Янтарь чужих воспоминаний

Суржевская Марина

— Патрик, успокойтесь, это я! Вы ведь меня помните?

Он таращил глаза, увеличенные диоптриями, и дрожал.

— Это платье… волосы… лицо… Боги! Кто вы такая?

— Кристина Дирхойт, орита, — как можно спокойнее пояснила она, — мы с вами виделись много раз, Патрик! Вы что, забыли?

— Патрик Пирот ничего не забывает! — с достоинством выпрямился архивариус. — Что вам нужно?

— Помните наш разговор о Марии Фрай? Вы сказали, что ее убил Бог Смерти! Что вы имели в виду?

Круглые глаза

архивариуса прищурились за стеклами очков, а губы некрасиво скривились. Он придирчиво осмотрел девушку и выдохнул:

— Боги, да вы с ней одно лицо! Как я раньше не увидел… Вы ее сестра! Ну конечно!

— Да, — Кристина не видела смысла скрывать. — Так о чем вы говорили?

Она настороженно всматривалась в лицо старика, ожидая, что он снова понесет какую-нибудь чушь.

— Лишь то, что сказал, — отрезал архивариус.

— Вы говорили о Боге!

— О нулевике! — недовольно прошептал мужчина и оглянулся. Облизал губы.

— То есть?

— Ну что непонятного? — бросил он. — Вашу сестру убил кто-то из нулевиков. Там не было анти-янтаря, не было искажения времени, не было следов видимого вмешательства. И воспоминаний тоже не было. Их просто стерли. Красиво и незаметно. На это способен лишь нулевик! — архивариус издал глухой смешок. — Но мне не поверили, конечно. Ни одного из пятерки совета в городе не было, да и не станут они руки марать убийством какой-то девчонки, бред это. Любому нулевику девчонок пачками привезут, лишь бы великие улыбались! Так что… Меня на смех подняли.

Он выдернул свой рукав из пальцев девушки, которая все еще его держала, развернулся и удивительно быстро пошел по коридору.

Она ошарашенно смотрела ему вслед, пытаясь переварить информацию. То, что сказал Патрик сейчас, звучало еще большим бредом, чем прежняя версия. Во всем мире таких эмпатов было лишь несколько, их называли Великая Пятерка, и все входили в Совет. И каждому из них было за шестьдесят.

— Ерунда какая-то, — пробормотала Кристина, идя по коридору. Здесь тоже было душно, и она пошла к двери выхода, толкнула створку. За ней располагался небольшой балкончик с каменной скамейкой, предназначенный для созерцания красот парка. Сейчас здесь никого не было, конечно, потому что выходил он на неосвещенную часть. Да и зима не благоприятствовала такому любованию. Но на морозном воздухе девушке стало чуть легче, и в голове слегка прояснилось. Она по привычке поймала отражение в куске стекла на двери.

— Ведь это ерунда, Мари? — прошептала Кристина. — Этого просто не может быть? Откуда в городе нулевик? О них легенды ходят… но ведь сказки все? — она попыталась вспомнить все, что Лекс ей иногда рассказывал. Ее муж любил поговорить после того, как Кристина его всячески ублажит, правда, это происходило лишь в первый год их жизни. После прелести жены уже не трогали ученого, и он получал удовольствие, лишь испытывая на ней свои препараты, от которых у Кристины случались обмороки, а иногда и галлюцинации. Как-то она начала ловить призрачных бабочек прямо на лекции. Не удивительно, что ее за глаза называли сумасшедшей.

«Забудь….»

— Ты права, сейчас не о том надо думать, — пробормотала Кристина, растерев пылающие виски. — Что он рассказывал? Что нулевик в теории может многое. Создать иллюзию. Стереть воспоминания. Подменить их… Повлиять на человека. Что-то внушить… Но это и обычные эмпаты могут, хоть и кратковременно.

Что еще? — она села на каменную скамью, привалилась к стене. Образы поплыли внутри сомкнутых век, словно проецируемые слайды. Орин, целующий ей руки. Оскалившийся Хантер в распахнутой рубашке. Шелд у загона с лошадьми. Мария, кружащаяся по комнате. Блики света на очках архивариуса...

И Бог Смерти, рассматривающий ее с улыбкой и протягивающий к девушке руки.

— Это будет приятно, — шепчет он, спускаясь со старинной фрески. Красивый, обнаженный, глаза сияют изумрудами. В его объятиях так хорошо и спокойно…

— Не смей! — кричит Мари, останавливая свой танец. — Кристина! Не смей!

Крис вздрогнула и открыла глаза, застонала от резкой боли, пронзившей внутренности. В отражение она уже не смотрела, пытаясь подняться. Боль снова скрутила, и девушка обхватила живот руками. К ночи резко похолодало, порыв ветра швырнул в лицо Кристине ледяные иглы колючего снега. Шатаясь, она приподнялась, сделала шаг к двери. Сворка со стеклом была так близко, совсем рядом, три шага, и вот оно, спасение — тепло, люди, праздник… А она здесь, на каменном балконе, и нет сил даже крикнуть. Кристина упрямо сжала зубы и сделала еще шаг. Внутри прокатилась огненная лава, и она повалилась обратно на скамью.

«Неужели это конец?» — чуть удивленно подумала девушка.

— Кристина! Да чтоб вас… — дверь отлетела, и Крис с облегчением закрыла глаза.

— Помогите…

***

Кай

… платье с множеством маленьких перламутровых пуговичек от горла до самой талии. Высокий воротничок. Синий бархат облегает небольшую грудь, талию, и колоколом сбегает к ногам.

Я улыбался, рассматривая ее. Маленькая девочка решила стать приманкой, не зная, что она давно уже играет свою роль. А это платье лишь добавило ее образу завершенности. Пытался не упустить ориту из вида, хотя в такой толпе это было непросто, а ловить ее по излучению не хотел: стоит убрать свой экран, и в голову хлынут потоки чужих чувств и эмоций. Но уйти все же пришлось, на этом балу были дела поважнее танцев и маленьких орит с их глупыми поисками.

Я даже улыбался, рассматривая советника с глазами навыкате. Он что-то говорил и незаметно просматривал наше сознание. Я, как и все, делал вид, что внимаю напутствиям, и не сопротивлялся, когда меня тронуло чужое излучение. Правда, и не показал ничего. Лишь то, что счел нужным. Без прикосновения даже нулевик не способен вскрыть чужую память, он лишь считает верхний слой. Я прикрыл экраном некоторых дознавателей: не нужно этому советнику лезть в маленькие тайны нашего хранилища. За спиной нулевика как всегда стояли два рослых охранника, посматривая на нас недовольно. В небольшом зале для приемов собралась верхушка, никого постороннего, лишь самые проверенные.

И то, что в этом году нас посетил один из Великой Пятерки — большая удача. Мы этого ждали.

Я слегка улыбнулся, когда наш маленький театр начался, и один из дознавателей, покачнувшись, толкнул охранника и нулевика.

— Ох, простите, — пробормотал бедолага, — перебрал.

Я вовремя оказался рядом, придержал советника за локоть. Конечно, руку он выдернул почти сразу, но несколько песчинок времени прямого контакта у меня все же было.