Я захватываю замок
Шрифт:
Ожидая заказ, я решила облегчить свои душевные терзания — переключить мысли с Роуз на Саймона. В результате начала думать об обоих.
«Безнадежно, — вздохнула я про себя. — Каждый из нас троих обречен на пожизненные страдания».
Вскоре принесли отбивную — маленький темный островок посреди белого моря фарфора. Кто бы подумал, что бывают такие крошечные котлетки! Ела я очень медленно, даже веточку петрушки, включенную в стоимость, сжевала. Официантка положила на стол счет и решительно унесла тарелку. Неторопливо доцедив бесплатную воду, я сочла за лучшее уйти.
В жизни не забуду этот миг. Кошелька не было.
Я судорожно перевернула все содержимое. Ничего. Кошелек остался в вечерней сумочке Роуз, которую она одолжила мне к платью. Лишь в карманчике для расчески отыскался шершавый фартинг.
Меня пробрал озноб, я почувствовала себя больной. Свет вдруг начал слепить, гул в зале — раздражать. Люди превратились в бесплотные видения.
«Спокойно, спокойно… — проговорил внутренний голос. — Ты можешь все объяснить управляющему. Назовешь свое имя, адрес и оставишь в залог что-нибудь ценное».
Только ничего ценного у меня не было: ни часов, ни драгоценностей, ни пальто, ни шляпки… Сумочка потерта донельзя… Может, оставить туфли? Да уж, и правда, дикая мысль.
«Он увидит, что ты — приличная девушка, и поверит на слово», — убеждала я себя. Кстати… а похожа ли я на приличную девушку? Немытые волосы. Зеленое платьице, такое яркое и дешевое на фоне лондонской роскоши и сдержанности расцветок… Да еще пояс привязан к ошейнику Элоизы. Едва ли мой внешний вид улучшал положение.
«Ну не вызовут же полицию из-за чайничка чая с жалкой котлеткой», — продолжала рассуждать я… И вдруг похолодела: без денег ведь не только счет не оплатишь, но и до вокзала не доедешь! Допустим, я сумею пройти несколько миль пешком, но Элоиза вряд ли выдержит переход.
А обратный билет?!
Тоже остался в сумочке. Я окончательно упала духом.
«Без помощи не обойтись».
Только где ее взять, эту помощь? В фойе ресторана есть телефонные будки, но я скорее умру, чем позвоню в квартиру. Кроме того, звонок втянет Роуз в неприятные объяснения. Мне вдруг вспомнилось сообщение Стивена: полностью в твоем распоряжении… Но имею ли я право будить Фокс-Коттонов в два часа ночи?
Пока я мысленно с собой спорила к столу подошла официантка и выразительно на меня посмотрела. Что же делать? Времени на раздумья не осталось.
Так и не притронувшись к счету, я поднялась со стула.
— Я кое-кого жду… Но он опаздывает. Придется позвонить, — пролепетала я. — Пожалуйста, оставьте за мной столик.
Элоизе не понравилось, что ее будят, но уйти без собаки я не рискнула; к счастью, она была слишком сонная — обошлось без лая.
— Мне надо позвонить, — сказала я кассиру.
Девушка внимательно проследила за мной взглядом до самой будки.
Внутри стояла адская духота, да еще Элоиза привалилась к ногам, словно накрытая мехом печка. Я медленно листала справочник в поисках номера Фокс-Коттонов.
Неожиданно до меня дошло: телефон-то платный!
«Однажды ты посмеешься над этим приключением, — стиснув зубы, сказала я себе, — еще как посмеешься!
И бессильно привалившись к стене, разревелась. Слезы пришлось быстро осушить — носовой платок вместе с кошельком остался в сумочке Роуз! Я в отчаянии уставилась на ящик для пенсов. С каким удовольствием я бы его распотрошила, если б знала как!
«Господи, пожалуйста, сделай же что-нибудь!» — вырвалось у меня из самого сердца.
Какая-то неведомая сила быстро подняла мою руку вверх и нажала на кнопку «Б». В ладонь выпали монетки. «Ты знала», — сказал внутренний голос. А следом в памяти всплыли слова викария о молитве, вере и торговом автомате.
Срабатывает ли вера заранее? Неужели из-за одного моего намерения помолиться кто-то забыл вытащить не пригодившиеся деньги? Но если чудо произошло благодаря молитве, почему бы кнопке «Б» не выдать мне целый фунт? Тогда я не тревожила бы Стивена.
«Только фунт все равно высыпался бы в виде пенсов!»
Я снова помолилась и нажала кнопку. Как же справиться с ливнем двухсот сорока пенсов? Зря беспокоилась. Ни гроша не выпало. И я набрала Фокс-Коттонов.
Ответила Леда, причем на удивление быстро. Ее голос дрожал от ярости.
Я извинилась за беспокойство, объяснила, что позвонить меня вынудили обстоятельства, и попросила позвать Стивена.
— Даже не думай! — отрезала она. — Сейчас он к телефону не подойдет.
— Но мне очень нужно с ним поговорить! — воскликнула я. — Я знаю, он не рассердится, если вы его разбудите. Напротив, даже обрадуется, когда узнает, в какой переплет я попала.
— Твой «переплет» спокойно потерпит до завтрашнего утра, — ответила Леда. — Тревожить Стивена посреди ночи я не позволю. Просто отвратительно, каким…
Голос внезапно оборвался. Боже мой, неужели повесила трубку?.. Следом послышался невнятный разговор, завершившийся воплем Леды:
— Ты не посмеешь!
Она коротко взвизгнула — и из трубки раздался крик Стивена:
— Что случилось? Что с тобой?!
Я торопливо описала свое положение, опустив, разумеется, ссору с Роуз. Сочинила, будто собиралась уехать на ночном поезде.
— Но ведь ночного поезда нет!
— Есть, просто ты о нем не знаешь, — протараторила я. — Неважно, потом объясню! Важно, что я без денег. Если не примчишься в ближайшее время, меня сдадут в полицию.
— Выйду сейчас же… — расстроенно заверил он. — Не бойся! Вернись за столик и закажи что-нибудь еще. Тогда подозрения улягутся. Если с тобой заговорит мужчина, не отвечай! И женщинам тоже. Особенно сестрам милосердия.
— Хорошо. Только, пожалуйста, скорей!
Зря я, наверное, упомянула полицию. Бедняга явно поверил в возможный арест, в который я сама толком не верила. Впрочем, кто угодно впадет в панику, поужинав в лондонском ресторане без гроша в кошельке, да еще среди ночи. И Стивена надо было напугать, чтобы он точно-точно пришел. Я повесила трубку, пот катил с меня градом. Столкнув с туфель сонную Элоизу, я почти волоком потащила ее к столу. Глаза бультерьерши напоминали розовые щелочки, шла она, как сомнамбула.