Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

Автор неизвестен

СТИХ 233

ТРОЕ ДЕВУШЕК АЙЫЫ

Кэр-бу! Кэр-бу! Кованый из золотого луча Конский повод носящие на спине, Доверчивые душой Добросердечные дети айыы, И ты — летающий высоко На Мотыльковом коне, Богатырь Юрюнг Уолан, Мы преклоняем колени свои, Поклоняясь Трем твоим темным теням, Приветствуем прибытие твое! Докатилась до нас молва, Что утвердилась удача твоя, Что возвеличив счастье свое, Которое коню не поднять, Что возвысив славу свою, Которую с места не сдвинуть быку, Ты супругою взял за себя Прекрасную Туйаарыму Куо, Красавицу с волнистой косой В девять маховых саженей, И теперь увозишь ее Домой — на свадебный пир… Как об этом узнали мы, Сердечно возликовали мы; И с полным чороном Встречаем тебя, Радостно величаем тебя! Прекрасный гость-богатырь, Хоть у нас и проездом ты, Прими этот кубок, Пригубь глоток, Просим, не отвергай Добрый сердечный дар! Первый ты этот кубок возьми, Первый испей из него, Уваженье нам окажи, Угощенье наше — на счастье тебе! Мы благословляем тебя На долгую жизнь, На добрую жизнь! — Так три девушки, став пред ним, Приветливые говорили слова… Но прославленный богатырь, Усмехаясь, ответил им: — Кто же не знает вас? Мог ли я вас позабыть — Дочерей проклятых абаасы, Погубивших в бездонной яме своей Многих славных богатырей В давние годы, В давние дни! — Ударив ногой, Юрюнг Уолан Выбил у них из рук, Опрокинул кубок резной, Пролил шипящий кумыс И огневым, волшебным кнутом О свистящих восьми хвостах Трех красавиц Прямо по головам С размаху пошел хлестать. Три девушки рода айыы Шарахнулись от него И бесследно исчезли вмиг, Как будто и не было их. Прекрасные дети средней земли Двинулись дальше в путь, Протаптывая широкий след К пристанищу своему.

СТИХ 234

ТРОЕ ДЕВУШЕК АЙЫЫ

Скачущий на Вороном коне, Стоя рожденном на грани небес, Стрелой летающем грозовой, Стремительный Нюргун Боотур, Рассекая гулко звеняющую ширь Беспредельно белых небес, Разрывая черные облака, Увлекая вслед за собой Белые облака, Взвихривая дыма клочки, Девять буйных Обрушив смерчей, Срывая с туч грозовых Четырехраскатистый гром, С высоты опускаться стал… Оба исполина-врага — Уот Усуму и Нюргун Боотур — На расстоянии девяти Верховых переходов дневных, Обрушив град ледяной, Опустились н аземлю там, Где никогда не звучал Приветливый голос, Радостный зов Богини Иэйэхсит, Где дух убийства Илбис Кыыса Дикую пляску ведет, Где богини Айыысыт Благословение не звучит, Где один кровожадный Осол Уола Тешится буйной игрой… Там

исполины-богатыри Через бурный поток Реки Энкэли, Через мглистый провал, Где, бушуя, бежит Подмывающий каменную крутизну Ревущий поток Куйгуур-Дьагыл, На берег неведомый перешли… Покинув неколебимый предел Срединной твердой земли, С темени крутого ее, С берега золотого ее, На окраину мира ступили они, Где ненастье дышит всегда, Где исчадье ветров ледяных Протягивает свой кровавый черпак; Где голода лютого дух, Причмокивая, пищи прося, Тянется с пустою своей Чашкой берестяной… В нелюдимой долине Онолутта, На темени бранном ее, На выпуклом загривке ее, На каменной холке ее Очутились богатыри, Там остановились они. А как там очутились они, Сама старуха Онолутта, Хозяйка-дух Той суровой земли, Высунула личину свою Из черных каменных глыб. Ржавой жижей Слезы ее текли По морщинам каменных щек, Издавая протяжный, икающий звук, Плакала, всхлипывая, она, Тревожно ворочаясь в глубине Темных своих трясин. Долину бедственной той земли Истоптали богатыри, Словно тв орог, измяли дол, Проваливаясь до колен, Увязая до бедер В черной земле, Ноги вытаскивая с трудом, До пояса утопая опять.. Найдя скалу опорой себе, Начали бой они. Взревел Осол Уола, Взвыла Илбис Кыыса, Летая над головами их, Кликушествуя, хохоча… Заговоренные духом вражды, Закаленные в львиной крови, Напоенные местью и злом, Длинные мечи обнажив, Начали рубиться они; Сшибаясь со скрежетом грудь о грудь, Начали поединок они. Не могли друг друга бойцы Ни мечами острыми поразить, Ни рогатинами пронзить. Не могли железом они разрубить Кованые доспехи свои… Отбросив рогатины и мечи, Колотушки тяжелые взяв В девяносто девять пудов, По макушкам друг друга они, По толстым шлемам стальным С грохотом принялись ударять. Вреда ратоборцам не причинив, Расплющились колотушки их… Оружье отбросили богатыри; Зубами яростно скрежеща, Кинулись друг на друга они. Ухватывая поперек спины, Железной хваткой давя, Друг друга душили они, Становые ломали хребты… Тридцать воющих дней и ночей Без передышки боролись они. С воплем то один, то другой, В сторону отскакивая, рывком Пытался противника повалить… От натуги зычно вопя, Через силу пытались друг друга они Перебросить через бедро. Не осиливал ни тот, ни другой, Сила не убывала у них, Ярость не утихала у них. Топотом тяжких ног Толща земли потряслась. Громовый стук Их железных ног Сквозь каменное Толстое темя проник В бедственный Нижний мир, Где владыка подземных бездн, Старик-исполин Арсан Дуолай И свирепая старуха его, Страшная Ала Буурай Метались, места не находя, Встревоженные гулом борьбы, Ворочались в логове темном своем. Плохо им было, невмоготу, Охали старики, Тошноту не в силах унять; От грохота богатырских ног Оглохли вовсе они. Вопли разъяренных бойцов, Громовые раскаты Ударов их Услышал спросонья Улуу Тойон, Услышала Куохтуйа Хотун, Восседающие на круче небес. Встревожились, всполошились они; Толстые подошвы их ног Пламенем обожгло, В почках вздымающихся у них Колотье жестокое началось; Будто железным рожном. Кололи утробу им. Скорчились, за бока ухватясь, Впали в обморок старики… Великий, бранный Средний мир Всей непомерной толщей своей Закачался и задрожал. Леденящий ливень, Летящий снег Обрушились на просторы земли. Ветер западный — Саапас, Бешено гудя, налетел, Черную завихрил метель; Забушевал ураган, Подымая д онеба пыль, Застилая солнечный свет, Закручивая смерчом, Подымая к тучам груды камней, Вырывая деревья, Ломая леса, С грохотом над землей пронося По воздуху глыбы скал… Лютая разыгралась вражда, Неслыханная настала беда От великого боя того Исполинов-богатырей… Солнце, выглянув, Повернуло вспять, Месяц выглянул и пропал, Непроглядная наступила тьма… Тут владыки Алчных небес — Страшный Улуу Тойон И свирепая Куохтуйа Хотун В дохе из облезлых шкур Безобразным своим сыновьям, Одноглазым черным парням, Вертящимся, кривобоким своим, Крутящимся дочерям Властно волю свою изрекли: — Эй вы, дочери, сыновья, Однорукий наш, одноглазый род! Бегите живо на край Погибельно-мутных небес, Поглядите с обрыва вниз, Нагнитесь по самые бедра свои, Разведайте, что стряслось, Что за бедствие произошло, — Откуда грохот и шум На коренной гористой земле, На основной неказистой земле, Почему всколебалась Твердыня е е — В бедственной бездне Подземной тьмы Прародитель рода абаасы, Родившийся в облезлой дохе Исполин Арсан Дуолай И страшная старуха его — Ала Буурай Хотун, С деревянной колодкою на ногах Появившаяся на свет, Крикнули черным своим парням, Кривоголовым своим сыновьям, Приказали своим дочерям, Прокаженным девкам своим: — Эй вы, парни, девки, Ступайте скорей, Выкарабкайтесь наверх, Высуньтесь из провалов глухих, Выгляните из пропастей, Разузнайте, разведайте все — Что творится там наверху На глинистой основной земле, Отчего трясется Вся толща ее? Чьи тяжелые ноги там Грохочут над нашею головой, Чьи железные топают торбаса, Колебля каменный свод, Потрясая весь Нижний мир? — Так вот, — рассказывали в старину, — Встревоженные в твердыне своей, Грозные владыки Подземных бездн Голосами гром овыми в темноте Приказывали отродьям своим… А беда все больше росла. Колебался бедственный Нижний мир, Качались опоры его, Трещали укрепы его; Взбаламутилась бездна, словно вода В берестяном ведре. Средняя бедственная земля Трещала, качалась, тряслась, Раскалываться пошла Трещинами во всю свою ширь… Ревущая круча бурных небес Расплескивалась, как вода в турсуке. Гулко звенящее Верхнее небо, Всей блестящей ширью своей Омрачилось, Вскоробливаться пошло. А над мрачной долиной Онолутта, Из-под грузно топочущих ног Дерущихся богатырей Вихрем взлетали глыбы камней С быка трехлетнего величиной. Необъятное разумом Бедствие шло, Небывалое несчастье стряслось… Женщины беременные до поры, Упав на колени, Стали рожать… Коровы стельные на лугах Выкидывали недоносков-телят, Жеребые кобылицы в степях, Табунившиеся на речных берегах, Выкидывали жеребят… Потомству людей, Потомству зверей Всеобщий конец грозил!.. Парни, девки Верхних абаасы, Нагнувшись с кручи Буйных небес, Ничего не могли разглядеть, Камни в лица летели им, Вышибали у них Единственный глаз, С воплем, визгом Кинулись прочь они, Полетели на гребень Свирепых небес, К прародителям страшным своим. Парни, девки Нижних абаасы, Выглянувшие из провалов своих, С визгом и воем Бросились вниз, Спрятались от града камней В подземную пропасть На темное дно. В Верхнем мире — переполох, Рев стоголосый: — Беда! — В Нижнем мире — шум, беготня, Суматоха, крик: — Абытай-халахай! — В Среднем мире — Ужас и плач: — Где укрыться? — Куда бежать? Всем конец, видать!.. Всем нам пропадать! — Восседающий на хребте Высоких белых небес На лучисто-молочном камне своем, Престарелый Юрюнг Аар Тойон, В шапке из трех соболей, Чье дыханье — нежный зной, Услыхав небывалый переполох, Стал Дыылга Тойона просить, Чтобы тот приказал троим Небесным богатырям Дерущихся исполинов разнять, Или обоих скорей прогнать С глинистой средней земли; Если мириться не захотят, Обоих арканом скрутить И насильно перенести На склон Золотой горы, Где солнце рождается поутру, На серебряный гребень горы, Где месяц рождается ввечеру, — Там пускай продолжают бой!..

СТИХ 235

ДЬЫЛГА ТОЙОН

Эй, вы, трое Верных небесных слуг С копьями серебряными в руках! Раскройте чуткие уши свои, Слушайте веление мое: На глинистой средней земле Два исполина сошлись — Непомерной силы богатыри. Двое равных сошлись Из разных сторон; Друг друга достойные удальцы Грудь о грудь схватились В жестокой борьбе Насмерть, не на живот… Великаны вступили в бой, И пока не рухнет один И на грудь ему Не наступит другой, Не разойдутся миром они, Не уймутся свирепые их сердца. А если их не смирить — Три железных опоры Средней земли Ударами ног расшатают они, Проломят каменный свод, В пропасть обрушат мир! Намертво заарканьте их Огненным арканом своим! И если мириться не захотят, Возьмите вы этих озорников, Унесите на склон Золотой горы, Откуда восходит солнце-тойон, На серебряный склон Священной горы, Откуда восходит Луна-хотун! — Так Дьылга Тойон приказал, Так он властным голосом повелел Трем небесным богатырям, Восседая важно На ложе своем. Услыхав приказ властелина судьбы, Три служителя светлых небес Не остались праздно сидеть. Копьями серебряными взмахнув, Словно три падучих звезды, Ринулись на землю они; С воздуха, на лету Огненный метнули аркан, Намертво захлестнули петлей Обоих богатырей, Так что те не могли ни вздохнуть, Ни рукою пошевелить… А три исполина — Слуги небес Скороговоркой отчетливой им Отчеканили в неколебимых словах Веское веленье свое, Добрую волю свою.

СТИХ 236

ТРИ НЕБЕСНЫХ СЛУЖИТЕЛЯ

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Как повелел нам Аар Тойон, Защитник добросердечных людей, Поддерживающий их На поводьях струящихся золотых, Как повелел нам, как приказал Владыка рода айыы, Как Чынгыс Хаан указал, Как Дьылга Тойон утвердил, Если вы — во мгновенье ока — сейчас Не прекратите бой, Не дадите клятву — кончить вражду И по-мирному разойтись, Если по-прежнему будете вы Упорствовать в злобе своей, То мы, огневым Арканом своим Намертво вас обоих скрутив, Унесем отсюда за грань земли На склон Золотой горы, Из-за которой солнце встает, На темя Святой горы, Из-за которой месяц встает! Отвечайте четко, да побыстрей Всяким твердым словом своим: Миром согласны Вы разойтись? — Так небесные слуги-богатыри Голосами раскатистыми, как гром, Прокричали им с высоты. Бедовый сын Бесноватых небес, Обладатель восьмидесяти восьми Хитростей колдовских, Девяноста и девяти Обманов и злобных чар, Сеющий заразу вокруг себя, Мечущий огненный мяч Уот Усуму Тонг Дуурай — Отчаянный удалец — От злобы весь посинел, Как медные опилки позеленел; Мрачно оскалясь, кривясь Вертящимся неуловимо своим Призрачно-черным лицом, Завыл, завопил, Заревел в ответ.

СТИХ 237

УОТ УСУМУ

Аар-дьаалы! Аарт-татай! Ах, какие важные вы! А когда ж перестанете вы Племя мое Гнать, утеснять? Породы солнечной богатыри, Привыкли издревле вы Преследовать всюду нас! Врасплох налетели вы. Осмелились Окрутить меня Огневым арканом своим? Я за правду с врагом дерусь, Я заклятий не устрашусь, Я проклятий ваших не побоюсь! Скачущему высоко На Вороном коне Нюргун Боотуру-богатырю Показалось мало ограбить меня, Обокрасть, обездолить меня; Он решил меня вовсе убить, Утробу мою растерзать, Становую жилу мою разорвать… Я за жизнь свою в бой вступил, Душу свою спасал, Толстую кожу свою Н едал ему распороть! Хуже напасти Я не знавал, Вора опаснее — не встречал! Если он добром возвратит То, что он украл у меня, Я бы миром отсюда ушел, Я бы мир такой справедливым счел. Все бы прошлые обиды забыл, Из-за прочей мелочи с ним Препираться бы я не стал… Вы, священного неба богатыри, Допросите-ка построже его, Дурачину этого, озорника, Нетерпимого и на скотном дворе, А не то что в честном дому! — Так, изворачиваясь и хитря, Оправдывался адьарай. Великий Средней земли исполин, Посланный защитить Племена уранхай-саха, Стремительный Нюргун Боотур, Слыша такую бесстыдную ложь, Яростью запылал, Страшно исказилось его лицо, Левый глаз его, Кверху скосясь, Засверкал, как звезда В морозную рань, Правый глаз его, Книзу скосясь, Кровью ярою налился, Яркою звездой засверкал, Грозно обострилось его лицо, Как восьмизубая острога… При виде гнева богатыря, Неистово рвущегося на бой, Трое белых небесных слуг, Трое исполинов-богатырей, С копьями серебряными в руках, Попятились от него. Страх и ужас их охватил, Дыбом волосы встали у них… Так натужился Нюргун Боотур, Так он дюжими плечами повел, Что чуть не лопнул Аркан огневой, Туго стягивавший его. Высвободил руку Нюргун Боотур, Вырвал у небесных богатырей Белые копья их, О камень грянул, В осколки разбил…

СТИХ 238

НЮРГУН БООТУР

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! За что такая обида мне? Почему во второй вы раз, Налетая с белых небес, Мне мешаете бой завершить? Верхнюю силу его Вот-вот бы я одолел, А вы схватили меня! Нижнюю силу его Вот-вот бы я сокрушил, А вы скрутили меня! Не в овремя вы пришли… Но если Одун Хаан приказал, Придется бой отложить… Но если Чынгыс Хаан повелел, Придется себя смирить… А ведь я знаком, С Золотой горой, Где восходит солнце-тойон… А ведь я бывал За Священной горой, Где восходит Луна-хотун… Уносите меня туда, Мне по силам эта беда!.. Заклинаю вас, братья-богатыри, — Ни н аслово не верьте ему, Злобному выродку Буйных небес! Всем известна Повадка его: Уличат в воровстве — Отпирается он, Поймают его — Отрекается он! Он украл золотой кусок Сыагая, подбитого Меткой стрелой Юрюнг Уолана-богатыря — Брата младшего моего. Наконец я этого вора поймал. Выпущу ли его — Живого из рук моих? Пусть погибну я За упрямство свое, А злодея не отпущу! — Так Нюргун Боотур говорил, Так он дерзостно отвечал. Лучезарные лица троих Могучих небесных слуг, Светлые, как солнечный луч, Заливаться стали Краской густой, Гневный приняли Ржавый цвет.

СТИХ 239

ТРИ НЕБЕСНЫХ СЛУЖИТЕЛЯ

Кэр-буу! Кэр-буу! Испытайте судьбу свою! Улетайте прочь без следа! Не успеет ваш полет проследить Человеческий неповоротливый взгляд! И пускай не знает никто — Где вы делись, Пропали куда! Пусть в неведомой, бесконечной дали Затеряетесь вы навсегда! Не отыщете вы обратных следов, Не воротитесь никогда! На склон Золотой горы, Где восходит Солнце-тойон, За гребень серебряный Той горы, Где восходит Луна-хотун, Улетайте отсюда быстрей, Чем успеем слово сказать, Чем успеем дух перевесть! Чтоб один из вас Врага повалил, Чтоб коленом его К земле придавил, Заклинаем мы вас Заклятием таким, Тяжести которого не снесет Глинистая земля… Вместе связанных огненным вервием, Подымаем вас! В бескрайнюю даль Мы кидаем вас! Ты, владеющий Вороным конем, Стоя рожденным на грани небес, Стремительный Нюргун Боотур, Хоть строптивость твоя И противна нам, Но ты — защитник средней земли — Стойко держись, Не шатайся, не гнись! Пусть подымется удача твоя, Пусть разрастается счастье твое Выше плеч могучих твоих, Пусть вырастет укрепа твоя Выше колен железных твоих! — Тут стремительно обоих бойцов Подняли они в высоту, Бросили, пустили в полет… Головами вперед летели они, Их следы застилала Седая мгла. Так летели они, Что шумело в ушах… За тучами над землей Падучей звездой пролетев, Очутились они За горой Золотой, Откуда солнце встает, Где по утрам играет оно; Очутились они за той Серебряною горой, Где рождается молодая луна, Где нежится она ввечеру. Ударились гулко ногами они О серебряный гребень горы. Распался на них Аркан огневой. Кулаками тяжкими ударять По бокам друг друга они принялись, Начали друг друга они Поперек широкой спины Дюжими руками хватать, Гнуть друг друга, Хребты ломать. Вершину горы Золотой Истоптали ногами богатыри, Будто русло горной реки Вытоптали по склону горы. Серебряную гору они Истоптали, изрыли всю, Обвалы обрушивая с высоты, В камне проваливаясь до колен, Утопая в скале по бедро… Буря страшная поднялась За восточной гранью земли. Девять вихрей Ринулись сверху вниз, Четырехраскатистый гром Тяжко загрохотал, Молнии засверкали, треща… Ветер Саапас загудел, Черные тучи нагнал, Вздыбился ураган над землей, Дождь со снегом Обрушился с высоты. Завопил, завыл Осол Уола, Остервенело крови прося, Закружилась, яро визжа, Неистовая Илбис Кыыса… Тучи пыли Закрыли солнечный свет, Великая наступила беда, Страшное несчастье стряслось… Равные схватились борцы. Не уступал ни тот, ни другой… Бешено в схватке кружась, Тяжкими ногами стуча, Со стоном дыханье переводя, То друг друга вверх подымая, они Наземь ставили тяжело, Так, что горы гремели окрест, Как под молотом наковальня гремит… Грохот от места боя летел, Оглушительный гул и шум. Солнце восходящее Не взошло. Месяц из-за края земли Не выглянул, не блеснул. Гром летел По трем великим мирам. Понемногу у богатырей Стал свирепый задор утихать, Стали силы ослабевать. Утихли порывы буйные их, Пыл неуемный угас… Понемногу придя в себя, Посмотрели друг на друга они — Не пострадал ни один. Кожа толстая их была На телах могучих цела, Кровь из ран нигде не текла… Только черный пот Ручьями бежал По широким бокам бойцов… Не знающему устали богатырю, Сыну бесноватых небес, Необычным почудилось это все, Нежданным, негаданным для него. С удивлением на Нюргуна косясь, Отворачивая лицо, Прикрывая лапою пасть, Оскалился Уот Усуму, Морщась, заговорил.

СТИХ 240

УОТ УСУМУ

Аар-дьаалыбын!!! Ыарт-татайбын!!! А видать, по достоинству ты Прославлен в роде своем! Вот так невидаль, ну и ну! Оказывается — ты один среди них Достоин был схватиться со мной… Нет границ восхищению моему, Нет конца изумлению моему, Нет предела — я говорю — Удивлению моему! На каких лугах, На каких берегах, Выкормленный чьим молоком, Ты — чудовище — вырос и возмужал? Из чьей утробы, таясь до поры, Грозный — ты появился на свет? Я думал сначала, Что ты невзначай — По случайности одолел, А не силою повалил, В огневое море поверг Исполина подземных бездн, Рожденного в древний воинственный век, Кровожадного сына тьмы, Эсэх Харбыыра-богатыря… А когда еще я узнал О другом, неслыханном деле твоем, Что убил великого ты Владыку моря Муус-Кудулу, Огнереющего беспредельного моря Исполина-богатыря, Уот Усутаакы самого, Проторившего свой широкий путь Под западным краем небес, Я решил, что ты одолел его Обманом и колдовством… Пропустил я мимо ушей, Пустяком почел я молву о том, Что в поединке ты победил, Что ты ничком повалил Не имевшего равных себе, Выраставшего в дремучих лесах, Возмужавшего на восьми хребтах Свирепых Северных гор, Легче ветра летавшего по снегам На лыжах своих колдовских, Пробегавшего тундру из края в край На семи оленях своих В облаке белой мглы, Быстрее бурь снеговых, Умевшего всем глаза отвести Силой восьмидесяти восьми Неуловимых чар, Сына Ардьаман-Дьардьамана, Самых страшных обманывавшего колдунов Обаянием ускользающих чар, Знаменитого Бохсоголлой Боотура — Сортола-богатыря… Ратоборца из дальней страны Равного себе — я нашел! Поединщика из чуждой страны Подобного себе повстречал! Незачем драться нам, Неведомо чья возьмет… Пока не поздно, миром с тобой Покончим нашу вражду! Блистающую лучезарным лицом Красавицу Туйаарыму Куо Мы с тобой Разделим между собой, Разрежем ее пополам, И женимся оба на ней! Верхнюю половину ее, Лучшую почетную часть — Ты, Нюргун, забирай себе! А нижнюю половину ее — С ногами и с пахом часть, Так и быть — я себе возьму; Эту часть Никому я не уступлю! В ту пору, когда она Лет шести от р оду была Эту часть я облюбовал, Эту часть назначил себе. Но женщину, разрезанную пополам, Нельзя женою назвать! Половина женщины — не жена, Плохо будет, Печально с ней! Я слыхал — под западным краем небес, В славном племени Верхних абаасы Диво-женщина родилась. Это — дочь ревущих высот — Чудовище Кыймылыын, Страшилище Куо Чамчалыын. Мы похитим ее, а потом Пополам по поясу рассечем, К половинам нашей жены прирастим! Каждому без обиды тогда Будет жена целиком, Баба с ногами и головой! Уорда Могол Тойона-отца, Кус Хангыл Хотун прославленный сын, Хаан Дьаргыстай-исполин, Страшный силою великан, В поединке со мной схватясь, Ничком не смог Меня повалить, Обуздать меня не сумел. А неспроста ведь хвастался он, Не напрасно он говорил, Что если бы три опоры земли, Три упорных твердыни ее Были с крепкими дужками наверху, Он, за дужки рукой ухватись, Повернул бы Средний незыблемый мир, Вверх бы дном поставил его! Если я в ратоборстве с ним уцелел, Если он — могучий — меня На землю не повалил И живот мой не распорол, Ты и сам гордиться будешь потом, Что с таким исполином, как я, В поединке став наравне, Жестокую брань добром завершил, Женщину пополам поделил! — Так вот, величаясь, хвалясь, Уот Усуму говорил. У защитника средней земли, У великого богатыря От обидных вражеских слов Пробудился в сердце неистовый гнев, Ярость клокотала в груди: «А-а, вижу я — Адьарайский сын Выдохся наконец, Изворачиваться пошел! Внуки будут Высмеивать имя мое, Правнуки Проклянут меня, Как начнут рассказывать старики, Что с врагом я делил пополам Светлую дочь айыы! Да лучше бы не родиться мне, Да легче бы умереть, Чем такое глумление терпеть… Неужто я допущу, Неужто я такое снесу, Чтоб издевались потом надо мной, Потешались потом надо мной, Смеясь, как над серым псом, Глумясь, как над пестрым псом!»

СТИХ 241

НЮРГУН БООТУР

Вот каков он, Блудливой тучи обман! Вот оно каково, Коварство твое! Ты посмел предложить Пополам разделить Родную по крови мне, Рожденную от корня айыы Прекрасную дочь саха? За бесчестье, что мне ты нанес Постыдной речью своей, За неискупимый твой грех, За то, что ты подумать посмел Заживо делить пополам Лучезарную Туйаарыму Куо, Брошу ничком я тебя, Брюхо твое распорю, Длинные кости твои раздроблю, Короткие кости В шугу искрошу, Темя твое проломлю, Толстую кожу твою разорву, Тело твое растопчу, Пролью твою черную кровь! Вот и вся дележка тебе! — Так сказав, Он ткнул кулаком Адьарая в сморщенный нос, Так что голову тот Откинул назад… Три дня и три ночи они Кружились в драке, Н асмерть схватясь, Так друг друга гнули они, Что трещали спины у них… Горячей крови прося, Гоготала, визжала Илбис Кыыса; Кровавой добычи прося, Выл, вопил Осол Уола, Клича гибель, Клювом кривым клекоча… Из-под ног бойцов, Из колдобин и ям Мертвая проступила вода; Ядовитые от нее Испаренья поднялись, Заклубились тучей густой. Красный огонь От камня-сата Люто во тьме зардел. Вихрь завыл, Ураган зашумел… Без устали исполин айыы Усиливал натиск свой, Удары ногой Врагу наносил, Кулаком по макушке глушил… С бесноватого неба, С бегущих туч Тревожные крики неслись, Из провалов подземных бездн Проклятья летели ввысь. А уже Нюргун Боотур По буграм, по кручам и по камням Спотыкаться заставил врага, Средь глубоких рытвин и ям На четвереньки его Падать заставил он. Трехслойная кованая броня, Восьмислойная кольчуга абаасы От ударов Нюргуна Боотура давно, Лязгая и гремя, Рассыпалась на куски. Толстая кожа Уот Усуму От затрещин богатыря Треснула, разорвалась. Черная кровь Уот Усуму Забила из рваных ран, Словно конский вздыбленный хвост, Пенясь и клокоча… Тут могучий Нюргун Боотур, Громовый клич испустив, Бросил ничком Уот Усуму — Вниз лицом — на черный валун, На торчащую глыбу скалы… Придавив его ногою к земле, Схватив свой нож боевой, Выкованный из тридцати Черных железных кругов, Заколдованный на крови? Н асмерть Нюргун Боотур Хотел поразить врага… Но вдруг Уот Усуму, Брошенный на камень лицом, Придавленный к земле, С грохотом разлетелся, как дым, И превратился в единый миг В змея огненного Садаг а.. Длинное тело его Шумно взлетело ввысь И пропало в клочьях густых Низко бегущих туч… Покуда Нюргун Боотур Оглядывался вокруг, Под нижним сводом глухим Западных свирепых небес Послышался, как отдаленный гром, Голос Уот Усуму, Отгулом раскатываясь далеко Над Золотою горой, Над Серебряною горой.

СТИХ 242

ГОЛОС УОТ УСУМУ

Буйа-буйа-буйака! Буйа-буйа-дайака! Подумать только — Ничтожный червяк, Позабавиться захотел, По земле рекою пустил Драгоценную кровь мою!.. Хоть без меры ты осмелел, Недоросток презренный Средней земли, Ты теперь меня берегись! Не вздумай перебегать Широких путей моих, Не вздумай бродить, плутать, По длинным следам моим! Обещанную от рожденья мне, Блистающую, как солнце, лицом Красавицу Туйаарыму Куо, За девятисаженные косы ее Крепко рукой ухватив, Длинные косы ее На руку намотав, Я украл ее и унес! Знай: она — добыча моя! И не вздумай гнаться за мной, Выслеживая горячий мой след, Отыскивая остывший мой след! Уж теперь тебе я не уступлю, Уж теперь я тебя повалю, Если встретимся раз еще… Ух, как я поиграю с тобой, Ух, как позабавлюсь я над тобой! Продырявлю я толстое темя твое, Раздеру грудную клетку твою На черной равнине, на берегу Моря Энгсэли-Кулахай, На вспученной, колдовской Долине старухи Хонгкурутты, Чьей речи ты не поймешь, Чьих слов не осмыслишь ты… А ведь я — усердно, На выбор тебе — Половину женщины предлагал, Почет хотел тебе оказать! Почему ж отказался ты? А теперь, собака, не честь, А кровавый кукиш П од нос тебе! А ну, недоносок нойон-богдо! Возьми, поймай! Не догонишь меня!.. — Оглушительно грохоча, Отгулом раскатываясь вдали, Пон осные эти слова Пролетели по трем мирам… Исполин, защитник средней земли, Среднего мира исполин, В изумленьи услышав голос врага, Ни мгновения не сидел, Ни часа больше не ждал. Через голову перевернувшись, Нюргун В огромного превратился орла, Могучего, о трех головах, Солнце заслоняющего крылом, Месяц закрывающего плечом, С когтями, как восемь Кос-горбуш, Торчащими вкривь и вкось, С клювами, словно три пешни, Словно три тяжелых кайла… Превратился Нюргун Боотур в орла В чешуйчатом железном пере, Похожем на черный лес Широких длинных мечей, С крыльями, гудящими на лету, С длинным раздвоенным хвостом, С перьями железными, как лезвия Отточенных на битву мечей. На орлиных крыльях Нюргун Боотур С громким клекотом полетел. Так выс око он поднялся Над широкой средней землей, Что все было видно ему, Что все было слышно ему… От могучего полета его Заклубились тучи, Снег повалил, Град загремел, Буран зашумел, Ветер завыл, закружил… И вот услыхал он издалека, Из-за бурного склона южных небес Чей-то отчаянный крик. Отчетливо Нюргун различил Голос Туйаарымы Куо: Словно песня жаворонка, прозвенел Этот голос в его ушах И умолк, и замер вдали…