Ядовитый апельсин
Шрифт:
Тёть Рита Яровая – мамина подруга с детства. Эффектная блондинка, она и сейчас ещё выглядела очень женственно и привлекательно. В школе они с мамой были первыми красавицами, сидели за одной партой, помогали друг другу с уроками. Хотела бы она маму отравить – уж за сорок с лишним лет бы давно бы представился случай поудобнее. Представить её убийцей Игорь решительно не мог.
Тем более, что она часто играла с ним, пока мама была занята на репетициях. Теть Рита читала ему, приносила подарки, они вместе рисовали и кормили голубей. Она поздно родила сама и всю свою нерастраченную любовь дарила крестнику – Игорю.
Тёть
Это их с мамой родство было настолько смутным, что Игорь даже не представлял себе, кто у них общий пра – то ли та двоюродная бабка, на похоронах которой они были семь лет назад, то ли кто-то ещё. Но он точно знал, что к тёте Наде всегда можно обратиться с просьбой и она выручит.
Конкина перешла в мамину школу в старших классах. Однажды мама две недели лежала с гриппом, а когда вышла – на её месте рядом с Ритой сидела новенькая девочка. Но они подружились.
Конкину почему-то все звали по фамилии. Фамилия ей шла: маленькая, шустрая и юркая, как крыска из мультика про Шапокляк, Лариса Вениаминовна была из тех, про кого говорят «маленькая собака – до старости щенок». У неё были красивые серые глаза какого-то необыкновенного разреза: как у лисички, говорила мама.
Конкину подозревать тоже не хотелось: от неё всегда пахло конфетами, она много и заразительно смеялась, и её любили в любой компании. А ещё в детстве она приносила Игорю жвачку с цветными вкладышами. Тогда это был такой дефицит…
Что и говорить: одно дело вспоминать их с теплом и благодарностью, и совсем другое – подозревать в убийстве.
Игорь глянул на часы и поспешил распрощаться: было уже пять минут первого, его ждал Константин. Проходя по коридору мимо «дежурившей» сестры, он невольно скорчился: какая-то пародия на охрану. Ну, какой от неё тут может быть прок?
Сунув руки в огромные карманы ветровки, он бодрым шагом вышел из больницы. Костик уже ждал его и быстро курил, глубоко и нервно затягиваясь. Так курят студенты перед экзаменом, а ещё родственники у морга, когда им предстоит идти опознавать погибшего. Игорь отмахнулся от этих мыслей.
Они пожали друг другу руки и сели на скамейку чуть поодаль от дорожки, где ходили люди.
– Игорь, я тебе как своему сейчас скажу то, что говорить не должен.
– Могила.
– Отравление. Унюхали уксус, потом в пищеводе нашли ожоги – потому и всполошились. Естественно, заподозрили, не было ли кровотечение вызвано уксусной кислотой. Наши всё подтвердили. Пономарёв протокол подписал.
Игорь кивнул. Вспомнился сырой холодный морг, провонявший формалином так, что глаза начинали слезиться ещё с крыльца. Как они там работали – Игорь не представлял.
Патологоанатома Пономарёва он тоже помнил: огромный «шкаф» с волосатыми ручищами и плешью под смешной медицинской шапочкой, но патологоанатом от бога – такие вещи находил, что не поверишь. Электрометки
– Как понимаешь, отрабатываем версию убийства. Лично я думаю, что Макеева Нина стала случайной жертвой, а покушались-то на самом деле на Людмилу Антоновну.
Костик смотрел себе под ноги, как будто глядя на ботинки можно было вычислить убийцу. Пока что он не сказал ничего нового, всё это Игорь уже и сам понял. Понял, но чисто по-человечески, конечно, до последнего хотелось верить, что всё обстоит как-то иначе. А то, что отрабатывают версию убийства – то ежу понятно: если отравление всегда так и работают.
С другой стороны, в Игоре проснулось давно дремавшее профессиональное любопытство. Стало интересно. И ещё Игорь почувствовал небольшую гордость от того, что сам догадался об отравлении и об апельсинах.
Но вот ведь же: в голове ржавым гвоздем сидел голос начальства. Сергей Петрович, гореть ему в аду синим пламенем, не уставал повторять «Как вы в органы вообще попали, юноша?». А поди ж ты, и не так-то Игорь глуп, ещё же варит котелок-то, ёлки-палки.
– Я тут четко вижу умысел и подготовку, но Петровичу содержание умысла не ясно, – развел руками Костик, – говорит, может, просто попугать хотели, не до смерти. В этом что-то есть, так что может тут убийство по неосторожности. Не знаю, – Костик помотал головой.
– Если попугать хотели, должны были быть какие-то угрозы предварительные. Цель запугивания какая? – почесал голову Игорь.
– Вот и я о том. Игорь, есть соображения, кто мог желать твоей маме ну, не знаю, не смерти, болезни, может? Может, кому-то нужно было её изолировать на время? Она говорит, ей никто не угрожал, писем не писал и ничего такого. Но, может, она в последнее время чего-то опасалась, была напугана, насторожена?
Игорь только помотал головой. Если бы ей кто-то угрожал, вряд ли бы она стала это скрывать. Его мама из тех, кто первому встречному готов рассказать, что она сегодня ела на завтрак. Да и необычного ничего в последнее время не происходило. А если нужно было её изолировать – так она в больницу попала ещё до того, как ей принесли апельсины. Зачем столько лишних телодвижений, если она уже была изолирована?
– Может, её кто-то не любил? – продолжал Костик.
– Из всех, кто к ней заходил, только Ангелина Максимовна. Они с мамой, что называется, заклятые друзья ещё с института. Кто-то у кого-то роль какую-то важную увёл, а кто-то у кого-то парня. Но я не помню, кто что, когда и у кого.
– Ага, это всё Людмила Антоновна мне рассказала. Поговорим с Ангелиной, не бойся. А что ещё?
Игорь пожал плечами.
– Ничего.
– Ну, вспомни, Игорь! – взмолился Костик.
– Слушай, что ты ко мне пристал? Я пока работал, ни разу не видел, чтобы убийцей была мадам маминого возраста. Пьяный алкаш, помню, был. Тот, который топором собутыльника зарубил, ему за шестьдесят было. Поножовщина была ещё какая-то, там тоже два пенса были замещаны. Продавщица какая-то пострадавшей была, помню, ей было за полтинник. Всё. А чтобы одна женщина в пятьдесят пять пыталась другую женщину убить – такого не было. Так что мне трудно представить, чтобы кто-то из маминых подруг мог попытаться её отравить.