Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

Автор неизвестен

СТИХ 281

НЮРГУН БООТУР

Для того я был порожден, Для того я н аземлю Послан был, Чтобы от гибели защитить Потомков рода айыы, Добросердечных людей С жалостливой душой, С поводьями за спиной. Вот зачем на свет Появился я! Никогда не обидел я Никого из детей айыы, Нет на мне никакой вины. Никому не дам я топтать Широкую дорогу мою! Никому не дам я перебегать Длинную дорогу мою! Воительницу, грозящую мне, По остывшим ее следам, По горячим ее следам Непременно я отыщу, Узнаю, что нужно Ей от меня… Девушка ведь она, А как обидны ее слова, Как язвительны насмешки ее. Если не пропаду, Я ее становье найду, В дымоход ее загляну, В дом ее высокий войду… А ты, племянник мой дорогой, Познавший беду и нужду. Поздно-рожденный Ого Тулайах, Эр Соготох удалой, Эриэдэл Бэргэн! Ты теперь достойную мать свою — Прекрасную Туйаарыму Куо С переносицей золотой На коня своего посади, Поскорее домой доставь К дорогому отцу твоему, К священному очагу. Пусть в мире и счастье живет, Пусть полновластно правит она Изобильным домом своим, Чтобы множились ваши стада, Чтоб не рушилась городьба! А потом садись на коня, В Нижний мир скачи, поспешай. Прославилась в мире том Прекрасная дева одна, Не выходившая до сих пор Из-под отчей кровли своей. Зовут ее Хаачылаан Куо. Она — невеста твоя, Обещанная судьбой. Отец ее — Баай Хаарахаан Тойон, Мать ее — Баай Кюскэм Хотун, Славная их семья — Смелые их сыновья — Старые наши друзья. Ты на девушке этой женись, В Средний мир ее привези! Один из последних богатырей Нижних абаасы — Толстопузый Тимир Дыыбырдан Вышел, буйствует, — говорят; Собирается, говорят, Умыкнуть невесту твою. Поспешай, обгони его! Расстаться нам Настала пора. Слышу я — далеко За морской лукой — Дикий зловещий вой. Это пестует душу Уот Усуму, Колыбельную песню над ним поет, Колдует, к жизни хочет вернуть Лютого врага моего Страшная ведьма абаасы, Злая Уот Кутаалай. Должен я Уничтожить их, Корень наших бед истребить! — Так сказал Нюргун Боотур, В дорогу родичей благословил, Обнял племянника своего… Тут грянулся об землю он, Обернулся в единый миг Трехголовым Черно-пестрым орлом. Железные перья На крыльях его, Как рогатины и мечи. Широкими крыльями он взмахнул, Шумно взмыл в высоту; Полетел туда, Где на

кромке льда Стоял железный вертящийся дом Лютой ведьмы Уот Кутаалай. Налетел черно-пестрый орел На логово абаасы, Девять коновязей-столбов С насаженными на них Черепами шаманов Древних времен Ударом крыла повалил; Священную к оновязь у дверей, Где висели челюсти девяти Удаганок давних времен, По двору разметал. Как гора он с неба упал, Так что трещиной Н адевять сажен вглубь Раскололся двор ледяной… «Басах-тасах! Бабат-татат! Ох, беда! Отлетели, видать, Головы девяти журавлей! Чужое в дверях, Лихое в глазах!» — Взметнулась Уот Кутаалай, Удалая абаасы, Колдовать она принялась, Заклятия бормотать. Четыре железных Собаки ее Выбежали, злобно рыча, Кинулись на орла. Но черно-пестрый орел, Тремя головами взмахнув, Трех собак за шеи схватил, Задушил, Швырнул за три дня пути; Ударом клюва Четвертого пса Замертво уложил… «Куда в ыЦыц, проклятые псы! Кураадай! Хараадай! Тимирдээй! Тиниктэй! Жирную добычу мою Не смейте рвать, Вот я вас!» Так, запоздало На псов крича, Ожерельями костяными бренча, Подвесками костяными стуча, Неистовая абаасы Выскочила из жилья своего, Черно-пестрого увидала орла; Высунув семисаженный язык, Быстро-быстро она Заклинать начала.

СТИХ 282

УОТ КУТААЛАЙ

Алаатанг! Улаатанг! Девять суток я в рот Ничего не брала, Девять суток Утроба моя пуста… Сама ко мне на обед Жилистая прибежала еда, Мясистая прилетела жратва! Мой черный бог Меня не забыл, Нечистый дух Мне пищу послал! Эй, вприпляску, Скорей прибеги сюда, Доска, на которой Мясо рублю! Эй, вприскочку Бегом ко мне, Топоры и ножи мои! Прикатись проворно сюда, Дырявая В девяти местах, Худая в семи местах, Кровавая сковородка моя! Эй, скорей Прилетай сюда, Острый мой Железный рожон! — Так провизжала она, Причмокивая, свистя, Щелкая языком. Приплясывая, Прибежала сама Залитая кровью доска, На которой мясо рубить; Прискакали, Звякая и стуча, Все в крови — Топоры и ножи; Прилетел Изогнутый в трех местах, Железный, острый рожон; Прикатилась, Подпрыгивая и крутясь, Дырявая в девяти местах, Худая в семи местах Кровавая сковорода…

СТИХ 283

ЧЕРНО-ПЕСТРЫЙ ОРЕЛ

Эй ты, вспученный зад, Изогнутый клюв, Лихая тетка-хотун! Хоть и жилист я И костист, Да и жирен я, И мясист… И зачем трудиться тебе — На кровавой своей доске Разрубать меня на куски? Навзничь я Лягу перед тобой, А ты мой живот распори, Толстый жир брюшной Разрывай, Нутряное сало Глотай! — Тут черно-пестрый орел, Крыльями взмахнув, Кованым клювом своим У чудовищной бабы-абаасы Шею с головою отсек, Вздел ее На железный кол, Торчавший среди двора; Железный дом колдовской Опрокинул ударом ноги, Железную колыбель, Где лягушонок лежал С дитятю дородного величиной, Как сухую бересту, Он раздавил, Пинком ноги В обломки разнес; Все логово абаасы На три дневных Перегона вокруг, Растоптав, разбросал, Огонь потушил…

Тут защитник средней земли, Нюргун Боотур-исполин, Снова став Собою самим, Человеком-богатырем Ростом в огромную ель, Друга единственного своего — Удачливого скакуна Раскатистым зовом Кликнул к себе. Тут же резвый конь прибежал, И с победным криком Нюргун Боотур, Как весенний глухарь, взлетел На сверкающее седло…

СТИХ 284

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

Отомкнем уста, Что молчали весь день, Откроем рот, Что молчал всю ночь, Скажем, споем о том, Как скачущий На Вороном коне, Стоя рожденном на грани небес, Стремительный Нюргун Боотур Собрался в дальний поход. «Одержимая жаждой битв Отчаянно храбрая девка-бой, Сидящая на крови Убитых ею врагов, Скачущая по бранным полям На Красно-чалом коне, Прекрасная Кыыс-Нюргун Задумала, говорят, Преследовать всюду меня По моим широким следам, Чтобы, толстую кожу мою разрубив, Суставы мои сокрушив, Надеть мне на шею ярмо, Уши у меня оторвать, Сделать меня рабом… Пока не треснули у меня Крепкие шейные позвонки, Доблестного племени сын — С дороги своей не сойду, Добром не отъеду я. Чтоб не обесславилось имя мое, Я — прославленного племени сын, Собрался, тронулся в путь, Обратно не поверну…» Так, задумав думу свою, Не раздумывая в пути, Избранник средней земли Прославленный Нюргун Боотур Поехал жену добывать… Тридцать дней и ночей подряд Волю давая коню Споро ногами перебирать, Копытами грохотать, Девять ревущих смерчей закрутив Бешеной скачкой своей, Обрушивая с высоты Буйный ливень, Летящий снег, Тучами до белых небес Черную пыль клубя, Песчаную подымая метель, Каменную взметая пургу, Заставляя молнии полоскать Заставляя по следу греметь Четырехраскатистый гром, Прямиком летел Нюргун Боотур… Над вершинами кучевых облаков Слышался крик его; Над хребтинами Грозовых облаков Раздавался голос его. Разрывая грудью коня Черные облака, Взбаламучивая Белые облака, Как проносящийся ураган, С треском валя Деревья в тайге, Голосящие вслед ему, Хрипящие позади, Миновал он великий путь, Пересек необъятный простор И увидел окраины Чуждой земли, На светлое лоно вступил Неведомой стороны. Страна Томоон-Имээн Привольная открылась ему, Страна Кимээн-Имээн Засияла в его глазах, Страна Хамаан-Имээн Раскинулась широко. Не знающая ни зимы, ни снегов, Покрытая, будто шелком цветным, Бегущей волнами травой, Ветрам открытая степь, С бескрайней далью такой, Что невидимы очертанья ее — Даже быстрая птица-стерх Семь дней и ночей подряд Крыльями в полете свистя, Эту ширь не перелетит; Такой безбрежный простор, Что даже птица-журавль, Восемь дней и ночей летя, Не достигнет предела его, Не опустится на крайнем мысу, — Вот такая диво-страна, Сверкающая, в ярком цвету, Простерлась у ног его… Будто поставленные на пиру Круговые кубки для кумыса? О семи резных поясах, Грядами заоблачными громоздясь, Утесы вдали поднялись; Будто выставленные вокруг Кумысные кубки на славном пиру, Узорные — о девяти поясах, Горы столовые поднялись, Окружив голубой простор. Словно жертвенные хвосты Зарезанных для пира коней, Словно конская грива, густы, Темнеют леса окрест — Крупная густая тайга; Будто рослые люди-богатыри, На празднике веселясь, Приплясывая, стоят Могучие дерева… Золотой сверкающей Почвой лучась, Серебряным белым Лоном блестя, С турухтанами — от синих озер Не улетающими никогда, Со стаями голубей, Не умолкающими никогда, С кукушками, звонко окрест Кукующими всегда, С журавлями белыми в синеве, Со стадами уток и лебедей, Не улетающими никогда, Со стаями синих синиц, С порхающим множеством Пестрых птиц, Изобильная в совершенстве своем, Лучшая на земле, Утвердилась и расцвела Благодатная эта страна, Средоточье мира всего… В прекрасной этой стране, Посреди лучезарной равнины ее, На блистающем пупе ее, На возвышенном затылке ее, На вздувшемся загривке ее, На высоком лоне ее, На вздымающейся груди, Макушку под облака занося, Восьмиветвистое возросло Священное древо Аар-Лууп… На развильи восьми Могучих ветвей Просторное скрыто в тени Узорчатое гнездо Величиною со стог сенной, Вышиною в семь саженей. Тяжело свисая с ветвей, В изобильи на дереве том Золотые шишки растут С кумысные кубки величиной; Серебряные листья на нем, Широкие, как чепраки, Покачиваясь, шумят… С верхних ветвей его Каплет белая, как молоко, Небесная благодать; С нижних ветвей его, Сквозь трещины толстой коры, Просачиваясь, течет Желтая благодать… От этих капель и струй Вкруг дерева у толстых корней Возникло на белом солончаке Девять молочных озер… Думал сперва Нюргун Боотур, Что громадные становья людей, Населяющих этот край, За день пути Заблестят перед ним; Что прекрасный их главный дом С длинным дымом, Стелющимся вдали Маревом голубым, С искрами, взлетающими высоко Из широкого дымохода его, Радугой переливаясь, блестя, Покажется, наконец, вдалеке; Думал, что дома этого дверь Трудно будет ему открыть, Семь дней и ночей Налегая плечом, Напрягая все силы свои; Думал, что крепкий Дверной засов Девять суток придется ему Через силу отодвигать… А поехав дальше, Он увидал Средь зеленой равнины той Огромный курган ледяной, Сверкающий вдалеке За девять суток пути. У огромного кургана того, У диковинного ледяного жилья Ни окон не было, ни дверей; Только на макушке его Широкий зиял проем. Каменная лестница там В глубину кургана вела. По этой лестнице вниз, Грузной поступью грохоча По каменным ступеням ее, Сбежал Нюргун Боотур, Видит — дома нет никого, Никто не встретил, Никто не спросил — Кто, мол, явился к нам? Домочадцами скудный дом, Просторный жилой покой Открылся богатырю. У правой стены жилья, Широкого, как поляна-алас, Девять выпуклых оронов стоят — Девять высоких лож, Словно мысы возвышенных берегов… Грузно сел Нюргун Боотур На почетный первый орон, На покров из медвежьих шкур И внимательно огляделся вокруг. На каменном блестящем полу Круглый проем зиял, Железная лестница там Низвергалась куда-то вниз… У задней стены жилья Восемь роскошных лож В покрывалах из пестрых мехов Высились чередой. В левой стене жилья Виднелась открытая широко В опочивальню ведущая дверь В подвесках и брякунцах. Одержимая жаждой битв, Скачущая по бранным полям На Красно-чалом коне, С волшебной плетью-копьем, Прекрасная Кыыс Нюргун Беспечно, крепко спала В темной опочивальне своей. Кто осмелится коснуться ее? Кто насильно иль воровски Посягнет на нее, Когда она спит? Шестислойную кованую броню Бросила она у дверей, Трехслойный серебряный свой доспех Кинула небрежно в ногах, Рогатую шапку свою Из огнистого речного бобра — С маковкой, алеющей, как огонь, С чеканной серебряной тусахтой, Сверкающей надо лбом, Положила возле себя; Пышные навески свои, Сшитые из камчатских лис, Бросила сбоку она; Меч ее — Под левым плечом, Боевое копье — Под правым плечом. Девушка невиданной красоты Мирно спала На ложе своем. Красным отблеском Заходящего дня Горел румянец ее; Белым отблеском Восходящего дня Светилось ее лицо. Словно выложенные в ряд Шерстинки блестящие из хребта Отборного соболя-одинца, Блестели, сквозя, Ресницы ее. Словно выложенные в ряд Огнистые волоски Черного морского бобра, Выгнулись Длинные брови ее. Как брусники осенней сок, Губы у ней красны. Ёкнет сердце в любом, Кто увидит ее, Затоскует, Займется огнем. Такая — Невиданная дотоль, Сверкающая, как день, Непомерною красотой, Отменно прекрасная Дева-краса Покоилась в боковухе своей, Сияя, блестя в тени. Подобная стреле боевой, С виду резвая и во сне, Богатырского склада, Во всем Соразмерна, Станом тонка, В поясу она В три обхвата была. Были примерно Обхватов в пять Выпуклые бедра ее. Будто выточены целиком Из лиственничных стволов Могучие руки ее… Вот такая Сверкающая красотой — Телом огромна, Видом грозна, Беспечно дверь распахнув, Красавица в боковухе спала, Раскатистым храпом Во сне храпя. «Если, пока она спит, Лягу с нею по-воровски, Силой попробую Сладить с ней, Разгневается она, Не даст потом согласия мне; Поднимет переполох, По-доброму не поедет со мной, В мой дом женой не войдет… Долго пробыл в пути, Давно я не спал; Лягу пока, посплю, Пока не проснется она!» На большом ороне Нюргун Боотур Навзничь раскинулся и захрапел, Будто кузнечный мех зашумел Над горном великого кузнеца… От могучего храпа его Ходуном заходило жилье Воинственной Кыыс Нюргун; Вспучиваться пошел потолок, Грузно приподыматься стал; Толстый каменный пол Тяжело прогибаться стал… Долго ль спал, Того он не знал; Проснулся и видит — Хозяйка сама Стоит перед очагом, Глядит на него и ждет, Когда-де проснется он — Дорогое дитя айыы С поводьями за спиной, Исполин великий средней земли, Защитник племен уранхай-саха. Стоит хозяйка и ждет, Как перед боем, надев Шестислойную кованую броню, Плотно поверх нее натянув Серебряный трехслойный доспех; Кушаком боевым Опоясан стан, На бедрах кольчуга блестит. Вверх острием держа Грозное боевое копье, Левой рукой она Опирается на него. Вниз острием держа Огромный свой черный меч, Вспыхивающий красным огнем, Правой рукой на него опершись, Надменно грозна лицом, Сурово ждала она. Удивился Нюргун Боотур, С нею себя сравнив: Великанша ростом — она Пальца на три, примерно, Повыше его, Пальцев на пять Пошире его. Не ведавший страха перед врагом Неистовый исполин Опасливо глядел на нее, Оторопел, Оробел, Слова не мог сказать. Такое не снилось Ему и во сне, — Невероятной казалась ему Яркая красота ее. Дивной была для него Воинственная внешность ее. Тонко улыбнувшись ему, Темные ресницы подняв, Круглыми глазами в упор Трехлучистыми поглядев, Губы красные приоткрыв, Зубы ровные обнажив, Голосом звучным она Молвила такие слова.

СТИХ 285

КЫЫС НЮРГУН

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Кажется, повстречала я, Кого не чаяла повстречать, Кажется, увидала я, Кого не чаяла увидать… Доброй славой моей привлечен, Именем высоким моим, Славный отпрыск Рода айыы С поводьями на заплечьях своих, Исполин могучий Племен айыы С чембурами солнечными за спиной, Скачущий На Вороном коне, Стоя рожденном На грани небес, Стремительный Нюргун Боотур, Восемь перевалов перевалив, Прибыл, что ли, сюда? Властелин далекой страны, Здравствуй, когда ты здесь! Дальнего аласа тойон, Слава тебе, коль ты сам пришел! Скажи теперь, С чем приехал ты? Уж не думал ли ты, что я Побреду по далеким путям твоим, Что преследовать буду тебя По широким путям твоим? Разомкни уста, Что молчали всю ночь, Открой свой рот, Что молчал весь день, — О цели прибытия своего Ты, приезжий, Немедля поведай мне! — Так вопрошала она Гостя грозного своего. Бросающийся из беды в беду, Великий воин земли, Защитник племен уранхай-саха Цель своего приезда открыл, Такое слово сказал.

СТИХ 286

НЮРГУН БООТУР

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Кюрэ Дьагыл Уорда Могола дитя, Кюсэнгэ Дьагыл Кус Хангыл Прекрасная дочь, Хаан Дьаргыстая-богатыря, Скачущего на Вихре-коне, Прославленная сестра, Летающая по бранным полям На Красно-чалом своем скакуне, С волшебной плетью-копьем, Прекрасная Кыыс Нюргун! Имени твоему — Айхал! Громкой славе твоей — Уруй! Сверстница дорогая моя, Добрая соседка моя! Слух дошел до меня: Наказала ты, Чтобы я поспешил сюда Поклониться имени твоему, Поклониться славе твоей. Вот поэтому прибыл я, Вот поэтому тут и сижу… По-доброму проводишь меня — По-доброму и уйду. По зову далекому твоему Прискакал я гостем сюда! Потому что сама вспоминала ты Славное имя мое, Спешил я, летел к тебе! Постель из камысов Постыла мне, Опротивел мне Одинокий орон… Чтобы с милой подругой Рядом лежать, Желанную В объятьях держать, Достойную в жены взять — Вот зачем я прибыл сюда… Будешь ли женою моей? Согласна иль нет — Отвечай, да скорей! Не было между нами вражды, Незачем биться нам… Коль не согласна пойти за меня, То и не о чем говорить. Человек дорожный — Поеду я По делам неотложным своим! Весь свой век проводя в пути, Быстро все я решать люблю! — Так о цели прибытия своего Прямо поведал он… Удалью прославленная своей Прекрасная Кыыс Нюргун Передернулась от обиды такой, Гневно отвечала ему.

СТИХ 287

КЫЫС НЮРГУН

Приезжавших свататься Прежде ко мне По темени била я наповал, Говорившим, бывало, мне, Что гожусь я ложе с ними делить, Я проламывала виски! Тем, кто осмеливался меня Равною себе называть, Достойной быть хозяйкой-женой, Откручивала голову я! Все они, с которыми я Билась, потехи ради дразня: «Попробуйте-ка, женитесь на мне!» — Все прославленные богатыри, Которых я помню по именам: Ардьаман Дьардьамана сын — Бохсоголлой Боотур И взращенный в годы вражды Эсэх Харбыыр Юс Кюлюк, Разбойник ночной Тимир Дьигистэй, И могучий дух-властелин Ледовитого моря Муус-Кудулу, Уот Усутаакы удалой, И объездивший, как коня, Змея огненного Уот Усуму, Все бесследно пропали они, Ты один их На поединках побил. О подвигах твоих услыхав, Вызвала я тебя, Чтобы гостем моим ты был; Думая, что равен ты мне, Богатырь из дальней страны, Что достоин ты будешь меня, Племени достойного сын, Захотела я сразиться с тобой, Померяться силой с тобой! Попробуем-ка, могучий мой гость, Испытаем друг друга в борьбе, Поспорим силою рук На открытом холодным ветрам Просторном поле моем, Вымощенном глыбами валунов! Если навзничь я тебя повалю, Спиной тебя к земле придавлю, Тогда уж — не обессудь… Покамест тебя Вылететь в дверь Не заставила я Затылком вперед, Разумей, где дорога твоя, З агодя уходи! Если р авен ты силой мне, Будет особый у нас разговор; Если ты пересилишь меня, Тоже будет особый Тогда разговор! — Тут хозяйка, Проворно дверь распахнув, Вихрем выскочила На широкий двор, На звонкое надворье свое. И на привольном поле они, На поверхности из каменных глыб С брюховину коровью величиной, Поперек поясниц схватясь, Громко вскрикивая, принялись Друг друга крутить, бросать, Словно иву гибкую, гнуть. Три дня и три ночи Боролись они. Зычные крики их донеслись До гребня верхних небес; В Нижнем мире слышался Топот их; Всей непомерной толщей своей Дрогнул Средний мир… Поле каменное Истоптали они, До колен Изрыли его, По самые бедра Вязли в нем. Так свирепо топтались они, Что метелью щебень Взлетал из-под ног, Буря брякотливых камней Бешено грохотала вокруг… Удалью прославленная своей Прекрасная Кыыс Нюргун Достойного ратоборца, видать, Встретила, наконец. Так и этак пробуя нападать, Натуживаясь, пыталась она Противника на воздух поднять И бросить через себя, Да и с места сдвинуть его не могла; Рывком пыталась она Через бедро его повалить, Да не дрогнули суставы его, Даже не шелохнулся он. Рассердилась Кыыс Нюргун, Досада ее взяла. Все свои силы собрав, Девяносто девять Вихрей взметнув, Обретя все семьдесят семь Неистовых уверток своих, Восемьдесят восемь Ухваток своих, Заставив вопить, орать Встревоженный Верхний мир, Всколыхнув по хребтине Средний мир, Взбудоражив до днища Подземный мир, Свирепо вздыбясь, Как пороз-бык, Яростно налетела она На могучего богатыря, Чтобы опрокинуть его, Чтобы об земь ударить его. Да не упал Нюргун Боотур, Твердо на ногах устоял. Тут он по-медвежьи взревел, По-львиному зарычал, Вихрем черную пыль взметя, Крепко Кыыс Нюргун обхватил, Вскинул в воздух И об земь ударил ее. На девять вытянутых сэлэ По полю покатилась она, По-журавлиному заковыляв, И встала, надвое расчеркнув, С треском пополам расколов Кончиками пальцев левой руки Огромный камень-валун. Прославленная в боях, Прекрасная Кыыс Нюргун, Разъяренная неудачей своей, Распаленная борьбой, Белый пот Смахнула со лба Тыльной стороною руки, Вздохнула отрывисто, тяжело, Взглянула дерзко и озорно, Повернулась, полами взмахнув, К Нюргуну в упор подошла, Будто бросится вот-вот на него, И говорить, укорять начала.

СТИХ 288

КЫЫС НЮРГУН

Смотрите, богатыри! Глядите — вот он каков! Племя нечистых Привыкший бить, Род адьараев Привыкший громить, Из-за непомерной силы своей Не ужившийся на отцовском дворе, Из-за нрава шалого своего Не усидевший на месте одном, Кроваворукий Черный злодей, Да разве уважишь ты Громкое имя мое, Добрую славу мо ю! Только что собрал ась было я Отправиться в преисподний мир Покарать чародея Алып Хара, Брата из плена спасти — Хаан Дьаргыстая-богатыря, Да некстати ты подоспел, Обесславил имя мое, Расплескал удачу мою, Опрокинул счастье мое! Вот досада мне, Вот беда, так беда! Не о чем толковать… Разве не сможет Такой удалец Девушку уломать, Женщину слабую одолеть?! А ну-ка, попробуй, Меня укроти, Омой меня кровью моей! Поглядим — что возьмешь с меня, Как насильно с собой Увезешь меня! — Тут неистово Кыыс Нюргун Со свистом пустила в него Грозное боевое копье И размахнулась Огромным мечом. Исполин Нюргун Боотур, Ее копье Своим отразив, На лету в обломки разбил, Выбил своим мечом Меч у нее из рук И заветное слово Без гнева сказал.

СТИХ 289

НЮРГУН БООТУР

Ну, добро! Ну, добро, добро! Не успели встретиться мы, И что это вдруг с тобой? Добрая подруга моя, Сверстница дорогая моя, Опамятуйся, постой! Непонятны мне поступки твои, Странно гостя встречаешь ты. Не учили меня обижать Светлых детей айыы, Не велели мне притеснять Родичей далеких своих… Так забудь вражду, Усмири свой гнев, Злобу свою Прочь прогони! Думал я — Если дам побороть себя, Ты с презреньем прогонишь меня; Думал — если я упаду, Ты меня осмеешь, За меня не пойдешь, — Поэтому и не упал. Р овней тебе почитая себя, Думая, Что достоин тебя, Я приехал миром к тебе; Быть моею женою тебя прошу! Драться я с тобой не хочу! Грех великий бы я совершил, Отягчился бы непомерной виной, Если бы разгромил, растоптал Желтую благодать. Отчины изначальной твоей, Которую благословляет сама Великая Иэйэхсит, Где милость являет сама Светлая Айыысыт… Неколебимый дай мне ответ, Живо скажи — Согласна иль нет? Молвив это, Нюргун Боотур Протянул ей обе руки, Десять пальцев подал своих… Отпрянула Кыыс Нюргун: — Это ты ли хвастаешь передо мной, Что мог бы, Владенья мои растоптав, Великолепие разгромив Отчины изначальной моей, Безнаказанно прочь уйти? Чем за такого злодея, как ты, Замуж выйти мне ни с того, ни с сего, Лучше броситься в воду или в огонь… Вот тебе Мой твердый ответ! — Молвив такие слова, Удалью прославленная своей Прекрасная Кыыс Нюргун По макушке бить принялась, По темени колотить Исполина средней земли. Разразилась Неслыханная беда, Сумятица поднялась… Вспучилась под ногами у них Истоптанная земля; Бешеный вихрь Взлетел, заревел, Черной тучей Пыль поднялась… Ветер западный налетел, Дождь со снегом Хлынул, шумя, с высоты, Буря начала бушевать… Восходящий месяц Померк, Солнечный луч Пробиться не мог, Непроглядная на землю Пала тьма. Вот налетел, Завыл, заревел, Свирепый Осол Уола; Неистовую песню свою Затянула Илбис Кыыса, Заливисто хохоча… Тридцать дней и ночей они, Тяжело сшибаясь, дрались; Тридцать дней и ночей подряд Не стихала Неслыханная кутерьма, Песчаную завируху клубя, Бешеный подымая буран, Несущий по воздуху над землей Камни с теленка величиной, Вспыхивая синим огнем, Полыхая красным огнем. Наконец, Нюргун Боотур Понемногу сердиться стал; Неукротимую Кыыс Нюргун Он крутить пошел, Словно иву гнуть, По буграм Заставляя ее По-журавлиному ковылять, Спотыкаясь по буеракам и рвам, Об землю опираться рукой, По оврагам На четвереньки вставать… Наконец, он противницу ухватил, Бьющуюся из рук, приподняв, О могучее ударил бедро; И бросил ничком ее С силой такой, Что выбила яму она в земле Сажен на девять в глубину Широкой спиной своей. Д онеба черная пыль Взлетела из-под нее. С победным криком Нюргун Боотур Навалился, было, на нее. Но вдруг неуемная Кыыс Нюргун С грохотом разорвалась, Превратилась в неосязаемый дым, Полетела по ветру вдаль И пропала в северной стороне.