Я захватываю замок
Шрифт:
— Все хорошо, милая. Перетерпи, не ищи обходной дороги, — ласково прошептал в сознании голос мисс Блоссом. — Для большинства людей это лучший выход.
Внезапно ее голос сменил другой — злой, саркастичный. Мой собственный. Причем самый мерзкий из имеющихся.
— Докатилась, дорогуша! Уже на манекене виснешь. Не смешно ли в твоем возрасте играть в дурацкие игры с воображаемой мисс Блоссом?
Впервые в жизни я задумалась, откуда взялась мисс Блоссом. Может, я списала образ с матери Стивена, убрав ее застенчивость? Или же с домработницы тетушки Миллисенты? Вот это вероятнее. Или позаимствовала
Грудь под моей щекой стала твердой, как доска. В нос ударил запах пыли и старого клея.
Мисс Блоссом ушла навсегда.
Слава богу, в спальню вбежала Элоиза, иначе от рыданий я к чаю не оправилась бы. При Эл плакать невозможно: она начинает сочувственно махать хвостом, а затем со сконфуженным видом убегает. Да и покормить ее надо — с обедом я бессовестно запоздала.
С того дня я не могла смотреть на мисс Блоссом. Не потому, что она превратилась в обычный манекен, нет, — в ней мне виделся труп манекена.
Религия, добрые дела, вино… Есть, скажу я вам, и другой способ избавиться от страданий. Дурной, куда хуже алкоголя. Его я опробовала неделю назад в свой день рождения.
Утро тогда выдалось солнечным, впервые за две недели. Однако мое внимание привлекла не погода: из-за двери спальни доносилась музыка! Спрыгнув с кровати, я выскочила на лестничную площадку. На полу стоял маленький переносной радиоприемник с прикрепленной открыткой: «С днем рождения! Стивен».
Вот для чего он копил деньги! Вот зачем позировал Леде Фокс-Коттон!
— Стивен! Стивен! — пронзительно закричала я.
— Его нет! Он ушел на работу пораньше! — отозвался из холла Томас. — Наверное, застеснялся предстоящих изъявлений благодарности. А приемник хороший. Быстрее одевайся, послушаем за завтраком!
Взлетев вскачь вверх по лестнице, брат утащил мой подарок. Я даже опробовать настройки не успела! Только открыла рот, чтобы потребовать радиоприемник обратно… и вдруг передумала. «Да какая разница…» На сердце знакомо лег тяжелый утренний камень.
Ровно две недели и два дня назад я бы с ума сошла от счастья при виде радиоприемника, а теперь он ничего для меня не значил. Хотя… благодаря ему можно, по крайней мере, превращать страдание в музыку!
Одевшись, я спустилась в кухню. Меня ждал накрытый к завтраку стол с букетом цветов. Стивен постарался.
— А вот мой подарок, — сказал Томас. — Я не завернул его, потому что добрался только до середины.
Книга по астрономии! Наверное, сам о ней мечтал. Вот и хорошо, что выбрал подарок под свои интересы. Хотя брат получает теперь карманные деньги, пройдет немало времени, пока ему удастся наверстать упущенное в голодные годы.
Вскоре к нам присоединился отец. О моем дне рождения он, естественно, забыл.
— Топаз наверняка помнит и пришлет что-нибудь от меня, — весело обронил он.
Радиоприемник привел его в ужас. Отец частенько повторял, что возможность обходиться без этого чуда техники — одно из немногих
— Ты не против, если я позаимствую приемник на часик-другой? — спросил он, когда Томас ушел в школу. — Атмосферные помехи — просто чудо.
Разумеется, я была не против.
Меня занимало одно: пришлет ли подарок Саймон?
В одиннадцать принесли посылку. Пеньюар от мачехи, от отца — томик Шекспира. (Умница Топаз! Помнит, до чего отец не любит давать мне свою книгу.) Роуз отправила ночную сорочку (из настоящего шелка!), миссис Коттон — шесть пар шелковых чулок, а Нейл — большую коробку конфет.
От Саймона… ничего.
Саймон ничего мне не подарил! Потеряв от разочарования дар речи, я расстроенно глядела на посылку — и вдруг на аллее громко загудел клаксон. В следующую минуту перед воротами притормозил фургончик, и водитель с грохотом поставил на подъемный мост большой ящик.
Я позвала из караульни отца. Совместными усилиями мы открыли крышку, и… Внутри лежал граммофон со встроенным радиоприемником! Ничего прекраснее нет в целом мире! В закрытом виде он похож на пухлый чемоданчик чудесного голубого цвета, даже ручка есть; на вид полотняный, но с блеском. И такой же портфель для пластинок!
Никто на свете не получал лучшего подарка!
Саймон оставил для меня записку.
«Дорогая Кассандра!
Я хотел купить электрический граммофон, но вспомнил, что у вас нет электричества. Радиоприемник работает от батареек (их можно заряжать в гараже в Скоутни), а граммофон — старой модели, его надо заводить. Все равно лучше, чем ничего.
Отправляю пластинки Дебюсси, который Вам так понравился. „Овец“ Баха, к сожалению, найти не удалось. Берите пластинки в Скоутни. Когда определитесь с предпочтениями, я куплю Вам, что пожелаете.
Мне клятвенно пообещали доставить подарок в срок. Надеюсь, не подведут.
С днем рождения! До встречи!
Записка была нацарапана карандашом — очевидно, в магазине; в такой обстановке, само собой, не до нежностей и длинных излияний. А все же он подписался «С любовью»! Мог ведь просто черкнуть: «С наилучшими пожеланиями». Или «Писал впопыхах». Да что угодно в таком духе. Конечно, его смысл слова «любовь» отличается от моего, но мне и это дорого.
Пока я в десятый раз перечитывала записку, отец терзал радиоприемник, ловя чудовищный скрежет помех.
— Хватит! — не выдержала я. — Ты его испортишь этим визгом!
— Правда, похоже на вопли неприкаянных чаек?! — радостно прокричал он.
Я выключила приемник. В обрушившейся тишине мы услыхали радио Стивена, негромко играющее в караульне.
— Представляешь, что станет с твоим пажем, когда он увидит подарок Саймона? — сказал отец.
Меня охватила досада на Стивена: его огорчение, конечно же, отравит мне всю радость. Впрочем, длилось это недолго, ничто не могло испортить мое настроение.
К счастью, ответ отцу не требовался.
— Тут радиоприемник намного мощнее, — заметил он. — Я позаимствую его ненадолго.