Я знаю все твои мысли
Шрифт:
— Думаю, тебе сегодня с ней обломится.
— Ты о чем? — невинно спрашивает Гид.
Девон делает еще глоток и кивком показывает, что им пора возвращаться. Его парик сползает набок.
— Чувак, — говорит он, перепрыгивая через две ступеньки, — она же хочет тебя.
Парик Девона сползает на макушку. Из-под него выпрыгивают рыжие кудряшки. Гид опасливо протягивает руку, и Девон наклоняется, позволяя ему убрать волосы под парик.
— Спасибо, чувак, — говорит он. — Послушай меня. Она посадила тебя на цепь. Ох, знал бы ты, как мне
Когда они заходят в зал, как раз заканчивается «Танец монстра». Один из ребят-рэперов оттаскивает миссис Геллер от диджейской кабинки, закружив ее в танце, а в это время кто-то из его друзей занимает его место. Зазвучал рэп, и куча проституток-второкурсниц заполнила танцпол.
— Как думаешь, Молли сексуальная? — Гиду не хочется признавать, что ему это важно, но все-таки он хочет знать.
Девон размышляет над ответом.
— Если бы она водила меня на цепи, пожалуй, была бы сексуальной.
Это лишь немного утешает Гида. А вот выпивка утешила бы его гораздо больше.
Гид выводит Молли на улицу с флягой и стоит на стреме, пока она, аккуратно придерживая юбки, ныряет в кусты. Когда она возвращается, глаза у нее искрятся.
— Я пьяна, — шепчет она, застегивая ошейник на шее Гида. Она подбирается к нему так близко, что ее верхняя губа касается его уха.
— Я удивлен, — отвечает Гид. — Мне казалось, что ты такая правильная.
— Как чешется, — Молли потирает то место, где воротник соприкасается с шеей. — После выпивки я уже не чувствую себя такой потной и отвратительной. — Гид представляет, как она вспотела под платьем, и возбуждается. Ему нравится сегодняшний вечер, то, что они улизнули, ее неудобное платье.
Как нарочно, мимо проходят Каллен и Николас в костюме его девственности.
— Что это они изображают? — спрашивает Молли.
— Тебе лучше не знать, — отвечает Гид и улыбается. Он пьян, но не слишком. Не до такой степени, что- бы его стошнило.
В зале Каллен и Николас оказываются звездами шоу. Каллен делает несколько шагов и замирает, пока Николас со своими вопросительными знаками принимает вокруг него разные позы. Они повторяют это представление несколько раз. Их окружают танцующие проститутки, хихикая и тыча пальцем в желтые трусы. Должно быть, Гид действительно пьян, потому что, наблюдая за происходящим, испытывает гордость и чувствует себя польщенным.
Молли дергает его за ошейник, больно сжимая кадык.
— Извини, — говорит она, — но я ужасно хочу знать, что означают костюмы Каллена и Николаса.
Николас замирает, как статуя, а Каллен тем временем выделывает вокруг него пируэты. Потом они меняются ролями. Каллен прыгает смешно и неуклюже, а Николас проворен, хотя и зажат между двумя кусками фанеры.
Внезапно это зрелище загораживает огромный черный капюшон: на Гида хмуро уставилась миссис Геллер. Теперь, когда она подошла поближе, Гид замечает, что на лице у нее бутафорская бородавка, отчего ее хмурая физиономия кажется еще страшнее.
— Что это у него на шее? — спрашивает она Молли. Гид старается дышать через нос, чтобы миссис Геллер не учуяла запах спиртного, и молча посылает Молли отчаянные сигналы, чтобы она делала то же самое.
— Не думаю, что работорговля — подходящий предмет для шуток, — заявляет миссис Геллер. Фу, какая же страшная бородавка, пусть даже и не настоящая! Ее как будто вылепили из пластилина, а потом покрасили.
— Он мой законтрактованный сервент, — объясняет Молли тем же тоном, каким раньше объясняла это Гиду. — Сервенты не были рабами. Они приехали в Америку на…
Миссис Геллер откашливается.
— Я знаю, кто такие сервенты, мисс Макгарри. Но я поговорила с другими наставниками, и мы пришли к выводу, что ваши костюмы несут в себе мощный подтекст, который мы не желаем пропагандировать. Пожалуйста, вернитесь в свои комнаты и переоденьтесь.
Молли вскакивает и оказывается лицом к лицу с миссис Геллер.
— Тут человек двадцать вырядились шлюхами, а вы выгоняете нас? Я не пропагандирую службу по контракту, а изображаю ее! Это большая разница. Господи, в этой школе одни дауны!
У Гида возникает такое чувство, что именно эти слова навлекут на них большие неприятности.
И верно, миссис Геллер бледнеет, как привидение.
— У моего сына синдром Дауна, — говорит она.
Несколько минут спустя Молли и Гид плетутся по школьному двору.
— Мы уходим, — шепчет Гид и берет ее под локоть, надеясь таким образом придать устойчивость им обоим.
Эта школа… — пыхтит Молли. Ее лицо раскраснелось, глаза расфокусированы. — Какое странное сочетание наивного идиотизма и жуткой чопорности! Представь только, Эди пишет дневник Бетси Росс в качестве домашнего задания! И эта история с костюмами — то же самое.
Действительно, обе истории одинаково глупы. Молли продолжает идти, но у памятника Джону Мидвейлу останавливается. И начинает снимать шерстяное платье. Она пытается стянуть его через голову, но ничего не выходит. Тогда она садится на мраморный уступ и принимается отчаянно дергать за платье руками.
— Эй, эй! — Гид изумлен и взволнован. Но потом он видит, что внизу надето второе платье, из легкого хлопка. — Ух ты, — говорит он, — на тебе два платья!
Молли вопросительно смотрит на него.
— Это не платье, а комбинашка. Он не понимает.
— Комбинашка! Никогда не слышал, как говорят: «У тебя торчит комбинашка?»
— О да, слышал, — отвечает Гид. — Только никогда не знал, что это означает.
Молли кладет руки на бедра, все еще облаченные в кринолин семнадцатого века, и качает головой.
— Ты такой бестолковый, просто диву даюсь, — бормочет она. — Это не поддается никакому логическому объяснению!
Есть что-то очень милое в ее словах. Как будто она хочет сказать, что он нравится ей именно поэтому, а не вопреки. Он раскрывает рот и тут же захлопывает его.