Янтарь чужих воспоминаний

Суржевская Марина

— Ты ошибаешься, Милинда, — я знал, что этот разговор бессмыслен и просто тянул время. — Ты сама выбрала, как тебе жить. — Повел рукой. — Давай, перережь девчонке горло, как ты уже делала. Только на этот раз я не буду тебя покрывать и заметать следы, поняла? И законники получат накопители с воспоминаниями об этом убийстве.

— Ты блефуешь, Кай. Ты не сдашь меня законникам. Никогда. И снова уберешь за мной, правда? Потому что жить без меня не можешь, как ни стараешься.

— Может,

мне просто стоит попробовать, — задумчиво протянул я. — Жить без тебя.

— Ты пробуешь всю жизнь. И все равно приходишь ко мне снова и снова. Брось, Кай, — Мили очаровательно улыбнулась. — Это не изменить. Зачем ты пытаешься сопротивляться? Нам хорошо вместе, и я хочу тебя.

— Хочешь, — негромко повторил я, делая глоток виски. — Это самая сильная эмоция в твоем арсенале. Ты хочешь новое платье, новое украшение, иногда — меня. Ты играешь, дорогая. И давно заигралась. Мне нужно было остановить тебя еще тогда, двенадцать лет назад.

— Но ты не сделал этого, Кай. Ни тогда, ни потом. Так что все происходящее — лишь твоя вина. — Она тряхнула головой, так что качнулось желтое перо на берете. И усмехнулась, увидев мой взгляд. — Кому ты врешь? Я тебя насквозь вижу. Даже сейчас ты не можешь оторвать от меня взгляд, и думаешь о том, к какой стене меня прижать. Ведь так? — она вытащила маленький узкий клинок. С виду безобидный, но достаточный, чтобы перерезать горло. — Тебе ведь нравится это, Кай. Боль и кровь. Они возбуждают тебя. Меня тоже. Так зачем сопротивляться? Тебе ведь понравился мой последний подарок? Маленькое напоминание о том, кому ты принадлежишь.

Милинда смотрела жестко, хотя ее губы и улыбались. Расчетливая и избалованная дрянь, которая привыкла получать все, что захочет. И она права. Я сам во всем виноват. Виноват в том, что не хватает сил ее остановить. И какая насмешка, что лишь на нее моя эмпатия не действует. Возможно, что-то внутри меня не желает, чтобы Милинда менялась.

Несчастная Рита, которую убили в летнем протекторате, стала лишь рывком поводка для меня. Моя сестра оставила для меня очень горячие воспоминания того, что происходило около убитой девушки. Она очень старалась повторить то, что произошло в прошлом. А потом просто прислала мне весточку с указаниями, где искать оставленный для меня подарок.

— Я мог и не успеть, — негромко обронил, вслушиваясь в чувства Лили. Она все еще не пришла в себя. — Ты рисковала.

— Но ты ведь успел, — Милинда небрежно повела плечиком, сняла зеленый берет и накладную бородку. — Ты бросился стирать улики, как только получил мое послание. Так что не ври, что сможешь без меня. Признай это наконец, Кай. Просто признай это! Скажи, что любишь меня! Скажи!

— Признаю, — медленно сказал я. — Я люблю тебя до безумия, Мили. Ты и есть мое безумие, сестра.

Она откинула голову и расхохоталась. И я вновь залюбовался ею, как всегда. Поставил бокал на низкий столик и пошел к ней. Рывком

прижал к себе, впился в губы, с наслаждением и горечью. Оторвался.

— Ты ведь никогда не успокоишься, правда? Так и будешь всю жизнь щелкать кнутом и заставлять меня плясать. Правда? Правда… Меня трудно обмануть, увы. Только на этот раз кое-что изменилось.

Она дернулась, пытаясь вырваться. Все-таки почувствовала, что я тоже играю. Но я уже крепко держал, не позволяя отстраниться. Милинда никогда не остановится, я знал это совершенно точно. И не успокоится, пока не уничтожит Лили.

— Кое-что изменилось, — повторил я, глядя в ее глаза. Бесконечная холодная синева, в которой я никогда не отражался. — Я никому не позволю причинить синевласке вред. И убью любого, кто попытается. Даже тебя, Мили.

— Почему? — страха в ней не было, лишь легкое удивление.

— Ты не поймешь, дорогая. — Я с нежностью провел рукой по ее волосам и отошел, отвернулся.

— Только не говори, что смог полюбить ее. Это невозможно! — бросила за спиной Мили.

— Нет. Не смог, — я не видел смысла врать. — Но ее жизнь для меня ценнее собственной. Или твоей. По большому счету, наши с тобой жизни не стоят и гроша, Милинда… Две пустые и никому не нужные жизни. — Сделал большой глоток, чувствуя, как виски обжигает горло. — Уходи, Мили. Просто уходи, прошу тебя. И я постараюсь в очередной раз за тобой убрать. Замести следы, стереть воспоминания, обмануть законников. Обеспечу твою комфортную и беспроблемную жизнь. А потом уеду куда-нибудь подальше. Возможно, это шанс для нас обоих прожить жизнь, похожую на нормальную.

— Нормальной ты считаешь жизнь трусливой мыши, сидящей в углу и трясущейся от страха воплотить свои желания? — съязвила Мили. — Уволь. Меня моя жизнь полностью устраивает.

— Жаль, что она не устраивает меня, Милинда.

— Тебе просто надо перестать притворяться! — разозлилась она. — Сколько можно, Кай? Возвращайся в поместье. Ко мне. Почему ты не можешь меня простить? — она прижалась грудью к моей спине, тонкие руки скользнули мне на грудь, поглаживая.

— Я не хочу, Милинда. — Еще один глоток горького пойла.

Она толкнула меня в спину и отошла.

— Ты просто ублюдок и жалкий трус, Кай. Я так жалею, что отец тебя не добил тогда.

— Меня давным-давно не трогают твои оскорбления, дорогая, — усмехнулся я. — Так что ты зря стараешься. Последний раз я злился на тебя, когда узнал, что ты убила моего ребенка.

— Это была лишь трехнедельная кучка слизи, братец, — передернула она плечами. — И ты еще глупее, чем я думала, раз поверил, что я решу от тебя рожать. Ты не находишь, что одного урода в семье достаточно?