Я знаю
Шрифт:
А Давид, зараза эдакая, горько сказал:
— Рано поздравлять, Белинская. Ася ещё не согласилась.
Подруга только цокнула, махнув на нас рукой, мол, что вы тут выпендриваетесь.
Ангелина скосила на нас глаза. Немного помучавшись, она всё же спросила:
— Думает? Ребята, вы женитесь, что ли?
А Алиев продолжал. На весь коридор заявил:
— Я Громовой предложение сделал, а она всё думает и думает.
Теперь уже каждый одногруппник и одногруппница уставились на нас. Я покраснела в ту же секунду.
Вдруг Лиза прижала руки к лицу:
— Правда женятся! Настя, какое кольцо красивое! — подлетела ко мне. А меня вдруг гордость начала распирать. Подняла правую руку. Одногруппница медленно и аккуратно взяла меня за кисть, словно эта самая хрупка вещь на планете. — Бриллиант! Настоящий!
Я понятия не имела, бриллиант это и настоящий ли он. Я замуж выхожу! Счастливая! Смотрите все!
Сама не заметила, как улыбка расплылась по моему лицу. Уже, кажется, каждый одногруппник подошёл, потрогал мою руку и поздравил. И, кажется, впервые я была не против такого внимания к себе.
— А когда свадьба? Летом? — вклинилась в поздравления Василиса.
Я перевела взгляд на Давида. Правда, а когда? Так-то летом я ни в одно платье не влезу…
Парень лишь пожал плечами, мол, сам решай. И так на меня смотрел. С такой любовью. Ему хоть летом, хоть зимой.
И вдруг я поняла, что хочу сейчас. Куда и для чего тянуть.
Повернулась к одногруппнице:
— Нет, не летом, — подумала и всё же сказала: — Сейчас.
Всё равно ведь узнают.
— Сейчас? — переспросила Ангелина.
— Да, — легко кивнула я.
На лицах некоторых появились подозревающие улыбки. Но у всех хватило такта и вежливости промолчать. Пусть! Пусть думают, обсуждают, подозревают.
Посмотрела на Давида. Тот притянул меня к себе одной рукой, поцеловал в висок и вдруг прошептал на ухо:
— Я за эту ночь чуть не поседел. Отныне никаких Насть, я всё понял.
Я рассмеялась. Глупый. Неужели и правда думал, что я могу отказаться от своего счастья.
Через две недели я стала Асей Алиевой.
Единственное, что заставило меня грустить в тот прекрасный день, — это то, что старшего Алиева не было на нашей росписи. Давид был категорически против его присутствия. Да, могут быть разные в ситуации в семье, но всё же это семья. Мне этого не понять.
Мама и Давид поговорили. Я видела, как они стояли бок о бок на террасе милого ресторанчика, в который мы отправились после ЗАГСа. Когда они вернулись, я охнула: мама явно плакала, а Давид явно по этому поводу не переживал. Вопросов я задать не успела.
Мама вдруг подошла ко мне и очень сильно обняла меня:
— Я так счастлива за тебя, доченька, — горячо зашептала она мне на ухо.
— Мама, ты плачешь…
— Это от счастья!
Я улыбнулась. Знаем, проходили.
— Алиева! — заставила вынырнуть из мыслей выглянувшая из кабинета женщина в белом
Снова вгляделась в конец коридора в поисках Давида. Как же так.
Вздохнула и быстро юркнула внутрь. Ладно, попрошу фотографии. И на следующее УЗИ сходим вместе.
— Ой, красоточка какая, — вдруг хмыкнула УЗИстка. — Глазки горят. Счастливая. Вон за шторкой раздевайся до пояса, а потом за той ширмой на кушетку ложись.
Я запоздало поздоровалась, улыбаясь. Знаю про глаза. Все говорят. Да и сама вижу.
Раздевалась намеренно медленно. Вдруг. Ну вдруг успеет.
— Мужчина, куда вы?! — запричитала докторка, когда послышался звук открывающейся двери.
Я радостно выглянула из-за шторки. Успел. Успел!
Как выглянула, так и зависла с открытым ртом. На пороге стоял Алиев. Да не тот. Григорий Афанасьевич собственной персоной.
— Вы вообще мне ничего не собираетесь теперь рассказывать? — спросил мужчина. Если бы я не знала, что это сам Алиев, то я бы решила, что он обиделся.
— Мужчина! Алё! Вы кто вообще? Муж, отец? — наехала на моего тестя докторка.
— Во-первых, я врач, Григорий Алиев, слышали про такого? — с грозным видом повернулся к женщине мужчина. Она нервно кивнула и села на стул. Видимо, слышала. — Во-вторых, это моя невестка, — уже кивнул на меня. Обвёл взглядом кабинет. — Вы не могли какую-нибудь нормальную гинекологию выбрать?
— Нормальная тут гинекология, — пробурчала УЗИстка. И меня даже гордость взяла. Она явно испугалась нейрохирурга, вдруг появившегося в её кабинете, но всё же вступилась за своё место работы.
— Я буду присутствовать, — решительно заявил старший Алиев, проходя в центр кабинета.
— Нет! — ошарашенно завопила я.
— Это мой внук! — твёрдо сказал тесть.
Я всё так же в шоке продолжала смотреть на мужчину.
Повисло молчание.
Первой не выдержала УЗИстка:
— Выйдите на минуту. Девочка ляжет на кушетку, мы пелёночкой ноги прикроем, — совсем тихо закончила она.
Волна гнева поднялась во мне. Какого хрена вообще! Я же не подхожу его сыну! Или что он мне там говорил. А теперь припёрся на внука своего смотреть!
— Выйдите вон, — услышала я свой голос.
— Что? — кажется, и правда не расслышал Алиев.
— Я сказала, выйдите вон! — уже куда громче сказала я.
— Настя… — устало выдохнул тесть.
— Вы сейчас выйдете и закроете дверь с обратной стороны. Мне плевать, кто вы там: врач, тесть, хоть царь и Бог, — самым твёрдым голосом, на который я была способна, произнесла я. Глаза старшего Алиева засверкали гневом. — А если ещё раз вы влезете или хотя бы попытаетесь влезть в мою жизнь, например, соберётесь узнать, кто мой биологический отец или в какой женской консультации я стою на учёте, — тут эффектная пауза, — то сразу забудьте о встречах со своим внуком. Или внучкой.