Я захватываю замок
Шрифт:
— Надеюсь, вы берете из Скоутни пластинки?
Мне вспомнился павильон, озаренный луной и мерцанием свеч… И вдруг оркестр, наигрывавший попурри, перешел к исполнению «Возлюбленной». Что за роковое, жестокое совпадение!
Щекам стало жарко от прилившей крови. Да лучше сквозь землю провалиться! Сорвавшись с места, я бросилась к зеркалу в конце коридора.
— Что случилось?! — крикнул вслед Коттон.
— Ресница в глаз попала, — отозвалась я.
— Нужна помощь?
— Спасибо,
С платком я возилась до тех пор, пока с лица не сошла краснота. Думаю, Саймон ничего не заметил.
Когда я вернулась в нишу, он окинул меня взглядом с головы до ног.
— До чего же меняет вас платье, прямо удивительно! Даже не знаю, хорошо ли это, что вы повзрослели. Ладно, привыкну. — Он улыбнулся. — Но в образе девочки вы были само совершенство.
Итак, ему нравилась забавная девчушка, пляшущая с цветами вокруг костра в день летнего солнцестояния; ее он и поцеловал. Впрочем, мотив его поступка, наверное, никогда не узнать.
С этого момента беседа пошла у меня легко, Саймон даже немного посмеялся моим шуткам. Я снова ему нравилась! Однако то была уже не я, а подражание себе прежней. Сплошная «сознательная наивность». Никогда, никогда раньше я с ним так не держалась! А может, держалась. Но выходило это само по себе, естественно. Легкомысленно щебеча с Саймоном под «Возлюбленную», я впервые слушала себя, будто со стороны, и понимала: прежняя естественность для меня отныне неестественна. Я повзрослела. И не только из-за преобразившего мою внешность черного платья.
Музыка закончилась; Роуз подошла к нам, а Нейл ушел за напитками.
— Последняя мелодия — просто чудо! — воскликнула она. — Интересно, как называется?
— К сожалению, не обратил внимания, — ответил Саймон.
Я пожала плечами.
— И я.
Роуз уселась в нише напротив, вытянув ноги вдоль дивана.
— Устала? — Подошел к ней Саймон.
— Безумно, — отозвалась она, не сдвинувшись ни на йоту, чтобы дать ему сесть рядом.
Он опустился на пол.
— Хочешь, поедем домой, как только допьем коктейли?
— Да, пожалуй, — согласилась сестра.
Нейл собирался остаться со мной в гостинице, но я возразила, что протанцевать весь вечер босиком в коридоре невозможно.
— Ну да. Ни дать ни взять вечеринка в обитой войлоком палате психбольницы, — улыбнулся он.
Никогда не забуду тот день. Толстый ковер, обтянутые парчой стены, отражение сияющих люстр в золоченых зеркалах… Все такое роскошное — и бессмысленное, безжизненное…
У подъезда Нейл сказал, что подниматься не станет, — проводит до лифта. Пропустив Саймона и Роуз хорошо вперед, он остановил меня и негромко произнес:
— Похоже, нам пора окончательно попрощаться.
Меня охватила грусть. В дополнение
— Но мы ведь еще увидимся, правда?
— Конечно! Непременно приезжайте в Америку.
— А вы в Англию не приедете?
— Вряд ли, — ответил Нейл и, рассмеявшись, добавил: — Может, и приеду. На старости лет, когда разбогатею.
— За что вы нас так не любите, Нейл?
— Ничего подобного, люблю, — быстро произнес он. — Я все люблю. Просто мне здесь не место.
Саймон и Роуз крикнули, что лифт ждет только меня. Мы торопливо пожали руки.
Как горько! Неужели я увижусь с Нейлом лишь много лет спустя?
В квартире горничная передала мне сообщение от Стивена. Я и забыла, что просила его позвонить! Роуз прочитала записку вслух:
— «Мисс Кассандре Мортмейн от мистера Стивена Колли. Джентльмен сказал, что, если требуется, он полностью в вашем распоряжении».
— По-моему, сказано превосходно! — заметил Саймон. — Думаю, лучше перезвонить.
— Утром перезвонишь, — махнула рукой сестра. — Идем в спальню. Нам до сих пор не удалось толком поболтать.
В тот же миг из своей комнаты вышла Топаз и сказала, что хочет со мной поговорить.
— Может, завтра поговорите? — с нетерпеливыми нотками в голосе предложила Роуз.
Мачеха ответила, что причин откладывать разговор не видит.
— Сейчас лишь половина десятого. Я специально вернулась пораньше.
— Ладно, только давайте быстрее, — недовольно вздохнула сестра.
Топаз повела меня в сад на крыше.
— В квартире ненадежно: могут подслушать.
На крыше было чудесно; среди кадок с низкими деревцами уютно умостилась красивая садовая мебель. И ни души вокруг. Мы устроились на диване-качелях; я ожидала услышать нечто важное, но Топаз — вполне предсказуемо — заговорила об отце.
— Когда он сюда приехал, мы от силы минуту пообщались, — пожаловалась она. — Моя комната для двоих слишком мала, а миссис Коттон оба вечера допоздна задерживала его своими разговорами в гостиной.
Я спросила, по-прежнему ли она о нем беспокоится.
— Нет… По крайней мере, не в том же смысле. С ее стороны, несомненно, ничего нет. Теперь я вижу, он ее интересует не как мужчина, а как знаменитость — если он, конечно, соизволит вновь перейти в разряд знаменитостей. Она надеется, что соизволит. Саймон тоже на это надеется.
— Ну и что такого? — удивилась я. — Ты ведь знаешь, они из добрых побуждений…
— Саймон — да. Его волнует работа Мортмейна ради самой работы — и самого Мортмейна. А вот миссис Коттон просто коллекционирует знаменитостей. Даже я приобрела ценность в ее глазах, после того как она увидела писанные с меня картины.