Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
В то время участникам этого движения больше импонировал лозунг всеобщего и полного запрещения ядерного оружия. Однако его осуществление в условиях "холодной войны" было невыполнимой, нереальной задачей из-за категорического неприятия этого лозунга правящими кругами США. Намерение китайского руководства воспрепятствовать согласию участников международного антиядерного движения с договоренностью Советского Союза, США и Англии о запрещении ядерных испытаний в трех средах в качестве первого шага к достижению в дальнейшем полного запрещения ядерного оружия объяснялось прежде всего тем, что в то время китайская сторона поспешно готовилась к проведению собственных ядерных взрывов в атмосфере и ей не хотелось, чтобы такие взрывы выглядели как вызов договоренности других стран о запрещении ядерных испытаний. Не допустить одобрения участниками IX международной конференции договоренности между США, СССР и Англией - с такой целью ехали китайские делегаты на эту конференцию, открывавшуюся 3 августа 1963 года в Хиросиме как раз накануне подписания в Москве спорного договора о запрещении ядерных испытаний в трех сферах (5 августа). Естественно, что задача нашей делегации на этой конференции заключалась в обратном: убедить ее участников в целесообразности подписания Московского договора.
Делегация Советского комитета защиты мира формировалась в стенах Международного отдела ЦК КПСС при непосредственном участии ее главы Г. А. Жукова. Помимо меня, в число ехавших вошли Р. А. Ульяновский, незадолго до того перешедший из Института востоковедения АН СССР в ЦК КПСС на должность консультанта Международного отдела (впоследствии он стал заместителем заведующего этого отдела); опытный китаевед, консультант того же отдела ЦК КПСС Л. П. Делюсин; работник Управления внешних сношений Президиума АН СССР И. Н. Киселев и еще несколько представителей периферийных отделений Советского комитета защиты мира. А обязанности переводчика и секретаря делегации выполнял тогда еще молодой японовед-выпускник Института международных отношений Ю. Д. Кузнецов.
В то время любая советская общественная делегация могла покинуть Москву лишь при наличии соответствующего решения секретариата ЦК КПСС, а решения эти как правило задерживались чуть ли не до дня выезда делегаций. Отчасти это было связано с затяжками в подборе членов делегаций и торгами "наверху" - кого послать, а кого не посылать,- а отчасти - с техническими сложностями процедуры оформления тех документов, на основе которых выносились решения секретариата. Документы эти должны были содержать не только списки делегатов с соответствующими анкетными данными и характеристиками каждого, но и бумаги с изложением целей и программы деятельности делегаций в период их пребывания за рубежом и прочими сведениями. Поэтому зачастую оттяжки с вынесением решений секретариата ЦК приводили к поздним выездам делегаций из Москвы и к их запаздыванию в прибытии на международные форумы. С перспективой опоздания столкнулась тогда и наша делегация. Прямых самолетных рейсов из Москвы в Японию тогда еще не было. Поэтому первый этап нашего маршрута включал перелет самолетом "Аэрофлота" через Дели и Рангун в Бангкок. А чтобы из Бангкока попасть в Токио, надо было пересаживаться в самолет какой-то зарубежной компании. Но после ночевки в Бангкоке власти местного аэропорта объявили нам, что из-за отсутствия у членов делегации сертификатов о прививках холеры, обнаруженной в Таиланде, где мы провели ночь, нам придется в течение 6 дней находиться в карантине на территории бангкокского аэропорта. Такое требование практически исключало наше участие в Хиросимской конференции. Положение сложилось критическое. И надо отдать должное главе делегации Г. А. Жукову: он оказался человеком, обладавшим смелостью брать на себя ответственность за формально незаконные, рискованные решения, если интересы дела требовали такого риска. По совету бангкокского корреспондента ТАСС С. Спирина, взявшего на себя роль посредника между делегацией и аэродромными властями, Жуков выделил из бюджета делегации деньги на взятку таиландской санитарной инспекции и... мы в тот же день получили сертификаты о холерных прививках, необходимые для появления в Токио. Так, поправ таиландские законы во имя такого важного дела как предотвращение угрозы ядерной войны, мы добрались до Токио, а затем за несколько часов до начала конференции прибыли в Хиросиму.
А Хиросима пребывала в состоянии политической сумятицы. В канун конференции туда наряду с тысячами японских делегатов - посланцев от различных общественных объединений и префектур страны нагрянули сотни иностранных гостей - представителей зарубежных пацифистских движений, а также множество японских политических деятелей, включая членов и правящей либерально-демократической партии, и оппозиционных партий, и толпы телевизионных и газетных репортеров, призванных показывать и комментировать ход конференции. Это был еще небывалый по масштабам наплыв в Хиросиму политиков и журналистов всех мастей. Главная же причина такого наплыва заключалась во всеобщем ожидании того, что в ходе конференции произойдут сенсационные столкновения между ее участниками. В первую очередь всех интересовало, сумеют ли остаться в рамках единого движения коммунисты и социалисты, занявшие диаметрально противоположные позиции в отношении Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах. Равным образом все ждали дискуссии по тому же вопросу между китайскими и советскими делегатами, поскольку было известно, что их взгляды в этом вопросе были диаметрально противоположны. Неясно для всех было также, какую сторону будет поддерживать Всеяпонский совет борьбы за запрещение атомной и водородной бомбы. В общем, оснований для ожидания каких-то сенсаций было предостаточно.
Еще до начала международной конференции на центральной площади Хиросимы - там, где расположены все памятные сооружения, связанные с атомной бомбардировкой города 6 августа 1945 года,- прошли столкновения колонны противников ядерного оружия с группами ультраправых фашистских боевиков, пытавшихся сорвать антиядерный форум. Вмешательство крупных контингентов полиции привело к вытеснению черносотенцев из этого района.
Но положение осложнялось, прежде всего, разногласиями среди самих японских сторонников мира. О наличии этих разногласий свидетельствовала разноголосица в выступлениях на предварительных совещаниях представителей двух оппозиционных правительству течений: тех, кто был связан с КПЯ, и тех, кто ориентировался на социалистов. В связи с предстоявшим 5 августа подписанием в Москве договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах делегаты от СПЯ и Генерального совета профсоюзов (Сохё) еще до открытия международной конференции стали настаивать на том, чтобы эта конференция приняла резолюцию с одобрением Московского договора и с осуждением любых испытаний ядерного оружия любыми странами. Однако таким предложениям воспротивились японские делегаты, связанные с КПЯ и поддерживавшие курс Пекина на подготовку Китая к своим испытаниям ядерного оружия. Результатом этих разногласий стал отказ японских сторонников Московского договора от участия в конференции, что означало раскол в японском антиядерном движении.
Наша делегация, прибывшая на конференцию по приглашению Всеяпонского совета за запрещение атомной и водородной бомбы (Генсуйкё), была связана полученным приглашением и осталась в зале заседаний конференции. Но в связи с отсутствием на конференции наших единомышленников в лице социалистов ей пришлось вести тяжелые словесные баталии со сторонниками китайской делегации, прибывшей на конференцию с воинственным антисоветским настроем. Выступления китайских делегатов изобиловали заведомо необоснованными клеветническими нападками на внешнюю политику Советского Союза. Подписание Советским Союзом договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах квалифицировалось китайцами как "ревизионистская политика", "капитуляция перед американским империализмом" и "ренегатство", что, естественно, не позволяло нашей делегации отмалчиваться и не давать отпора. И надо воздать должное политическому таланту Жукова, взявшего на себя основную тяжесть словесной дуэли с китайцами: он отвечал на их выпады с блеском и по содержанию и по форме. Поддерживая Жукова, мы, члены делегации, старались воздействовать на японскую аудиторию и на зарубежных участников конференции путем личных бесед и распространения нашей литературы с изложением советской позиции по проблеме запрещения испытаний ядерного оружия в трех сферах.
Но, пожалуй, в самом тяжелом положении оказался на Конференции 1963 года председатель Всеяпонского совета борьбы за запрещение атомной и водородной бомбы (Гэнсуйкё) профессор Ясуи Каору, лауреат Ленинской премии мира и личный друг Н. С. Хрущева, незадолго до того проведший целый день с Хрущевым на его даче в Крыму. Дело в том, что возглавлявшееся им массовое движение японских противников ядерного оружия с самого начала опиралось на две не всегда и не везде сотрудничавшие одна с другой политические силы: компартию Японии с ее разветвленной сетью местных партийных организаций и социалистическую партию, державшую тесную связь с массовыми профсоюзными объединениями и прежде всего с Генеральным советом профсоюзов (Сохё). Профессор Ясуи ясно понимал, что без поддержки этих организаций Гэнсуйкё как влиятельная массовая организация японских сторонников мира не имеет перспектив на длительное существование, не говоря уже о дальнейшем расширении масштабов возглавлявшегося им движения. Раскол между коммунистами и социалистами, происшедший в августе 1963 года в Хиросиме, вынуждал его взять чью-то сторону, чтобы не оказаться между двух стульев. Вынужден был Ясуи определить тогда и свое отношение к спору между Москвой и Пекином. Для него спровоцированные руководством КПК разногласия в японском антиядерном движении оказались настоящей трагедией. Не мог он отказаться от сотрудничества с КПЯ, активно поддерживавшей местные отделения Гэнсуйкё, но в то же время крайне тяжело ему было отказаться и от сотрудничества с КПСС и Советским комитетом защиты мира, державшим в сфере своего влияния большинство тех самых зарубежных организаций - противников ядерного оружия, посланцы которых и составляли основную массу участников международных конференций, проводившихся ежегодно в Японии под эгидой Гэнсуйкё. Вот почему много раз в ходе Хиросимской конференции 1963 года профессор Ясуи и открыто и секретно по ночам встречался с главой советской делегации Г. А. Жуковым (происходило это при моем посредничестве) и всячески добивался понимания советской делегацией деликатности его положения в разгоревшейся советско-китайской дискуссии и в расколе между КПЯ и СПЯ. Суть его просьб к Жукову сводилась к тому, чтобы советская делегация не покидала конференцию до ее окончания и не доводила дело до открытого разрыва ни с Китаем, ни с японскими коммунистами во имя сохранения Гэнсуйкё как влиятельной силы мирового антиядерного движения.
Внешне Г. А. Жуков, казалось бы, занимал жесткую позицию в споре с китайцами и выступавшими фактически в их поддержку руководителями КПЯ. И это очень тревожило профессора Ясуи. Но Ясуи не знал другого - того, что у Жукова не было тогда полномочий идти на открытый разрыв ни с китайскими делегатами, ни с японскими коммунистами. Инструкции, полученные им от Б. Н. Пономарева, возглавлявшего Международный отдел ЦК КПСС, обязывали его воздерживаться от ухода с конференции и не рвать отношений ни с китайской делегацией, ни с японскими коммунистами даже тогда, когда те бросали открытый вызов внешней политике Советского Союза. В данном случае Жукову было предписано вышестоящими партийными инстанциями в лице М. А. Суслова и Б. Н. Пономарева неуклонно проводить беспринципный курс на сохранение "братской дружбы" с японской компартией, хотя в руководстве этой партии искренних друзей Советского Союза становилось все меньше и меньше, а просоветски настроенная группа Сига оттеснялась все более от руководящих постов в центральном аппарате КПЯ.
В период пребывания в Хиросиме делегации Советского комитета защиты мира состоялась встреча Г. А. Жукова и нескольких других его помощников, включая меня, с одним из членов сиговской группы - депутатом парламента от КПЯ Судзуки Итидзо. Тогда наш собеседник ясно обозначил расстановку сил внутри руководства КПЯ, не обещавшую для КПСС ничего хорошего. Но и этот сигнал, как показал дальнейший ход событий, не привел к внесению корректив в бездарную линию руководства КПСС на сохранение "дружбы с КПЯ любой ценой", хотя от этой "дружбы" на деле оставалась тогда лишь пустая словесная обертка.
Международная конференция в Хиросиме стала очевидным свидетельством острого кризиса в рядах японского движения противников ядерного оружия, спровоцированного китайским руководством, не желавшим тогда связывать себе руки никакими запретами на ядерные испытания.
Формально Гэнсуйкё и после конференции продолжал еще оставаться в течение некоторого времени главным центром массового движения японцев за запрещение ядерного оружия. Однако параллельно в 1963-1964 годах в Японии появилось и другое, альтернативное движение противников ядерного оружия, инициаторами создания которого были японские социалисты, отказавшиеся в августе 1963 года от участия в IX Международной конференции. Центром этого движения стал так называемый Объединенный совет трех префектур, Хиросимы, Нагасаки и Сидзуока, население которых пострадало от атомного оружия. Лидером этой организации, именовавшейся по-японски Санкэнрэн, стал профессор Хиросимского университета Моритаки Итиро.