Ядовитый цветок
Шрифт:
— Вам жутко идет румянец, Фея! Хотите, я сорву повязку и мы навсегда покончим с историей о несостоявшемся поцелуе?
— Вы мужественный человек, Немо. Но все же, побережем вашу челюсть… А вот через десять дней…
— Через девять. Мне снимут бинты и вы в ужасе будете скрываться от меня в дебрях этого сада. — Усмехнулся он, но Сандра уже знала, что тема уродства не так уж безразлична для её собеседника…
…Однажды, когда они мирно беседовали после ужина, на площадке появилась стройная брюнетка в сопровождении медсестры.
— Это ваш муж, мадам. — Указала монахиня на застывшую в кресле загипсованную фигуру.
— Боже! Что они с тобой
— А ваша жена — красавица. Вот уж, действительно, фея! И, кажется, очень любит вас. Это сразу заметно. — Попробовала Сандра на следующий день подступиться к теме, которую её собеседник упорно обходил. — Вчера она просто сразила меня.
— Да, у нас были чудесные времена. Любящая, прекрасная жена — счастье для победителя, но кара для побежденного. — Угрюмо заметил он.
— Вы же не собирались сдаваться. А красота для мужчины, насколько я понимаю, понятие относительное. Известно ведь, что шрамы лишь украшают героя. Как-то не верится, что женщина способна замечать недостатки внешности возлюбленного, полученные в честном бою.
— Но если эта женщина считает, что шрамы её мужа — свидетельства жизненных поражений. А ещё — малодушия… Да, именно… Тогда, думаю, обезображенное лицо способно вызвать отвращение. — Его глаза встревоженно сверкнули в прорезях бинта и Сандра едва удержалась, чтобы не утешить, назвав его настоящим именем.
Она давно уже знала, что изувеченного гонщика зовут Берт Уэлси. Тайком, порывшись в старых журналах, Сандра нашла свадебную фотографию, на которой юная, но уже знаменитая Мона Барроу — та самая красотка, что с воплем упала к ногам забинтованного мужа, стояла рядом с обаятельным шатеном, глядящим на неё с преданностью и восторгом. Чувствуя, что совершает нечто постыдное, Сандра изучила газетные сплетни о Берте Уэлси, разраставшиеся по мере того, как шла в гору его спортивная карьера.
И вот, последнее сообщение о случившейся с претендентом на мировое первенство в «Формуле-1» трагедии. Авария произошла на соревнованиях «Гран-при Венгрии», проходивших в середине августа в Будапеште. Эксперты придерживались версии о том, что мотор болида, над которым целый год экспериментировал сам Уэлси — конструктор по специальности, не выдержал нагрузки. Берт чудом остался жив, и после того, как венгерские медики подлечили ожоги и ушибы, отправился в санаторий «Кленовая роща», рекомендованный ему коллегами. Враги и друзья потерпевшего в многочисленных статьях спорили о том, удастся ли Берту вернуться к гоночному спорту. Перелом бедра, смещение шейных позвонков, сотрясение мозга, вывихи, ожоги все это было известно Сандре по собственному опыту. И ещё то, что залечив травмы, человек может навсегда остаться прикованным к инвалидному креслу. Во всяком случае, с ней произошло именно это. А надежды и боевой задор, помогающий сражаться с недугом Берту, не спасли Сандру. Испытав все предлагаемые врачами способы, она сдалась, сказав себе, что неподвижность её судьба. К несчастью, рядом с девушкой не оказалось человека, способного вдохновить на подвиг. Тот юный кавалер, что был не прочь поухаживать за благополучной наследницей огромного состояния, исчез, когда Сандра вернулась домой в инвалидном кресле. Да она и сама не успела влюбиться, чтобы потом, в трудную пору беды, держаться за свое чувство, как за спасательный круг. Берту повезло — у него была Мона.
Расторгнув контракт
Сандра даже обрадовалась, когда начались дожди и в горле появилось неприятное першение. — «Ангина», — постановил доктор и предписал постельный режим.
Отделавшись от простуды, Сандра тут же поспешила на площадку и напрасно прождала до обеда — Берт не появился.
Все казалось особенно печальным в тот день — даже торопливо меркнущий солнечный сентябрьский день с его радостно порхавшими последними мотыльками, золотыми паутинками, неторопливо слетавшими с каштанов разлапистыми листьями… Сандра не заметила, что пропустила обед.
— Весь санаторий оббегал — искал мою Фею! Как я вам, честно, а? Небрежно припав на трость, Берт стоял в тени огромного клена в позе классической статуи. Он был в джинсах и белом пуловере, на фоне которого багровые рубцы на подбородке и шее казались особенно яркими. Сандра присмотрелась. Увы, этот человек лишь отдаленно напоминал победителя-гонщика, запечатленного на фотографиях. Вместо буйной, всегда словно взлохмаченной ветром шевелюры ежик едва отросших каштановых волос, пересеченная шрамом бровь, распухший нос… Вот только широкая улыбка была все той же, но и она померкла — Берт заметил недоумение Сандры.
— Умоляю, скажите правду — это так ужасно? — Он коснулся пальцем слегка приплюснутого носа и поморщился от отвращения, словно раздавил червяка.
— Да нет же, нет! Подойдите сюда, мистер Немо. Ближе… Так странно видеть ваше лицо без маски бинтов… Я уже не смогу откровенничать с вами. — Сандра печально посмотрела в глаза присевшему рядом с ней на корточки Берту. Этого человека она совсем не знала.
— Глупости. А знаете, как мне больно сгибать это чертово колено, но я сижу у ваших ног и думаю: «Друг, это твой добрый друг, старик. Так взвали же на него кучу своих проблем».
Сандра улыбнулась:
— Давай, Немо. Нам пора перейти на «ты». Кажется, больше такой возможности не будет. Меня зовут Сандра.
— Я знаю, Фея. Давно знаю. — Он виновато опустил глаза. — Доктор Вальнер завтра собирает консилиум. Если они найдут меня пригодным к вольной жизни — вечером мы с Моной уедем. Это не далеко — у нас дом под Лозанной. Но они сочтут меня здоровым, непременно сочтут. Иначе я уеду больным. Берт засмеялся.
— А у тебя чудесная ямочка на щеках. И вообще — обаятельнейшая улыбка.
— Не сыпь мне соль на раны, Фея. Осталась только одна ямочка, вторая погибла под шрамом. А улыбаться так больно, точно я получил хороший нокаут… Вообще-то я побывал в разных переделках. Были и покруче этой, но обходилось без урона моей красоте — череп трескался, конечности ломал, ребра, но вот чтобы так… — Он поморщился, строя невероятные гримасы.
— Что за глупости, Берт! Герой скоростных трасс копается в своей внешности, словно кокетливая девица. У Бельмондо, к примеру, куда меньше оснований для любования собой и это не помешало ему стать кумиром дам.