Ямайский флибустьер
Шрифт:
Касик Сэм покачал головой.
— Что такое? — нахмурился Рок Бразилец. — Ты не можешь его описать?
— Могу.
— В чем же дело?
— Сначала развяжите мне руки, — потребовал индеец, — и объясните, кто вы такие и зачем явились на Москитовый остров.
Фрэнсис Тью, стоявший рядом с пленником, грубо толкнул его прикладом мушкета в плечо.
— Ты что, краснокожий, вздумал диктовать нам свои условия?
Касик Сэм скосил на Рыжебородого презрительный взгляд, но не произнес ни слова. Он был не из тех, кто по малейшему поводу позволяет страстям вырываться на волю.
— Остынь, Рыжая Борода, — посоветовал компаньону Бразилец. — Я думаю, в высказанной им просьбе нет ничего такого, из-за чего следует принимать боевую стойку.
Вынув нож, Рок перерезал веревки, связывавшие индейцу руки, и подчеркнуто добродушно промолвил:
— Ты верно угадал, что мы не испанцы. Среди нас много рыжих и блондинов, да и общаемся мы, как легко заметить, на смешанном англо-франко-голландском языке. Наша компания покинула Ямайку две недели тому назад, чтобы попытаться ножом и шпагой наскрести себе чего-нибудь на жизнь. Ради этого мы, собственно, и явились сюда.
— Звучит правдоподобно, — кивнул Сэм.
— Ну, а теперь опиши нам Железнобокого, — снова вступил в разговор Жан Леблан.
— Зачем? — удивился индеец. — Вы его сами сейчас увидите.
Выйдя из окружения флибустьеров, Касик Сэм повернулся лицом к лесным зарослям, в которых укрылись буканьеры, сложил ладони рупором и издал пронзительный, леденящий душу крик, напоминающий крик голодного нильского крокодила. Спустя минуту из лесу вышли пятеро охотников, в том числе Джон Боулз, и, грузно ступая, начали спускаться к берегу. Ружья они несли дулами вниз.
— Все в порядке, — сообщил им Касик. — Это люди с Ямайки.
— Эй, Железнобокий! — крикнул Леблан, помахав вожаку буканьеров рукой. — Приветствую тебя! Ты еще не забыл меня, Белую Молнию из Леогана?
— Трудно забыть такого разряженного горлопана, как ты, Жан. — Лицо Боулза сияло добродушием. — Откуда ты взялся, распутник? Я думал, твой искалеченный скелет давным-давно растоптали обманутые тобой женщины и обглодали дикие собаки и вороны.
— Э, так могло статься, старина, если бы я уповал на докторов и их отравы, а не на целительные свойства морских ветров. Однако довольно длинных речей! Дай-ка я облобызаю тебя!
Джон Боулз и Жан Леблан крепко обнялись и по-братски расцеловались к немалому удовольствию тех, кто наблюдал за ними со стороны. После этой мелодраматической сцены последние подозрения и сомнения, таившиеся в душах пиратов и охотников, рассеялись, и пестрая толпа двинулась к хижине, возле которой ее уже поджидали вышедшие из укрытия шестеро буканьеров.
Вскоре был разведен очаг и приготовлен незамысловатый завтрак, состоявший из копченого мяса, маисовых лепешек и красного вина. У всех — и у гостей, и у хозяев — обнаружился завидный аппетит, подкрепленный неистовой тягой к спиртному. Пищу и вино они поглощали, попутно знакомясь и забавляя друг друга смешными историями, которыми каждый был нафарширован так же обильно, как и изощренными ругательствами.
После завтрака Рок Бразилец поведал Железнобокому и его товарищам о злоключениях, выпавших на долю флибустьеров, утаив лишь некоторые моменты, связанные с мошеннической дискредитацией капитана Уилсона — «негодяя, узурпировавшего власть на судне». Боулз, со своей стороны, рассказал гостям о похождениях буканьеров, не забыв подробно описать их стычку с испанцами на Кубе.
— Боюсь, это столкновение всполошило все деревни и асьенды по обоим берегам Рио-Веласкес, — добавил он. — Условия для охоты теперь будут не столь благоприятными, как прежде. Нас могут выследить и… Говоря откровенно, мы решили уйти отсюда в иные места, и, если бы вы прибыли на Москитовый остров днем позже, нас здесь уже не было бы.
Бразилец слушал Железнобокого с подчеркнутым вниманием. И чем больше он узнавал о буканьерах Москитового острова, тем сильнее укреплялся во мнении, что встреча с ними произошла не случайно; в этом событии явственно ощущалась воля провидения, ибо «Господом стопы человека направляются». «Мне нужны были союзники, — размышлял он, — и я их, кажется, нашел. Двенадцать закаленных, отменных во всех отношениях стрелков — чего еще желать?! Конечно, тут есть одна небольшая загвоздка… Эти добрые выпивохи предпочитают охоту на диких быков охоте на испанских собак. Но, если посулить им легкую и верную добычу, они вряд ли откажутся присоединиться к нашей компании…».
Подумав так, главарь флибустьеров не стал откладывать дело в долгий ящик, а сразу же забросил крючок с золотой наживкой в буканьерский омут.
— Послушайте, братья, что я вам скажу. До сих пор наши команды действовали порознь: одна охотилась на суше, другая — на море. Однако судьбе было угодно свести нас на этом острове, и мне подумалось: а не объединить ли нам свои усилия? Удаль и мастерство отдельных небольших групп ничего не значат, когда им противостоят такие кровожадные драконы, как испанцы. Только при согласованных совместных действиях можно рассчитывать на то, что драконы эти будут повержены.
— Ты предлагаешь нам начать преследование испанцев? — удивился Железнобокий.
— Угу, — кивнул Бразилец.
Боулз задумчиво посмотрел на Касика Сэма, потом перевел вопросительный взгляд на Блейка и других буканьеров, сидевших рядком на стволе поваленного бурей дерева. Бэзил Блейк заметил, что испанцы ему не нравятся, но что он не собирается охотиться за ними только ради того, чтобы иметь удовольствие отправить одну-две дюжины их на тот свет.
— Жизнь слишком коротка, — добавил он, — и я не хотел бы тратить время на преследование тех, чьи шкуры не пользуются спросом на европейских рынках.
— Если бы цель пиратского ремесла состояла лишь в отстреле испанских собак, — с сарказмом заметил вожак флибустьеров, — я предпочел бы сидеть на тихом берегу, а не шататься по бурному морю. Однако я выбрал второе. Ибо знаю, что в руках у испанцев находятся несметные сокровища, которые они регулярно извлекают из рудников Перу и Мексики. Они захватили всю торговлю в Индиях; они наживаются на всем, на чем только можно — на продаже рабов, табака, какао, сахара, шкур, кампешевого дерева, индиго, сарсапарильи. И при этом они лезут из кожи вон, чтобы не допустить другие европейские нации к богатствам Нового Света. А почему другим нациям нельзя получить свой кусок американского пирога? Лишь потому, что когда-то римский папа имел наглость «подарить» испанскому королю все здешние земли и воды? Но для меня папа — не авторитет. Мне думается, что раз уж солнце светит для всех, то и кладовые Индий должны быть открыты для всех.