Ядовитый воздух свободы
Шрифт:
Магдалена показалась на пороге кухни через несколько минут. Она смешно смотрелась в халате. Мокрые волосы зачесаны назад. Смыть явно водостойкую косметику она не смогла и теперь еще больше напоминала подростка-наркоманку. Круги под глазами, размазанная тушь и подводка. Взгляд замутненный, зрачки расширены.
— Садись, — кивнул Грин.
Женщина послушно села. Кажется, вода не помогла. Она немного сбавила напор, но не принесла облегчения. Белая кожа Магдалены отдавала синевой. Но даже в таком состоянии женщина сидела, сохраняя идеальную осанку бывшей спортсменки. Акселю стало ее жаль. Он разлил чай по чашкам, бросил в каждую по дольке лимона.
— Сахар?
Девушка сдержанно кивнула. Он насыпал половинку чайной ложки в чашку Магдалены, ложкой раздавил лимонную цедру и тщательно перемешал, наслаждаясь тем, как под влиянием кислоты постепенно светлеет напиток.
— Пей.
Магдалена еще раз кивнула. Взяла чашку.
— У тебя есть что покрепче? — спросила она.
— Только чай.
Аксель сел за стол и посмотрел на нее, чувствуя усталость. Уже поздняя ночь, а он все еще на работе и готовился выслушать одну из самых душещипательных историй этого города.
Нет.
— Ладно.
Несколько минут они молчали. Грин задумчиво провел рукой по распущенным волосам и откинулся на спинку стула. Магдалена следила за ним взглядом, в котором без труда считывалось возбуждение.
— Тебе говорили, что твоя внешность не соответствует профессии?
— Тысячу раз.
— А то, что ты очень красивый?
— Зачем ты пришла?
— Хотела, — многозначительно произнесла женщина и улыбнулась. Улыбка получилась жалкой.
Он тихонько фыркнул и поставил чашку на стол. Магдалена следила за его руками. Аксель молчал.
— Она все врет, — заговорила Тейн. По ее щеке снова скатилась слеза. — Нет никакой «Сикстеллы». Я проверила. Нет и никогда не было. Она придумала название. Производное от английского «six» — «Шестерка». Она никогда не работала в лабораториях. Она работала в ресторане. Певицей. А знаешь, откуда байка про то, что она была любовницей всех? Я сидела на встрече и думала. «Минуточку, Маги, ты это уже слышала. Но откуда, если мать никогда не делилась с тобой личным? Из репортажа. Какого репортажа? Дурацкой презентации очередного романа». Я нашла этот роман, Грин. У меня есть все ее книги, я все их прочла. И что ты думаешь? Нет, там нет трупов в стенах. Вернее, трупами в стенах в этой книге называли сотрудников, которые в ходе научных экспериментов лишились чувств. Поэтому и трупы. А почему в стенах? Они не поднимались на поверхность. Это чертова книжка! Роман. Один из первых. Ни слова правды.
— Или в романе меньше вымысла, чем все думают.
— Вот ты… ты серьезно на ее стороне? — вскричала Тейн, отставив чашку. — На ее? Да она крутила перед тобой хвостом, а что ты? Смотрел, как зачарованный мальчишка.
— Комиссар, сядьте, — холодно сказал Аксель, когда она вскочила с места.
— «Комиссар», — передразнила Магдалена, усаживаясь на стул. — Полночь. Забудь про должности. Давай поговорим.
— Ты заявилась домой к полузнакомому мужчине, чтобы его трахнуть, а теперь предлагаешь просто поговорить? Хорошо. Давай поговорим.
Тейн, которая хотела сказать что-то еще, замолчала на полуслове.
— Мне надо выпить.
— Тебе надо проспаться.
Она допила чай.
— Послушай меня. Мы топчемся на месте. Не было никакой «Сикстеллы». И международного обмена опытом не было. Это невозможно. Это же Спутник-7! Закрытый научный город. Здесь просто не могло быть столько «туристов». Включи логику!
— Логика дела не раскрывает, — спокойно возразил Аксель. — И нет, я ничью сторону не принимаю. Я собираю информацию. Всю доступную информацию. Ты не рассказала всего, Магдалена.
Он заметил, как ее кожа стала еще бледнее. Женщина обхватила себя руками и с тоской посмотрела в окно.
— Я не хочу домой.
Он пожал плечами.
— Мне плохо.
— Что ты хочешь от меня? Поддержки? Слов сочувствия? Я не привык разбрасываться словами, если не понимаю, что происходит. А ты пытаешься манипулировать.
— Норель, — неожиданно сказала Тейн. — Норель — это не ее дочь. Это моя дочь. Моя и Ника. Когда он принес документы о разводе, я была беременна, но ничего ему не сказала. Мы с матерью не общались, но мне было некуда идти. И… мы решили… сделать вид, будто Норель ее. Я взяла отпуск под предлогом депрессии, уехала в Треверберг. Родила. Мать продала квартиру в Треверберге, дала взятку и удочерила Норель. Я ни разу не держала дочь на руках. Мария не разрешает мне с ней видеться. Она ненавидит меня с детства. Она заставила меня стать спортсменкой, но я попала в аварию, заработала оскольчатый перелом плеча и вылетела из профессии. Она выбирала мужчин за меня. Я влюбилась в Ника, но вмешался его отец. Эрик Туттон — это главная мразь Спутника-7. Я думаю, он виноват в смерти Констанции, и он виноват во всем, что здесь происходит. Он подмял под себя «Шестерку». Единственный, кто обладает силой ему противостоять, — Нахман. Но ему плевать, он старик. Этой откровенности достаточно, чтобы ты позволил мне остаться?
— Я к тебе не прикоснусь.
— Я поняла. Это унизительно.
— Поверь, — Аксель неожиданно встал, обогнул стол, положил руки ей на плечи и заставил ее откинуться на спинку стула и посмотреть ему в глаза, — лучше получить отказ.
— Никаких романов на работе?
— Никаких романов. Можешь спать на диване.
Глава двадцать вторая
Магдалена Тейн
Спутник-7
Магдалена проснулась от чудовищной головной боли. Она привычным жестом потянулась за телефоном, чтобы посмотреть, который час, но рука наткнулась на что-то мягкое. С трудом открыв глаза, Тейн увидела, что спит на диване. И никакой прикроватной тумбочки тут нет. Сон мгновенно слетел. Она подскочила на месте и огляделась. Незнакомая, не самая приятная, но чистая и опрятная комната. Сквозь неплотно задернутые шторы с трудом пробивался рассеянный свет. На Тейн был чужой халат, который за ночь распахнулся, обнажая тело. Женщина поспешно свела полы, нашла поясок и повязала его. На кресле у стены, положив длинные ноги на принесенный из кухни стул, полулежал детектив Грин, опустив подбородок на скрещенные на груди руки, казался напряженным и недобрым. Память постепенно прорывалась сквозь заблокированный алкоголем утренний дурман. На щеках появился румянец. Она что, пришла к нему ночью? Вот идиотка. О чем они говорили? Прошлая ночь и вечер расплывались, будто в тумане.
Магдалена аккуратно, чтобы не разбудить Грина, сползла с дивана, вышла в коридор и закрыла дверь в комнату. На кухне стояли чашки с чаем. В пепельнице несколько потушенных сигарет. В ванной сброшенное платье и шпильки, чулки и белье. Боги. Ее платье, купленное специально, чтобы прийти на презентацию новой материной книги. Шпильки. Она никогда не носила шпильки. После травмы было тяжело. Что на нее нашло? Магдалена посмотрела на платье. Кусок ткани был безнадежно испорчен и нуждался в стирке. Мокрое, испачканное в косметике, платье не подходило, чтобы сменить халат. При мысли о том, что Аксель сейчас проснется и придется объясняться, Магдалена пришла в ужас. Нет, она сделает по-другому. Пусть платье и шпильки остаются тут. Она быстренько возьмет его машину, придет домой, переоденется и вернет ее обратно.