Оливия.
– Дамы?
Тучи сгущаются за секунду, от одного тихого слова, донесшегося из коридора. Оливия и Софи сбрасывают маски смелых тусовщиц, и все три девушки снова становятся простыми подростками, даже жмутся друг к другу, будто нервные и неуклюжие антилопы.
– Скоро звонок, – сообщает мистер Бреннен. Он не переступает порог туалета, но всем телом наклонился в их сторону, а руки держит в карманах.
Все знают, что замдиректора любит загонять учениц в угол, пользуясь тем, что они должны быть где-то в другом месте. Сейчас он перекрывает единственный выход из туалета, и, когда звонок звенит, Бреннен смотрит на динамик под потолком понимающе и почти с сожалением.
– Ну вот. Похоже, вы все трое опоздали на урок… если, конечно, у вас нет веской причины.
Мистер Бреннен, наверное, ровесник отца Эллы. Под рубашкой у него проступает живот, волосы на голове поредели, а еще он носит уродливые остроносые туфли. Когда его маленькие карие глаза скользят по ней, Элле хочется свернуться калачиком и умереть. Она слышала разные истории про Бреннена (особенно с тех пор, как он развелся с женой), но всегда это были сплетни из третьих рук.
– Я не очень хорошо себя чувствую, – говорит Оливия, нарочито шмыгая носом.
– О, держу пари, мальчишки все равно захотят целоваться с тобой. Я бы хотел! – Мистер Бреннен подмигивает и ухмыляется. – Но раз так, то иди в кабинет к медсестре. Здоровье учеников – наш главный приоритет! – Оливия спешно протискивается мимо него, и Бреннен выставляет бедро ровно настолько, чтобы коснуться ее тела. – А какое у вас оправдание, мисс Гибсон?
– У меня месячные начались раньше срока.
Эллу даже восхищает невозмутимость и вызов, с которыми Софи произносит это, вздернув подбородок.
– Лишняя информация, мисс Гибсон. Совершенно личная. Вы разве не в курсе, что есть таблетки, чтобы регулировать цикл? Они помогают избежать… неприятных сюрпризов.
– Да, сэр, – говорит Софи, торопливо проходя мимо него. – Нам рассказывали на занятиях.
Она оставляет Эллу совершенно одну, даже не одарив ее напоследок извиняющимся взглядом через плечо. Руки мистера Бреннена в карманах шевелятся, будто он перебирает мелочь.
– Мисс Мартин,
– Я… нет, сэр. Я так больше не буду… В смысле я ничего подобного не делала!
Элла знает, что краснеет: лгунья из нее никакая. Но сказать правду – это выше ее сил.
Мистер Бреннен прислоняется спиной к стене, и полы его наполовину застегнутого пиджака расходятся так, что становится видна ширинка.
– Тяга к экспериментам совершенно естественна для девочек твоего возраста. В Средневековье ты была бы уже замужем и рожала детей. – Он снова подмигивает. – И в некоторых штатах и культурах тебя бы посчитали весьма недурной партией.
Элла так ошеломлена и испытывает такое омерзение, что не может придумать ни одного внятного ответа, – ведь все это говорит взрослый мужчина, который к тому же контролирует ее будущее. Однако ему, по-видимому, вовсе не требуется ее участие в разговоре.
– Я знаю, что это весьма захватывающий опыт, но все же давай держаться в рамках правил. Если я наткнусь на тебя, когда ты будешь… как вы это называете?.. обжиматься с парнем… будешь наказана. Утром в субботу, у меня в кабинете, будешь делать, что я скажу. Тебе, кажется, нужно преподать урок, чтоб ты знала, что бывает с теми, кто нарушает правила.
Элла сглатывает, потому что чувствует, как к горлу подступает тошнота.
– Все ясно?
– Да, сэр.
Он улыбается и кивает – спокойный, довольный и абсолютно уверенный в себе.
– Мне всегда нравилось, как это звучит: «Да, сэр». Одно из многих преимуществ моей работы. Идите в класс, мисс Мартин. Если учитель спросит, где вы были, – можете сослаться на меня.
Элле остается лишь кивать, и она торопится пройти мимо, зная, что прикосновения не избежать, и надеясь, что просто заденет его бедро. Она почти уверена, что его рука скользнула по ее заднице, и все же это было так быстро, что наверняка сказать нельзя. Так всегда бывает, когда имеешь дело с мистером Бренненом: он говорит неприличные и грубые вещи, но если повторишь его слова школьному психологу или полицейскому, то это будет звучать совершенно нормально и невинно, а тебя сочтут истеричкой, которая разыгрывает драму на пустом месте.
Зайдя в класс, Элла не упоминает, что ее задержал мистер Бреннен. Лучше уж пусть ее отругают за опоздание, чем она даст всем очередной повод для сплетен.
Дэвид вот-вот придет домой, и Челси, как всегда, задается одним и тем же вопросом: сегодня будет вечер из хороших или из дурных?
По жизни она не ощущает себя маленькой – до тех пор, пока муж не оказывается поблизости. Дело не в том, что он крупный (Дэвид среднего роста и вечно испытывает недовольство по этому поводу), хотя тренируется он много, просто есть в его присутствии нечто такое, отчего Челси будто бы съеживается.