"Я"
Шрифт:
Как сладко спится в спокойной обстановке! Врагов нет – вокруг одни только союзники…
Не прошло и полусуток, как к нам приблизился транспортный корабль, с которого нам передали посылку. Чего там только не было! Алкоголя, правда, не было, а так – ешь и пей, чего душа пожелает! Союзники правильно сделали, что не передали нам алкогольных напитков – все же мы находимся на военном корабле, на котором в случае боя возможно применение различных сильнодействующих стимулирующих веществ, в том числе и наркотиков – мало ли, что может случиться завтра (мы ж не на планете!), – а алкоголь сегодня лучше не употреблять, ибо возможны негативные последствия от его смешивания со стимуляторами.
Вскоре нам сообщили, что, судя по непроверенным данным, некоторые
Несколько последующих дней мы только ели, спали и радовались, вспоминая удачные моменты боев – каждый старался рассказать другим, что он чувствовал, и от этих сопереживаний мы постепенно превращались в одну большую семью. Мы рассказывали друг другу о всякой всячине, и от этого становилось так хорошо на душе… Радость передышки между боями портило только отсутствие возможности ступить на землю, но пока еще мы слишком мало пробыли в космосе, чтобы заслужить это право; к тому же, мы видели, с какой перегрузкой работают космодромы, принимая поврежденные корабли и отправляя их вместе с только что сошедшими с конвейера крейсерами прямо в бой. Нам пока еще нет смысла возвращаться на базу, к которой мы приписаны, – можно еще месяц-другой повоевать: силы у нас еще есть, свежие военные сводки мы получили от союзников, повреждений корабль не имел, хотя, с другой стороны, люди устали от непрерывного нервного напряжения и им был очень желателен отдых на какой-нибудь планете. Я решил, что мы сначала приведем в порядок корабль после нескольких дней праздников, а уже потом попросим у союзников разрешения на посадку. Нам хотелось хотя бы на несколько дней не видеть стен и потолка, а видеть горизонт, дома с деревьями и небо над головой; нам хотелось вдохнуть полной грудью свежий воздух земной планеты, а не дышать очищенным воздухом корабельной атмосферы; нам хотелось побыть людьми, прежде чем мы снова пойдем в бой, а что в таком кратковременном отдыхе нам не откажут – я был почти уверен в этом.
…Внезапно пространство рядом с нами стало вспухать миллионами точек, из которых стали появляться крейсера противника – их было много: от восьми до девяти миллионов. Союзников было втрое больше, однако они занимали гораздо больший объем пространства, нежели внезапно появившаяся компактная группа вражеских кораблей. Столь неожиданная боевая тревога испугала меня, как впрочем, и остальных членов экипажа, и мы тотчас бросились занимать свои места – корабль ожил, и приготовился к бою. Страх почти ушел, оставив лишь нервное напряжение.
Неприятельские корабли двигались достаточно плотным строем. Для достижения успеха в бою враг должен был хотя бы построиться в боевой порядок, но нет – его корабли двигались беспорядочной группой. Они шли слишком быстро – практически на световой скорости: им будет неудобно маневрировать в бою, но, судя по всему, они стремились к внезапной атаке, а никак не к затяжной битве. Противник наносил удар в то место, которое не сулило ему никаких выгод – ни стратегических, ни даже тактических; я же специально держал свой корабль в том же самом месте, полагая, что уж сюда-то возможный бой дойдет в самую последнюю очередь.
Я был в нерешительности, я не знал что делать – толпа вражеских кораблей, именно толпа, а не группа, врезалась в расположение войск союзников и, невзирая на потери, ринулась прямо на меня – и тут я испугался так, что у меня аж перехватило дыхание, – я понял, что эта армада из стали пришла сюда именно из-за меня. Да, судя по логике атаки, ее целью был именно мой звездолет. В тот момент меня посетила мысль о том, что раз вражеские флоты явились сюда из-за меня, то значит я нанес неприятелю исключительно большой ущерб. Неужели я уничтожил большинство из атакованных мной планетарных систем? Получается, что это так и есть на самом деле…
Вокруг нас были корабли союзников, но их было явно недостаточно для того, чтобы остановить врага. Хоть я и испугался, но мужества и, следовательно, способности трезво рассуждать не потерял: мне нужно было или сражаться, чтобы затем, скорее всего, погибнуть, или же удариться в бегство. Я решил бежать, ибо бесполезно умирать не хотелось. Времени оставалось слишком мало – вражеские корабли вот-вот приблизятся ко мне на расстояние выстрела из основного оружия и тогда мне волей-неволей придется воевать. Штурман не успел бы сделать все расчеты, поэтому я взял прыжок на себя и прыгнул туда, куда получится, стараясь только, чтобы при выходе из туннеля не попасть в какую-нибудь звезду или иную плотную массу. Я надеялся, что хотя враг и успеет записать исходные данные моего прыжка, однако воспользоваться ими из-за мясорубки ближнего боя, практически "вспенившей" космос, у него вряд ли получится.
Мы прыгнули – и корабль вел я. Крейсер вышел в обычное пространство неподалеку от белого карлика. Звездолет летел по направлению к нему, и гаснущее светило становилось все ближе и ближе. Сначала я хотел сразу же прыгнуть, но, увидев позади себя преследователей, передумал.
Белый карлик был размером с Землю, только плотность его была примерно в миллион раз больше, чем у воды. Магнитное поле звезды было несильным, излучал энергии карлик тоже очень мало и особых неожиданностей в себе не таил, а медленно, постепенно остывая, доживал свой век. В окрестностях светила тоже не было ничего примечательного: как обычно, разреженный газ и немного пыли.
К этому белому карлику можно было подойти довольно близко, чтобы, используя его мощное гравитационное поле, совершить сверхдальний прыжок и, тем самым, оторваться от преследователей, поэтому я направил свой космолет прямо на звезду.
На прыжок влияет как аппаратура подстройки, так и погрешности остальной техники, в результате чего противник сможет получить и использовать для своих прыжков данные, только примерно похожие на исходные данные нашего прыжка, и именно поэтому неприятель сможет воспроизвести прыжок нашего корабля опять-таки с определенной степенью приближения. Суть моей идеи, пришедшей мне на ум в виде внезапного озарения, заключается в том, что погрешности, практически незаметные для обычных прыжков, станут существенными для задуманного мной сверхдальнего прыжка: проще говоря, погрешность в 1% от расстояния длиной в один световой год – это 0,01 светового года, а от 10 тысяч световых лет – это уже 100 световых лет, то есть в первом случае после прыжка корабли рассеются в объеме
+3 -6
пространства примерно равным 0,01 =10 светового года, а во втором
+3 +6
случае – в объеме равном 100 =10 световых лет, то есть после сверхдальнего прыжка корабли противника разбросает в очень большом объеме пространства, и нам придется иметь дело лишь с несколькими их них, а если повезет, то и вообще ни с одним.
…А тем временем белый карлик возрастал все больше и больше – крейсер стремительно приближался к нему. Противник издалека открыл огонь по нам, но мы успешно отбивались – псевдозвезды взрывались достаточно далеко.
С помощью штурмана я рассчитал прыжок, чтобы он получился на как можно большее расстояние, оценил ситуацию (не попадем ли мы после прыжка в какую-нибудь звезду), произвел подстройку, и, когда карлик мелькнул где-то сбоку, прыгнул. Мы пробыли в прыжке немногим дольше, чем обычно, и оказались высоко над плоскостью Галактики, одним исполинским прыжком преодолев более ста десяти тысяч световых лет! Вокруг нас находились только очень редкие звезды, а там, внизу (или вверху… хотя, впрочем, какая разница!) раскинулась наша Галактика: тонкий, почти невесомый диск толщиной около двух тысяч световых лет лежал под нами, простираясь на сто тысяч световых лет в диаметре; мы находились не над центром, а ближе к краю Галактики – мы парили над ней, как звездные птицы, на высоте восьмидесяти тысяч световых лет.