Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили
Шрифт:
Мой же успех целиком зависел от того, есть ли у меня в кармане эликсир Ли Фания Орла. Сегодня эликсир был в наличии, так что я лихо расправилась с остатками заболоченной площади, стянула ненавистный скафандр, в котором по жаре можно было заживо расплавиться, и побежала домой – собирать чемодан перед грядущим путешествием.
Когда я поднялась к своей комнате, у двери, паря в воздухе, меня с чрезвычайно смиренным видом поджидала Птица-Весень.
– Нойта, помнишь? Желание.
Ах, да. За радугу, ведущую к драконьему золоту, птичке, по уговору, полагалось
– Ну и чего же ты хочешь? – уточнила я, отпирая замок и пропуская гостью внутрь своей спальни.
– Через три дня наступит осень, – обречённо поведала та. – Я почернею и стану очень злой.
– Всё, как обычно… – взгрустнулось мне.
Сколько себя помню, ежегодно с началом осени Птица-Весень резко чернеет, теряя всё своё разноцветное оперение, а к зиме становится прямо-таки невыносимо раздражительной. Даже Путеводная Нить, которая за словом в карман не лезет, предпочитает в её присутствии помалкивать.
– В том-то и дело, что не как обычно. – Птица уселась на жёрдочку, персонально для неё изготовленную, и почистила крыло. – Этот год високосный, а значит, я буду вдвое злее против обычного. Помнишь, что случилось в прошлый високосный год?
Ещё бы не помнить. Вор-Кошмарник и Пересечень накануне Зимнего Солнцестояния с нею что-то не поделили, разругались в пух и прах, но вербальной ссорой дело не ограничилось. Птица-Весень в тот день так разъярилась, что выклевала Пересеченю глаза. Правда, он у нас отменно регенерирует, в момент обзавёлся новой парой. Но сам факт…
Помню, как умирала от паники, как бешено колотилось моё сердце, когда я сбежала, заперлась у себя наверху и сидела под дверью, стуча зубами. Птица-Весень тогда надолго пропала, никто её не искал, всем скопом меня успокаивали. А я, как дура, после того эпизода трое суток кряду ревела до красных пятен на щеках, долго приходила в себя и боялась, что это конец.
К счастью, с весной наша Птица вернулась обновлённой, ещё более покладистой и дружелюбной, чем до осени. Она долго вымаливала прощение, и мы её, конечно же, простили. Ибо ну не владеет она собой в периоды увядания природы. Не владеет.
– Так вот, будет у меня к тебе просьба, – сказала Птица-Весень. – В первый календарный день осени достань клетку. Она у тебя в шкафу на верхней полке. И запри меня там до весны. Инычужи не справятся. Они не могут себе подобных запирать, таково уж наше свойство. А я… Я больше не хочу никому навредить.
Какое изуверски благородное желание, подумалось мне.
– А может, ты просто улетишь? Как в тот раз…
– Улететь не выход. В тот раз мне было тяжело, – призналась Птица-Весень. – Я старалась держаться повыше от земли, в разреженной атмосфере, чтобы никого нечаянно не встретить и не стать ни для кого проклятьем. Воздуха не хватало. Я была на грани. Всё моё существование тогда сводилось к утомительному механическому труду. Работать крыльями, работать крыльями… Не хотелось бы этого повторить.
Она была полна отчаяния, так что пришлось клятвенно пообещать, что я посажу её в клетку. Дикость, конечно, но куда деваться? Альтернативами мы не располагали.
Что же касается ближайшей поездки, то и здесь свободным выбором не пахло. Нойта обязана тащиться за сыщиком, как привязанная, куда бы тот её ни позвал. И так будет продолжаться в течение целого года.
Мне предстояла жизнь в роли прислужницы и подневольной, в суровом режиме: «Принеси, подай». И, что самое кошмарное, меня эта данность почему-то совершенно устраивала.
Впрочем, ещё оставалось выяснить, как в моём уязвимом положении не свалять дурака и не выдать свою сущность (о чувствах сейчас молчу, они наверняка и так все на лбу написаны).
Переодевшись и упаковав перед выездом необходимое, я спустилась во двор, переступила порог в прихожую и обострившимся обонянием уловила запахи с кухни.
Запахи обнадёживали.
В моё отсутствие Сио Лантий успел побывать в нескольких забегаловках и основательно закупиться готовыми блюдами. Пересечень разогрел их в духовом шкафу, и теперь они источали прямо-таки сногсшибательные ароматы.
– Кого ты уже ограбил? – вяло поинтересовалась я, углядев ценники на наклейках со штрих-кодами.
– Ли Фаний Орл передал карту для нас троих. Правда, всего на сутки. Велел наесться до отвала, потому что потом будет не до того, – дословно пересказал напарник. – Я и для Ро Тондия пару порций припас. Завтра отдам.
– Ты же слышал про тайное задание?
– Угу, – кивнул тот с набитым ртом, уплетая какой-то кулинарный шедевр от неведомого мастера. – Мне сообщение пришло. Ли Фаний Орл не хочет тянуть резину. Он сказал, у него есть зацепки и скоро он нападёт на след убийцы.
Я наморщила лоб и поджала губы. Скепсиса во мне было хоть лопатой греби. Не нападёт он на след. Куда более вероятно, нападут на него. Со стороны казалось, что сыщик занимается не своим делом. Ему бы на солнышке под пальмами нежиться, коктейли пить, в бассейне с подсветкой плавать да в азартных играх состояние проматывать, а не за преступниками гоняться.
На кой ему вообще сдался частный сыск, если у него залежи драконьего золота? Неужели всё ради славы?
Я жевала самую восхитительную в мире пищу и не чувствовала её вкуса. Меня одолевали противоречия. Что ты за человек, Ли Фаний Орл? С тобой ведь явно что-то не так. Но, несмотря на столько неопределённостей, я всё равно рада следовать за тобой на край света, поправ гордость, любовь к уюту и здравый смысл.
Мои раздумья прервал Сио Лантий.
– Совсем ты осунулась. Проветриться бы тебе. Хочешь на крышу? – предложил он. – Там хорошо видно звёзды.
– Целый день только и делаю, что проветриваюсь, – проворчала я. – Но, если тебя так тянет к звёздам, есть место, где они видны гораздо лучше. Эх, дилетант, топай за мной.
Запихнув в рот остатки сытного ужина, я пулей вылетела на улицу. Опомнилась. Заскочила в прихожую, чтобы сдёрнуть с крюка ветровку на случай, если усилится ветер. И, прихватив незаменимый рюкзак, припустила по направлению к тракту.