Я знаю все твои мысли
Шрифт:
— Нет, — говорит Гид, завязывая рубашку узлом. — Но вот у Каллена с этим проблемы.
— Да ладно вам, — отмахивается Каллен. — Я просто хочу повеселиться! Хочу вжиться в роль твоей девственности. — Он щелкает резинкой гигантских тру- сов. — Придумал! Когда кто-нибудь спросит, что мы изображаем, я буду щелкать резинкой! Идет?
— Вы просто идиоты, — вздыхает Гид.
— Но мы еще и очень остроумны, — замечает Каллен.
— Это была моя идея, — говорит Николас.
— Именно, — говорит Каллен, — и тебе никогда, никогда не хватило бы смелости ее осуществить,
Гид понимает.
Смирившись, он тяжело вздыхает.
— А я-то как выгляжу? Похож на слугу?
Николас на минутку отрывается от созерцания себя в зеркале (не могу не проникнуться уважением к человеку, которому хватает наглости считать себя неотразимым, даже если на нем костюм гигантского вопроси- тельного знака) и оглядывает Гида с головы до ног.
— Ты похож на Питера Пэна, — говорит он. Каллен приглядывается.
— На Питера Пэна-гомосека, — добавляет он. — Ладно, хочешь узнать правду? Ты выглядишь, как полное дерьмо. Но ты обязательно выиграешь сегодняшнее пари ради дядюшки Калли! — Он поднимает руку, и они с Гидом хлопают в ладоши.
Гид много размышляет, но и у него есть эта странная способность, свойственная всем парням, — не обращать внимания на вещи, которые могут только расстроить. Видите, он почти забыл о том, что, если сегодня не выиграет пари, отношение Каллена к нему совершенно изменится. Но каждый раз его мальчишеский энтузиазм восхищает Гида, поэтому, хлопнув его по плечу, он выплывает из комнаты, словно паря на розовом облаке. Повезло ему, правда?
На лестничной площадке он натыкается на Яйцеголового, который держит за руку Эрин. Та наряжена не то привидением, не то леденцом на палочке. Капитан Кавано прокашливается.
— Знаешь, Гид, я говорил твоему отцу, что беспокоюсь насчет тебя, — говорит он.
Гидеон притворно изображает благодарную улыбку.
— Да, я в курсе, — отвечает он. — Он сказал мне. Но потом добавил, что я так хорошо выгляжу и у меня такие замечательные друзья, что он совершенно не тревожится, хоть и благодарен вам за заботу. — Вот теперь на его лице улыбка, которая говорит: «Ну что, подавился, козел?» Он даже похлопывает Эрин по головке и добавляет: — Кстати, надеюсь, у вас больше нет проблем с электропроводкой. Поздравляю с Днем Всех Святых. — Он с огромным наслаждением наблюдает, как Яйцеголовый весь трясется от ярости.
Ночной воздух холодный и волшебный. Небо сияет невообразимым количеством звезд. Гид готов взорваться от счастья, как будто он прыгнул с высоты. Но что это за неприятный зуд под ложечкой, думает он? Страх. Ведь ему придется заняться сексом с Молли.
Он слышит цоканье каблучков за спиной. Поступь явно женская, но не слишком изящная. Каблучки настигают его. Сюрприз-сюрприз! Это Пилар. На ней ковбойская шляпа, ковбойские сапоги и белоснежный комбинезон — супермодное трико, которое называется «нуди» (я знаю об этом, потому что у моего стоматолога в приемной лежит журнал «Вог»). Эти «нуди» кучу денег стоят. Пилар не похожа на девушку, которая стала бы экономить на карнавальном костюме, да и зачем это ей, полноправному финансовому монополисту на аргентинском рынке производных продуктов говяжьего жира?
— Приветик, — мурлычет она, — это костюм Дэви Крокетта?
— А он разве не носил енотовую шапку? — спрашивает Гид.
— Носил, — отвечает Пилар, — но у него была точно такая рубашка. — Она тянет за шнуровку, обнажая участок кожи на груди Гида, слева. Он пытается чуть глубже дышать той стороной, выпячивая грудь. Хотелось бы мне над ним посмеяться, вот только когда я хожу, тоже иногда выпячиваю некоторые части своего тела больше других! Все мы так делаем.
Гид качает головой.
— Если бы я хотел быть Дэви Крокеттом, непременно бы надел енотовую шапку. А ты что изображаешь?
— Не что, а кого. На День Всех Святых все изображают кого-то.
— Ты девушка-ковбой, — говорит Гид. — Неправда, некоторые изображают что-то.
Пилар снимает шляпу. Волосы подколоты таким образом, что получился короткий волнистый боб.
— Я Пэтси Клайн. Я знаю, все ждут, что я выряжусь Кармен Мирандой…
Гид мысленно улыбается, представив, что всем в кампусе больше делать нечего, как только гадать, кем нарядится Пилар на День Всех Святых. И мне в том числе. Даже если бы я была Пилар, то посмеялась бы над собой за такое предположение.
Пилар продолжает.
— И вот подумала: дай-ка подкину им кривой мяч.
— Не кривой, а крученый, — поправляет ее Гид. Пилар качает головой, и волосы касаются плеч.
— Нет, неверно, — говорит она. — Мяч летит криво, когда его бросают. Поэтому «кривой мяч».
— Поверь мне. Крученый. Подающий бросает крученый мяч.
Она упрямо трясет головой.
— Не верю!
— Эта девчонка заявляет парню, что он не прав!
— Хорошо. Как хочешь. Но я американец, между прочим.
— О да, — возмущается Пилар. — В этом, как и в твоем прямолинейном обаянии я имела возможность убедиться не раз. Ну да ладно. Так что ты изображаешь? Мимо проходит стайка девчонок, почтительно потупив взор. (Гид знает, что это Пилар оказывает на них такое действие, а вовсе не он.) Гид удовлетворенно замечает, что среди них есть и та девушка с глазами, подведенными зеленым карандашом, что сидела перед телевизором в общей комнате. На всех девчонках колготки в сетку, мини-юбки и рваные майки. В нескольких метрах от них идет еще одна стайка, и все одеты так же.
— Вырядились проститутками, — поясняет Пилар, заметив недоумение Гида. — В День Всех Святых американки вечно рядятся шлюхами, чтобы можно было показать всем буфера. Но скажи же, что у тебя за костюм?
Он говорит. И объясняет, почему нарядился слугой. Точнее, не совсем… Он просто признается, что дополняет другой костюм. Ей становится скучно. Уголки губ, накрашенных фиолетовой помадой, ползут вниз. А может, ей просто грустно? В руках у нее гитарный футляр. Она открывает его. Внутри оказывается косметика, сигареты и бутылка воды.