"Я"
Шрифт:
– Давай-ка, попробуем еще раз – теперь-то я уж точно возьму мяч.
Следующий мяч он не взял, а вот два других мяча отбил. Вратарь понял, как нужно парировать тигриные удары: главное, не бояться зверя, ведь удар у него довольно слабый – не удар, а так, сильный толчок мяча, поэтому взять его совершенно несложно – единственное, что сильно сбивает с толку, так это сам факт того, что тигр играет в футбол.
Хищник атаковал раз за разом, и почти все мячи вратарь ловил, лишь иногда зверю удавалось протолкнуть мяч рядом с ногами человека. За все время этой забавы тигр ни разу не коснулся противника ни мордой, ни лапой, ни туловищем. Вскоре хищник стал злиться, но не на вратаря, а так, вообще – кончик его хвоста стал нервно подергиваться. Я не стал дожидаться того, когда в груди у зверя зарокочет приглушенное рычание, а сразу подбежал к нему и начал успокаивать его и мысленно, и лаская руками. Мы так мало погуляли, а он
Мы вернулись домой. Больше я не буду с ним гулять по городу – он может разнервничаться и стать опасным для окружающих – отныне он будет жить в доме или же бродить по девственным лесам, пустыням и степям.
Когда мы пришли домой, я взял большую разноцветную ткань и повесил ее на стену возле тигриного ковра – это будет наша дверь в другие миры. Потом я подвел зверя к ткани, провел по ней руками, и в тот же миг на месте материи появился большой проход в лес. Мы услышали пение птиц, почувствовали запахи леса и свежий ветер свободы, затем прошли в отверстие и углубились в чащу, не знавшую человека, и бродили по ней до вечера. Обратно мы вернулись, когда захотели есть, и уже дома наелись.
Тигр понял, что за тканью скрывается родной ему мир, поэтому после ужина хищник долго тыкался носом в ткань, а потом потянул ее своей лапой и сорвал со стены. Потом он долго толкал стену лапой, обнюхивал ее, и даже рычал на нее, но лес так и не появился. Я увидел его безуспешные попытки, повесил ткань на место и, сжалившись над ним, записал в мозг животного новый условный рефлекс: только когда я проведу руками по ткани, только тогда и появится проход в другой мир, а во всех остальных случаях попытки уйти на свободу заранее обречены на неудачу.
После этого я открыл проход, и тигр прошел туда, в свой мир, а затем я закрыл проход, но, чтобы животное могло возвратиться, мне пришлось оставить мысленную связь между собой и зверем – когда он захочет вернуться, я узнаю об этом и перемещу его обратно на его тигриный ковер из любого места, в котором он в тот момент будет находиться. Хищнику нужно погулять в родной стихии, а после возвращения я за мгновение излечу его от ран, паразитов и болезнетворных микробов, которых он наверняка соберет в лесу – у меня в доме должно быть чисто, а не как в сарае. Пусть погуляет: вольному – воля, когда захочет – вернется. Тигр измучился от клеток, в которых его держали в последнее время, поэтому я ожидал, что в этом первом, после плена, самостоятельном походе по лесу, он проведет довольно много времени.
Тигр вернулся, а потом ушел снова, и так стало происходить регулярно. Иногда я гулял с ним, но чаще всего он бродил один. Мы обошли с ним и джунгли, и тайгу, и тундру, были в степях и пустынях, побывали в саванне и на побережьях бескрайних морей. Тигр привык встречать новых животных и перестал их опасаться – теперь пусть они страшатся его! Я видел, как он охотился на диковинных для него зверей, и не помогал хищнику во время такой охоты, а только своевременно давал ему информацию о потенциальной добыче, поэтому зверь правильно выбирал себе наислабейшую жертву, всячески избегая серьезных противников.
Как-то раз, в африканской саванне, за ним погналась львица – видимо, она хоть и не перепутала тигра с леопардом (по окраске оба зверя похожи, однако тигр значительно мощнее), но все равно, чувствуя за собой поддержку стаи, повела себя так же, как и с леопардом. Как она и рассчитывала, за ней бросилась вся львиная стая, весь прайд. Хищники обратили внимание на размеры полосатого зверя неизвестной им породы, поэтому спешили поддержать самку, а также выяснить, что собой представляет этот незнакомец. В таких случаях леопард спасается ото львов на деревьях, и если леопард не спрячется на дереве, то львы догонят и убьют его, однако, мой тигр был слишком тяжел для этого, не мог тигр спастись и бегством, так как бегал значительно медленнее львиц, поэтому он отбежал к кустам, встал к ним задом и приготовился к отражению нападения.
Львицы и не собирались нападать сразу, они прекрасно понимали, что перед ними не леопард, а другой, более крупный зверь. Львы заняли позицию перед тигром, окружив его и прижав к кустам; они рычали и бросались на полосатого хищника, быстро отпрыгивая назад и ни в коем случае не доводя схватку до контакта. Тигр тоже рычал на них, резко поворачиваясь к нападающей львице и демонстрируя ей свои огромные клыки. В целом обе стороны угрожали друг другу, пытаясь прощупать возможного противника.
Вскоре появился и лев-самец. Широкогривый красавец явно уступал в размерах тигру и выглядел более легковесным, поэтому тоже не стал сразу обострять ситуацию (самец весил в полтора раза больше своих самок, а мускулистые элегантные львицы весили в два раза меньше тигра!): звери рычали и ревели, они быстро двигались, стараясь получше исследовать возможности противника. Львы могли надеяться, что их противник хоть и силен, но слишком неповоротлив, и в этом случае атака на него вполне могла увенчаться успехом, но тигр не уступал львам ни в быстроте, ни в агрессивности. Конечно же, если вся львиная стая одновременно бросится на врага, то, само собой разумеется, одолеет его; но львы – не герои, и лишняя царапина, и уж тем более, – рана никому из стаи не нужна, а ведь теперь, по прошествии первых минут прощупывания противника, им стало яснее ясного, что несколько львов в результате такой схватки наверняка получат тяжелые раны. Хищникам не нужны ни медали, ни ордена – им нужна всего лишь еда, и чем с меньшими затратами она будет добыта, тем лучше, поэтому плотоядные существа и стараются нападать на слабых, больных или же молодых животных, а не на зрелых и опытных. Судя по всему, этот тигр в данном конкретном случае не представляет угрозы львам, но он является для них конкурентом в добывании пищи, однако он всего лишь один, то есть еды ему надо гораздо меньше, чем стае львов, и плюс к тому же победа над ним обещает быть трудной. Конечно, полосатого хищника можно попытаться уморить голодом, но это обоюдоострое оружие, и вернее верного, что, в конце концов, будет схватка, а значит, – и тяжелые раны, что никому не хочется. Вот если бы противник был на открытом пространстве, тогда можно было бы искусать его, нападая сзади, и нанести ему множество ран, самому оставаясь в безопасности, но в данном случае тигр выбрал достаточно хорошую позицию и от агрессии сзади надежно защищен кустами. Скорее всего, противостояние должно было закончиться без единой царапины, но львы все не уходили. Они уже не нападали немного отошли, да и тигр выжидал, не обостряя ситуацию, ибо ему противостояла целая стая. Наконец, лев-самец перестал рычать и пошел в сторону – это был сигнал вожака всей стае: львицы успокоились и тоже отошли от тигра. Львы еще немного постояли поодаль, а потом, не торопясь и время от времени оглядываясь, ушли насовсем.
…День шел за днем, а я все так же жил, как и раньше. Кончилось лето, и начался новый футбольный сезон. Меня пригласили играть за сборную, но я наотрез отказался; тогда мне пообещали капитанскую повязку, но я все равно не согласился: было бы несправедливо играть против обычных землян, используя мою нечеловеческую точность мира Халы и свое умение концентрироваться, основа которого – знания Хозяина Миров. Играя в сборной, ты защищаешь цвета своего флага, играешь за свой народ, за свое государство, и суть такой игры – не деньги, а патриотические побуждения – как на войне; в то же время, играя в клубе, ты играешь за честь клуба (сегодня ты в одном клубе, завтра в другом, а послезавтра – в третьем); понятие чести клуба размыто и непостоянно, поэтому ты играешь в основном за деньги, и чем их больше – тем лучше, а значит, и психологическая цена игры в клубе гораздо ниже цены игры в сборной, даже в том случае, если ты играешь и в клубе, и в сборной одинаково сильно и успешно.
Отказываясь играть в сборной, я вновь обдумал свое положение, и пришел к интересным выводам. Моя точность и умение правильно распределять усилия дают мне возможность не только успешно зарабатывать деньги футболом, но также и заниматься баскетболом, гандболом и прочими спортивными играми, ведь в них тоже требуются те же качества, что и в футболе. Я попробовал закинуть мяч в баскетбольную корзину, и оказалось, что я попадаю в нее с любого расстояния, с которого могу добросить мяч, причем попадаю всегда, раз за разом, безошибочно, как машина. Я забрасывал мяч, находясь на одном конце поля, в корзину, находящуюся на другом; забрасывал, кидая и правой, и левой рукой, а также обеими руками вместе, забрасывал как с открытыми, так и с закрытыми глазами.
Еще я попробовал себя в спортивной снайперской стрельбе и выяснил, что при стрельбе из винтовки или пистолета по неподвижной мишени мне совсем не нужны глаза – у меня настолько точная координация движений, что я могу посмотреть на мишень, закрыть глаза, взять оружие, выстрелить, попав точно в десятку, и только потом открыть глаза. Точность моей стрельбы с открытыми глазами не увеличивается, но и не уменьшается; кстати говоря, она не изменяется и при стрельбе из разных положений, а также при стрельбе от бедра. В тех условиях, в которых соревнуются спортсмены, я мог бы достичь стопроцентного результата, установив абсолютный мировой рекорд, но не сделал этого, руководствуясь теми же соображениями, которые заставили меня прекратить сражаться на войне и отказаться от игры в сборной – это было бы просто нечестно с моей стороны.