Я. Люди. События. История первая
Шрифт:
Мне повезло - недолго я промаялся у дома одноклассницы Славика. Был уверен, что узнаю ее сразу. Отец показал мне недавно выполненный фотоальбом 8-ого "Б". Блондинка в классе была одна и звалась она Ольгой Даниловой.
Из подъезда величественного дома, в котором проживала местная партийная элита, профессура и каким-то чудом затесавшийся торгаш Данилов - папочка девочки Олечки, показалась та самая Олечка. Сопоставив папочку-торгаша с престижным домом, я пришел к мысли о существовании крепких связей папочки с сильными мира сего. Благодаря тем же связям нашему Славику придется отдуваться за убийство, которое совершила... Но я опережаю события, пока у меня нет никаких доказательств вины Ольги Даниловой.
Девочка выглядела нескладной уткой - переваливалась при ходьбе. На вскидку я дал бы ей лет семнадцать благодаря высокому росту и широкому тазу. Ольга была совсем некрасивой девочкой, безликой. Одна утиная походка чего стоила! Еще больше впечатляло платье в мелкий цветочек длиной за колено, а поверх платья напялен свитер с растянутым горлом. Одежда - прощай, молодость. Наверное, папенька скупится, держит дочь в ежовых рукавицах. Дочь никуда не ходит, только в школу и обратно. Еще к бабушке. Пирожки приносит. Зря красную шапочку не нахлобучила на голову - хорошо бы "гармонировала" с линялым платьем и свитером "на последнем издыхании".
К мысли о пирожках для бабушки меня натолкнула большая хозяйственная сумка, которую Ольга держала в руке. Держала легко, без усилий. Я заключил: Ольга тяжелоатлетка. И сразу опроверг: все тяжелоатлетки коренастые, гораздо ниже ростом этой великанши. Следовательно, сумка набита чем-то легким. Да, поскупились на презент для бабушки... Сдалась мне эта сумка, чего я на ней зациклился?! А потому и зациклился, что чувствую себя весьма неуютно. Чувствую себя стукачом-сексотом, который тайно собирает информацию о подозрительных личностях и доносит информацию заинтересованным людям. Как будто я перенесся во времени - оказался в царской России, где подобные методы сбора информации о людях, способных нанести ущерб своей стране, очень даже приветствовались. Нечто подобное происходило во времена правления одной известной исторической личности, уже позже, после свержения царизма и установления власти большевиков. В ту "развеселую" пору стукачество "расцвело" в полную силу.
Пусть я лодырь, пусть у меня в голове гуляет ветер, и вообще, я человек несерьезный, почти диссидент, которому прямая дорогу в края глухие или грозит высылка из страны, но я никогда не был шпиком, филером, называйте, как хотите. Шпик - это провокатор, мы по истории проходили, филер - это секретный сотрудник царской охранки. Именно секретный, в этом вся "соль"! Следит, наблюдает, возможно, втирается в доверие, собирает досье и сдает с потрохами нового "приятеля" или своего подопечного, который не догадывался, что его "вели" долгое время. Филер работает в тылу своей организации, я тоже... работаю в тылу нашей доблестной милиции, наших следственных органов. Однако ни милиция, ни следственные органы не догадываются о существовании пятнадцатилетнего филера - скромного работника тыла.
"Работник тыла" мне нравится больше, чем стукач, шпик или филер. Чувствуешь себя маленьким звеном большого механизма. Маленьким, да удаленьким - могу создать проблемы людям, работающим "спустя рукава". Но не в этом заключается моя задача, моя задача - найти убийцу одноклассника Славки Саможенова, успокоить отца...
Отбросив философию в сторону, я сосредоточился на своей подопечной, которая играла ключевую роль в непростом действе.
Вне стен школы девчонки из нашего класса одевались почти одинаково: в мини-платья из модного кримплена, яркие курточки из болоньи с легким утеплением - ватином, тонкие колготки цвета тела, на ногах носили тупоносые туфли на широких каблуках. Это я к чему вспомнил? А все к тому же: моя подопечная - Ольга Данилова - вышла из старых времен: платье точно позаимствовала из тридцатых годов, свитер "подкачал" - запоздал на несколько десятилетий. Похожие свитера носили модники в шестидесятых. Это время я помню смутно - мал был. Но с этими свитерами у меня связываются бородатые мужчины, гитары, песни у костра... Со всем этим никак не связывается платье в линялый цветочек и длиною за колено из тридцатых. Впереди меня шествовало чучело огородное или деревенская жительница колхоза "Двадцать лет без урожая".
В душе родилась жалость к этой девочке-девушке, которую отец - человек, не живущий на одну зарплату, унижает своим пренебрежением. Или экономит на ней, или хочет показать на примере дочери свою социалистическую честность, партийную сознательность. По мне так он жадюга.
Чем человек богаче, тем жаднее. Потому и богач, что жаден, - пришел я к логическому умозаключению, позабыв, что в нашей стране нет ни богатых, ни бедных - все равны. Как по материальному благосостоянию, так и перед законом. Всё иначе в странах загнивающего капитализма. Там полный бардак...
Я отпустил Ольгу Данилову от себя подальше - двигалась она неспешно - и отправился за ней с беспечным видом. Мол, прогуливаюсь в одиночку, никем не интересуюсь.
Сначала Ольга еле ноги передвигала, но мере отдаления от собственного дома скорость ходьбы увеличивалась, я тоже прибавил хода, боясь упустить ее из вида. Ольга шла уверенно, даже перекачиваться при ходьбе, как утка, перестала. Голова дерзко вздернулась вверх, а до этого взгляд упирался в тротуар, как будто девочка выискала некую пропажу. Ольга не вертела головой по сторонам. Я подумал - она идет к кому-то в гости. Адрес ей известен... Как не знать адрес собственной бабушки, которой несет пирожки... Опять пирожки! Я проголодался, забыл поужинать, а обед прошел в напряженной обстановке - обсуждали преступление, которое Славик Соможенов не совершал.
Теперь совесть моя не кровоточила - я не чувствовал себя стукачом-филером, но ощущение своей значимости возросло: скромный работник тыла способен раскрыть правду.
Несведущему в делах сыска человеку могло показаться, что некрасивая и толстая девочка-девушка гуляет среди обычных непримечательных домов. Гуляет в одиночку, без сопровождающих, потому что никто не хочет дружить - стыдно идти рядом с таким чучелом в "собирательной" одежде из прошлых времен. Не скажу, что одежда имела большое значение - никто особо не выделялся, но все старалась соответствовать друг другу, моде, какой-никакой, чтобы не стать изгоем. Ольга была изгоем, заметно невооруженным взглядом.
Кроме жалости, совсем мизерной: в моем возрасте жалость заменяет жесткое презрение ко всему иному, в голове рождалось недоверие. И тому виной было преображение Даниловой: из неуклюжей уточки постепенно превращалась в занятную особу, с именем-названием которой я пока не определился. Но уже точно не жалел, что убил вечер на слежку за ней.
Ольга почти бежала, ее сидалище колыхалось под платьем из тридцатых, свитер неуклюже топорщился сзади, создав на талии складку. Я трусил сзади, исподлобья выслеживая "добычу". "Добыча" пропаровозила мимо очередного дома, свернула за очередной угол дома. Хорошо, что я находился в нескольких метрах сзади нее - успел заметить, как она зашмыгнула в один из подъездов, предварительно увеличив и без того высокую скорость передвижения, как легкоатлет перед финишем.
Я не решился последовать за ней в подъезд. Остался ждать развития событий на улице. Сделал вид, что рассматриваю припаркованный неподалеку ушастый "Запорожец", как придирчивый покупатель.
Ольга появилась через пятнадцать минут. И я с большим трудом ее узнал. Передо мной была вызывающе накрашенная девица лет двадцати. В босоножках-ходулях, увеличивающих ее и без того высокий рост на десять сантиметров. Широкие бедра обтягивала короткая юбчонка, блуза красного цвета в мохнатым жабо увеличивала грудь. У меня непроизвольно отъехала вниз нижняя челюсть. Я вернул ее назад не сразу, а, вернув, выдохнул: