Я захватываю замок
Шрифт:
Зачем мне это понадобилось? Непонятно.
Вскоре стукнула задняя дверь.
— Кассандра, пожалуйста, не плачь! — воскликнул он. — Я не собирался входить в дом, но, когда услышал… Пожалуйста, успокойся, прошу тебя.
Я не унималась. Стивен шагнул к подножию лестницы. Цепляясь за перила, я приподнялась; слезы ручьем текли по щекам.
— Пойми, это нормально, правда, — сказал он. — Ничего плохого в том нет, раз мы любим друг друга.
— Я не люблю тебя! Я тебя ненавижу! — яростно вскинулась я.
Наши взгляды встретились. По глазам Стивена мне стало ясно, как тяжело он все переживает. До сих пор я думала лишь о себе и собственных горестях.
— Н-нет, нет… я не то
В отчаянии я бросилась в спальню и заперла обе двери. Рухнуть бы на постель, зарыться лицом в подушку!.. Взгляд случайно упал на голубой чемоданчик, стоящий на окне. Подарок Саймона. Я накрыла граммофон крышкой, положила на него руки, а поверх — голову. Впервые в жизни мне хотелось умереть.
Когда сгустились сумерки, я уже немного овладела собой. Зажгла свечу и устало поплелась к кровати. Через несколько минут в дверь постучали. С лестничной площадки.
— Я не прошу меня впустить, — раздался голос Стивена, — только прочитай записку. Я просуну ее под дверь.
— Хорошо.
Я подобрала выползший из-под двери листок бумаги. По лестнице застучали удаляющиеся шаги, хлопнула парадная дверь.
Написал Стивен следующее:
«Милая Кассандра!
Прошу тебя, не огорчайся! Все устроится. Просто ты еще слишком юная. Из-за твоего ума я иногда забываю о возрасте. Я не могу тебе всего объяснить — боюсь сделать хуже. Да и не знаю как… Поверь, ничего плохого не случилось. Я один виноват. Извини, что так тебя напугал. Если ты меня прощаешь, напиши, пожалуйста, на листочке „Да“ и сунь под дверь. Я пока выйду. Вернусь, когда в твоем окне погаснет свет. Поэтому не волнуйся, со мной ты не столкнешься. И на работу утром уйду пораньше.
Говорить об этом не станем. По крайней мере, в ближайшее время. Сама решишь, когда можно.
Не переживай, это все нормально.
Прилагался и листок с припиской: «Возможно, такое объяснение поможет тебе понять. Конечно, лишь после того, как мы поженимся». Ниже шла цитата из «Философии любви» Шелли.
Все замкнуто тесным кругом. Волею неземною Сливаются все друг с другом, — Почему же ты не со мною? [16]Очевидно, имя и годы жизни он добавил, чтобы я вновь не обвинила его в краже чужих стихов. Ох, Стивен… Я же прекрасно понимаю, почему ты их воровал! Сама мечтаю выразить любовь к Саймону в поэзии, но ничего достойного не выходит.
16
Перевод А. Ибрагимова.
Нацарапав «Да», я сунула листок под дверь. Поступить иначе я не могла… Кроме того, это была правда — я действительно его простила.
В результате он лишь утвердился в ошибочном мнении, будто меня до слез напугал его напор.
С того дня наедине мы не остаемся, хотя продолжаем нормально общаться в присутствии домочадцев. Только встречаться с ним взглядом я избегаю. Наверное, он принимает мое поведение за застенчивость. Разумеется, честнее открыто признать, что ничего у нас не выйдет. Допустим, я все-таки отважусь
Позволила?! Да ты, милочка, его сама провоцировала! Но зачем? Ведь сердце изнывало от тоски по Саймону!
Возможно, я бы лучше в себе разобралась, если б воспоминание о происшествии не вызывало у меня такого отвращения. Даже сейчас рука не поднялась описать все подробности. Знаю одно: я поступила гадко, позвав Стивена в лиственничник, — и по отношению к нему, и по отношению к себе. Да, отчасти виновата жалость, но в целом это просто… безнравственность. И лишь благодаря Стивену, дело не обернулось еще хуже. Я серьезно согрешила. Сейчас отложу дневник и покаюсь, здесь же, на холме. Пусть мне будет стыдно!
Господи, какой промах! Ничего не вышло. От покаяния я плавно перешла к раздумьям о Саймоне: якобы окажись он на месте Стивена, то это не считалось бы грехом. И мне стало совсем тошно. Я ведь осквернила воспоминание о поцелуе Саймона!
Как жить, когда впереди беспросветность? Сначала придется изображать веселую подружку невесты на свадьбе Роуз, потом год за годом лицезреть семейную идиллию в Скоутни, видеть обожание в глазах влюбленного в жену Саймона… Как скрывать чувства в их присутствии?
Уехать бы! Но я ведь только и живу ожиданием встречи с ним.
Однажды я писала, будто ни капельки не завидую Роуз, а счастливый брак — тоска зеленая. Какой же я была дурой!..
По аллее катит на велосипеде отец. Снова провел день в Скоутни. И мальчики вернутся домой с минуты на минуту. Надо бы спуститься, приготовить чай. Думаю, консервированная лососина меня взбодрит.
До чего странно и грустно возвращаться в реальный мир после долгого уединения с дневником. За весь день я прервалась лишь однажды: накормила Элоизу и сама перехватила холодных сосисок.
Как хочется рыдать… Невыносимо.
Что ж, надену улыбку и, напевая, побегу вниз — прогоню печаль.
Девять часов. Пишу в кровати.
Случилось кое-что интересное. Знаю, все зыбко и ненадежно, планов строить нельзя — и все-таки строю.
За чаем Стивен получил телеграмму от Леды Фокс-Коттон — приглашение в Лондон на следующие выходные; пришлось ему идти обратно на ферму, отпрашиваться на субботнее утро. Едва он вышел из дома, я выключила радиоприемник и побежала наверх слушать граммофон (никогда его не включаю в присутствии Стивена). Томас поднялся со мной, попросил поставить фуги и прелюдии Баха — они ему особенно нравятся.
Я включила пластинку, и мы легли на кровати. По-моему, брат в последнее время значительно повзрослел и поумнел. Нет, учился он всегда блестяще, но разговаривать с ним было неинтересно. Теперь же не устаю ему удивляться! Возможно, на мозг Томаса повлияло обилие еды, не так давно появившейся в нашем доме.
Когда мы прослушали до конца записи Баха, брат вдруг спросил:
— Помнишь, как Роуз загадывала желание на каменной голове?
Я изумилась: чего это он вспомнил?
— Наверное, граммофон Саймона навеял… — пожал плечами Томас. — Он ведь тоже часть перемен, которые появились в нашей жизни вместе с Коттонами. Никогда прежде не задумывался, что произошло на самом деле! Смотри, Роуз решила продать себя дьяволу, загадала желание — и тут же вошли Коттоны.