Янтарная комната
Шрифт:
— Ты, конечно, не пойдёшь. — Вахтер внимательно на неё посмотрел. — Или?..
— Я спрячусь. — Она взяла со столика большую чашку и глотнула холодного чая. Вдруг лицо у нее перекосилось, а дыхание перехватило. — Там же водка!
— Да. Плеснул чуть-чуть.
— Так мало, что горло горит!
— Доченька…
— Герр Вахтер! — она погрозила пальцем и рассмеялась.
— Госпожа Роговская… Такой чай успокаивает нервы. Мне это сейчас необходимо. — Вахтер положил каталог на диван. — Что вы узнали?
— Завтра утром они нучнут разбирать Янтарную комнату.
— Они так и сказали?
— Я слышала, как один офицер шепнул другому: «Как нам не повредить потолочную роспись?» Это значит, её разберут и увезут.
Вахтер поднялся с дивана и накинул на рубашку легкую куртку.
— Взгляну на неё ещё разок, — хрипло произнес он. — Вдруг нам посчастливится, и две эти банды нацистских грабителей переругаются между собой из-за добычи. А пока они будут договариваться, кто знает, что может произойти. Каждый день что-то меняется.
Он вышел из комнаты и медленно направился по коридору во дворец. Пробегающие мимо немцы, в основном офицеры штаба, не обращали на него никакого внимания. Из двух обустроенных под жилье залов раздавался смех, гул голосов и тянуло запахом сигарет. По дороге ему встретился адъютант генерала фон Кортте, который дружески его поприветствовал. В дверях Вахтер некоторое время стоял молча, наблюдая, как эксперты спецштаба рейхсляйтера Розенберга снимают обшивку со стен и изумленно на них взирают. Впервые они видели Янтарную комнату не на фотографиях.
Мюллер-Гиссен почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину, как будто на затылок направили солнечный луч через лупу. Он повернулся и бросил на Вахтера сердитый взгляд.
— Кто вы такой? — спросил он резко. — Как вы сюда попали?
— Через дверь, герр майор.
— Оставьте ваши дурацкие шуточки! — выкрикнул Мюллер-Гиссен. — Вон отсюда! Стойте! Не двигаться! Почему штатский разгуливает по дворцу?
— Я и дворец — единое целое. Я живу здесь.
— Давно?
— С рождения.
— Ах вот как! — голос зазвучал протяжно и воинственно. — Вы русский?!
— Нет, я немец. — Вахтер обвел широким жестом зал. — Я смотритель Янтарной комнаты.
— С каких пор?
— С 1716 года…
Лицо Мюллер-Гиссена вытянулось, как будто он глотнул уксуса. Он заорал, а это он умел превосходно, как певец используя дыхание диафрагмой.
— Идиот! Что вы себе позволяете?! Кривоногий мужлан! Я вас отучу издеваться над людьми! Кто ваш начальник?
— У меня нет начальника.
— У вас нет… А на что вы живете? У кого состоите на службе?
— В настоящее время я живу на ничейной земле.
— Вы живёте в Германии! — закричал Мюллер-Гиссен, и его лицо побагровело от злости. — Везде, где мы находимся — Германия! Пора это усвоить. — Он глубоко вздохнул. — Вы были смотрителем Янтарной комнаты? Хорошо, я с этим разберусь. В ближайшие дни комнату демонтируют.
— Кто?
— Не ваше собачье дело!
— Я знаю кто, герр майор: спецкоманда АА…
Удар попал в цель. Точно в солнечное сплетение Мюллер-Гиссена. Все остальные повернулись и с интересом следили за спором начальника с плохо одетым штатским.
— Вы уверены? — буркнул Мюллер-Гиссен.
— Так сказал сам ротмистр Волтерс.
— Волтерс. Опять этот Волтерс! — закричал Мюллер-Гиссен. На это имя у него была аллергия. Даже скручивало живот. Уже семь раз доктор Волтерс опережал его и всегда имел при себе распоряжение рейхсляйтера Мартина Бормана. Против Бормана никто выступать не решался, и меньше всего Розенберг. Среди высших партийных руководителей существовала определённая иерархия, которую всегда учтивый Борман неизменно соблюдал: перед Розенбергом стоял Йозеф Геббельс. Но сейчас, в Янтарной комнате, Мюллер-Гиссен хотел стать победителем. Ему нужно было несколько грузовиков, двадцать или двадцать два, но… именно эту проблему он пока не мог решить. Но и у АА тоже наверняка не было грузовиков.
Заполучить двадцать грузовиков было так же трудно, как и демонтировать расписной потолок.
— Что ещё вам рассказал Волтерс? — Мюллер-Гиссен произнёс это имя с таким отвращением, как будто его сейчас стошнит.
— Ничего.
— Сроки?
— Нет. Только: как можно быстрее.
— Это «как можно быстрее» меня несколько успокаивает. Он тоже не волшебник.
— Люди Риббентропа имели при себе предписание из ставки фюрера. Согласно распоряжению Бормана…
— Дерьмо! Дерьмо! — Мюллер-Гиссен сжал кулаки. Остальные потупились. — В восьмой раз состязание двух групп экспертов? Как там говорил Ричард III при битве под Босвортом? «Коня! Коня! Полцарства за коня!» Мне не нужен конь… мне нужно двадцать грузовиков! Господа, нам нужно раздобыть для фюрера двадцать грузовиков!
Как оказалось, Мюллер— Гиссен недооценивал положение дел.
Уже у генерала фон Кортте он потерпел неудачу. Когда Мюллер-Гиссен сказал генералу, что срочно нуждается, именно срочно, подчеркнул он, в двадцати грузовиках, фон Кортте с сочувствием посмотрел на него и постучал себя по лбу.
— Герр майор, вы в своём уме, — сказал он, как отрезал.
— Ведь в вашем корпусе найдётся двадцать машин.
— Для перевозки боеприпасов, продовольствия, пополнения, для быстрой передислокации войск на фронте, для транспортировки раненых… но не для янтаря.
— Речь идет о Янтарной комнате для фюрера!
— Тогда я должен получить приказ лично от фюрера.
— Герр рейхсляйтер Розенберг…
— Мне отдает приказы командующий армией и главнокомандующий вермахта.
— Вас ясно уведомили о нашем спецзадании, герр генерал.
— Я не могу этого решить. Обратитесь к командующему 18-й армией, генерал-полковнику фон Кюхлеру. Если кто и выделит вам грузовики, то только по его распоряжению.
— Это значит, что вы не хотите?
— Я не могу. — В голосе фон Кортта слышались нотки иронии. В душе он был рад тому, что Мюллер-Гиссен уедет, как и надменный доктор Волтерс. — Как ученый, вы должны понимать разницу между «мочь» и «хотеть». Сожалею, герр майор.