Яд для Наполеона
Шрифт:
Юноша уткнулся в полотенце и упал в кресло. Через минуту он уже отнял его от лица и увидел, что Виктор ворошит кочергой угли.
— Ее держали в Сальпетриере… — пробормотал он. — Она это знала, но скрывала от меня. Как и то, что они единокровные сестры и что в Сальпетриер мою маму упекла именно она. Сколько я ни просил, она так и не назвала мне имени матери. Хотела, чтобы я помучился. — Он едва сдерживал слезы.
— Ты нашел ее?
— Ее отправили на поселение в Новый Орлеан. Спустя несколько дней после бойни в Сальпетриере. Как преступницу.
— Это было в порядке вещей. — Опускаясь на свободный стул рядом с юношей, Виктор обратил внимание на висевший у того на груди медальон. Положив руки на колени и глядя в огонь, спросил: — Что теперь собираешься делать?
— Поеду в Новый Орлеан.
Тягостно вздохнув, Виктор встал и скрылся за спиной юноши; сначала откуда-то донеслись звуки выдвигаемых ящиков, затем — приближающихся шагов. Учитель вновь предстал перед юношей, разворачивая измятый лист бумаги.
— На, прочти это письмо, — бросил Виктор и, когда юноша начал читать, застыл, опершись на каминную полку. — Более совершенного образца разрыва отношений и сведения счетов я не знаю, — заверил он, проведя рукой по затылку. — Жаль только, что коснулось это моего сына и меня.
Юноша продолжал читать, а когда закончил, сказал:
— Я не верю ни одному из его обвинений. Все это ложь.
— Пусть так, мой друг. Но обвинения Жиля — свидетельство моего собственного фиаско как отца. — Он мгновение помолчал и продолжил: — Через несколько дней после того, как я получил письмо, сюда приехал человек из интерната, которого послали проведать Жиля. Он там не появлялся более двух месяцев, и о нем знали только то, что он, дескать, оправляется дома после болезни. Так следовало из писем, которые Жиль им направлял.
— Жиль непременно вернется.
— Ты не умеешь лгать. И ты не наивное дитя. Мы оба знаем, что Жиль не вернется, и говорить на эту тему бесполезно, — заключил он с грустной улыбкой.
— В таком случае, может быть, поедете со мной? Что вас удерживает здесь?! — воскликнул юноша. Виктор увидел, как отблески огня сверкнули в его глазах, и неожиданно согласился:
— Тогда нам имеет смысл поторопиться. Полиция может идти по твоему следу.
Спустя несколько часов у дверей особняка остановилась почтовая карета. Форейторы вынесли из дома баулы с вещами и привязали их к крыше экипажа. Когда все было готово, вышли два пассажира.
— Куда угодно, господа, — справился бойкий кучер, — в Гавр?
— В Гавр, — подтвердил Виктор, и кучер тут же, щелкнув кнутом, тронул с места.
Они задвинули занавески, и юноша зажег фонарь внутреннего освещения. Рядом с ним на сиденье лежала стопка газет. Сверху — «Журналь дю суар», датированная сегодняшним числом — 13 апреля 1805 года.
Взгляд скользнул по первой полосе и зацепился за один из заголовков. Речь шла, по-видимому, о преступлении на почве страсти. Юноша взял газету и, найдя на внутренних страницах заметку, прочел: «Некто Огюст М., широко известный в определенных парижских кругах весьма спорной репутацией и веселым образом жизни, доселе в уголовном порядке не преследовавшийся, совершил леденящее кровь двойное преступление. Вчера вечером, на улице Сен-Мартен, Огюст М. нанес десять колотых ран, как полагают, сопернику по любовной связи. Сопровождавший жертву господин сначала в испуге пытался бежать, но вскоре овладел собой и вернулся на крики жертвы о помощи. Увидев его, Огюст М. напал также и на него и четыре раза поразил кинжалом в сердце. Преступник с места преступления скрылся. До настоящего времени его местонахождение неизвестно».
— Как недалеко я себя чувствую от этого человека, — вздохнул юноша.
— Ничего. Будь уверен, все будет хорошо, — успокоил Виктор, положив ему руку на плечо. — Все будет хорошо.
6
Злосчастная судьба виконта
В то же самое время в другой точке Парижа, в доме 145 по улице Сент-Оноре, расположенном в самой ее фешенебельной части, в одном из многочисленных покоев роскошного особняка лакей одевал перед зеркалом юного виконта де Меневаля.
Придирчиво рассматривая себя в зеркале, виконт жестом приказал обождать. Камердинер, подававший ему в тот момент сюртук, так и замер. Он исполнялся внутренним трепетом всякий раз, как только господин вызывал его к себе наверх помогать одеваться, а тут у него и подавно заныло сердце. Виконт неожиданно протянул руку, взял с туалетного столика шкатулку из потускневшего золотистого металла и откинул крышку.
Из шкатулки появилась миниатюрная фигурка — кружащаяся под звуки вальса балерина. Музыка пленила слух молодого человека, разлилась волшебным эфиром в его душе, окутала блаженством и увлекла в страну воспоминаний.
— Маман, маман, зачем вы красите лицо? Ведь вы перестаете быть похожей на себя, — спрашивал маленький мальчик, открывая блестящую бронзовую коробочку.
— Ты помнишь последний праздник, маскарад у мсье Готье, когда я сделала тебе крылышки и маску, и тебя никто не мог узнать? — в свою очередь спрашивала Софи, повернувшись к сыну.
— Вам надо прятать свое лицо?
— Как раз наоборот, это и есть мое настоящее лицо. В классическом театре маска является лицом персонажа, мой милый, — объяснила Софи и, поставив флакон с духами на место, вновь всмотрелась в свое отражение в зеркале. — Присядь-ка рядом, — указала она на обтянутый красной кожей пуф, с наслаждением вдыхая аромат духов и с гордостью отметив, что сын поразительно на нее похож. — Многие люди попусту тратят жизнь в навязчивом желании показать, кто они на самом деле, и характер отнюдь не закаляется от пустых фантазий. Иными словами, эти люди хотят быть такими, какими видят себя в своих желаниях. Ты понимаешь меня? — Она посмотрела на отражавшееся в зеркале личико ребенка и продолжила: — Но желание — это химера, малыш, так просто его не осуществить. А если оно воплощается, то перестает быть желанием, и тогда человек начинает мечтать о чем-то другом, еще более недостижимом, оставаясь в плену фантазий.
— Я женщина практичная, — произнесла Софи, пудря носик, — и действительность воспринимаю такой, какая она есть. Мы одиноки и многого лишены. Создания иного порядка, мы вынуждены томиться в чуждой нам среде, но у нас есть особые запросы, которые требуют удовлетворения. — Она улыбнулась, демонстрируя свои безупречные зубки. — Человек — существо капризное. Внутри себя, сколько ни ищи, ничего, кроме скелета и внутренних органов не найдешь. Восполнять пустоту приходится другим способом. А для этого надо уметь выбирать правильные средства и точно соблюдать меру, уметь преподносить себя как произведение искусства, как изысканное блюдо, перед которым никто не устоит. Только так можно разжечь, обольстить и обрести власть. Так что запомни, малыш: главное — не кто ты, а за кого тебя принимают…
— Вы неважно себя почувствовали, мсье? — выдавил из себя камердинер.
Виконт посмотрел на него в зеркало, моргнул, нахмурил брови и резким движением закрыл шкатулку.
— Поторопись. Я не хотел бы заставлять министра ждать. — И позволил надеть на себя сюртук.
Всего несколько месяцев назад, а именно — в день коронации Императора, тот самый, когда Жиль случайно увидел в окне особняка на улице Сент-Оноре поглощенного музицированием виконта де Меневаля, кто мог представить себе подобный поворот событий? Тогда еще Жиль и сам не понимал, к чему это приведет. Да, он почувствовал сродство с молодым аристократом, который восседал за фортепиано, являя олимпийское презрение к толпе. Жилю даже показалось, что они похожи. Но то, что ему поможет Провидение и благородный юноша сам принесет себя в искупительную жертву, возмещая то, чего был лишен Жиль, — такого он и вообразить себе не мог.