Ягор Дайч
Шрифт:
Гриша даже зарычал, от навалившегося на него бешенства…
Он виноват!
Почувствовал опасность, но отмахнулся от нее, не придал значения, в то время как брат ни раз и ни два буквально требовал от них: почувствовал, заметил, что-то непонятно — озвучь это вслух. Лучше быть смешным, но живым, чем промолчать и умереть.
— Брат! Ы-ы-ы, — сцепив зубы, он вскочил на ноги и повернулся в ту сторону, куда до этого Егор смотрел.
Но только и успел увидеть, уже развеивающееся ветерком дымное облако, да на большой скорости метнувшийся в сторону
— Степан, Андрюха, деда во двор, — не дал ему снова зарычать, уже от отчаяния, голос Хрисана.
— Егорка, — только и прохрипел старый, когда братья его под руки подхватили и во двор потащили.
Они как раз разминулись с чумазой Дарьей, что им навстречу со двора выскочила. Видимо хорошо ее Егор толкнул, что она кувырком покатилась и с ног до головы в грязи вымаралась.
Подскочив к брату, сестра упала возле него на колени, всхлипнула было, но сразу же взяла себя в руки, принялась осматривать его, в поисках ран.
— Он живой, — озвученная Дарьей новость позволила более свободно вздохнуть, чуть не накрывшее с головой горе отступило, появилась надежда. — Его к бабушке срочно надо.
Тут как раз братья со двора наружу выскочили, деда там на лавку усадили и вернулись обратно.
— Степан, Андрей, Петя, Егора к бабушке и занимайте оборону, — продолжал командовать не потерявший головы Хрисан.
Братья кивнули согласно: к новому оружию и снаряжению они непривычны, так что сразу в погоню не способны отправиться, значит не им и преследованием заниматься.
— Гриша, — перестав всматриваться в заросли тайги, повернулся Хрисан к нему лицом, лишенным каких-либо эмоций, только глаза и выражали ту бурю чувств, что он сейчас испытывал. — Пошли?
Если бы сейчас знакомые казаки увидели Гришу, то окончательно уверились бы в том, что сын полностью в отца пошел, в том числе и характером. Шалый взгляд и жуткая усмешка на губах, один в один его отец Иван Кочубей в предвкушении схватки с врагом.
— Идем, брат.
Пробежавшись руками по снаряжению, хоть в этом повезло, собираться в дорогу не надо, напялили на себя все что только можно, идиоты хвастливые, переключили разговорники в телефонный режим…
— Петя, будь на связи, — уже на ходу крикнул тому Хрисан.
…и они, особо не спеша, но и не медля, направились к тому месту, где стрелок в тайге скрылся.
— Есть след.
Довольно быстро они обнаружили оный, спасибо дождям, что почти неделю чуть ли не непрерывно лили. Теперь точно никуда враг от них не денется, сутки, двое или месяц им понадобится, но они нагонят его и тогда уже спросят… за все спросят.
— Я по следу иду, — рассмотрев внимательнейшим образом отпечатки сапог, выпрямился Гриша, — ты правее, меня подстраховываешь.
Благодаря Егору им теперь даже не обязательно в пределах видимости друг от друга находиться, с помощью разговорников они всегда на связи друг с другом будут.
— Хорошо, — без возражений согласился
Гриша следы и вправду лучше него читает, так что и возражать нечего.
Больше ничего не говоря, перехватив поудобней оружие, они направились в погоню, постепенно входя в привычный темп. С такой скоростью они сутки напролет идти могут, при этом не уставая и не теряя бдительности, в отличие от того, кого они преследуют. По следам видно, что бежит он очень быстро, значит скоро устанет, начнет замедляться, в отличие от них, только-только набравших привычный темп.
— Живой?
На пороге дома их встретили бабушка с дедушкой, бабушка внешне спокойная, но лицом очень бледная, дедушка же, краще в гроб кладут, как бы не помер от переживаний.
— Живой, — обогнав братьев, подскочила к бабушке Дарья. И выпалила скороговоркой: — Я раны от пули на нем не нашла, только голова сильно разбита.
Бабушка еле заметно выдохнула облегченно, но успокаиваться пока и не подумала.
— В горницу его несите, на стол кладите.
Скомандовав, она первой скрылась внутри дома, и когда они донесли брата, она там уже во всю готовилась. Испуганные сестры рядом суетились, мгновенно выполняя все ее команды.
Уложив брата на так и не накрытый стол, бабушка сама его внимательнейшим образом осмотрела, но на теле тоже никаких ран не обнаружила.
— Руки помой, помогать будешь, — закончив осмотр, уже совсем спокойно велела она замершей рядом Дарье. — Шить надо.
Пока младшие сестры поливали ей теплой водой на руки над ведром, бабушка, с помощью братьев уже перевернула Егора на живот, и принялась ножницами щелкать, выстригая волосы вокруг раны. Потом они уже отца покойного бритвой, что бороду не отпускал, только усы носил, выбрили что осталось и…
— А обезболивающее? — вытаращила глаза на бабушку Дарья, когда та велела ей шить рваную рану на голове брата.
— Не нужнo оно ему сейчас, он и так ничего не почувствует, — успокоила она ее. — Вот когда очнется, тогда да, голова у него сильно болеть будет, тогда и уколем.
Рана на голове у Егора внешне страшная была, даже череп видно, но хоть не пробитый, целый, это уже радовало. Ну а до красивостей, так она с ниткой и иголкой умеет обращаться, сделает все красиво, благо опыт людей шить у нее уже есть.
В это время в сторонке на лавке сел дедушка, братья, замкнув ворота и калитку на засов, двери в дом тоже изнутри заперли, оружие привычное взяли, и рядом с дедом на лавке сели, внимательно за женщинами наблюдая и одновременно слушая, как по разговорнику Хрисан с Гришей переговариваются.
Петя на своем разговорнике нужный канал включил и звук достаточно громкий сделал, так что все семейство было в курсе, как там у них дела продвигаются.
— Никого нет, Гриша, — раздался из разговорника голос Хрисана, после продолжительной паузы. — Он тут потоптался, видимо проверял, преследуют его или нет, теперь бежать и петлять перестал и шагом прямо в направлении границы пошел.