Япония: язык и общество
Шрифт:
Женщины избегают самых невежливых, а мужчины — самых вежливых форм; они либо не существуют в одном из вариантов языка, либо занимают в нем периферийное положение. Женщины практически не пользуются грубыми формами повелительного наклонения [Сибата, 1965, с. 51]. «Сверхвежливые» формы свободно употребляют лишь женщины, из мужчин их применяют лишь работники сферы обслуживания при исполнении обязанностей. Аналогичные тенденции проявляются и в лексике. Так, хара 'живот' считается «мужским» словом, женщины пользуются более вежливым словом, о-нака, возможным и в мужской речи [Идэ и другие, 1984, с. 32–33]. Специфически женскими словами считаются огуси 'волосы', охия 'холодная вода', омия 'подарок' (этимологически содержащие приставку о– ), в современном
Еще одна особенность женской речи: во многих случаях отсутствуют грамматические показатели, особенно падежные и связочные; в мужской речи такие возможности более ограниченны [Hinds, 1982, с. 178].
Все указанные различия касаются в основном разговорного языка. На письме, а также в устно-книжных текстах (теленовости или лекции) пол пишущего или говорящего не проявляется столь четко; впрочем, в личной переписке и даже в публицистике мужчина может назвать себя боку. Более детальные исследования показывают, что отличия существуют и в этой области, однако они проявляются не столько в употреблении разных слов или грамматических форм, сколько в правилах построения текста и носят скорее статистический характер. Лингвист С. Макино, проводивший эксперимент, в ходе которого испытуемым предлагалось написать сочинение на заданную тему, отмечает, что мужчины строят текст по более свободной форме, передавая в первую очередь содержание рассказа; для женщин более характерно использование стереотипных формул, зачинов. То же проявляется и в личной переписке, в эссе и дневниках, где мужчины больше стремятся к информативности, а женщины — к передаче эмоционального состояния [Makino, 1979]. Вывод автора: мужчины в первую очередь заботятся об описании событий, женщины — о выражении эмоций [Makino, 1979, с. 214]. Используя термины Семантики, можно сказать, что в Японии мужская речь более денотативна, женская — более коннотативна.
Об этом пишут многие. По словам Р. Э. Миллера, «женщины в японском обществе традиционно говорят о других вещах, нежели мужчины, или как минимум они говорят разное, даже когда они говорят об одном и том же. Это делает трудными и даже невозможными попытки привести типичные эквиваленты выражений в мужской и женской речи, так как в большинстве ситуаций содержание и предмет разговора будут отличаться не меньше, чем речевые выражения» [Miller, 1967, с. 289]. Писательница Кора Румико пишет, что японские женщины привыкли обращать основное внимание на интонацию высказывания и на модально-экспрессивные частицы, поэтому речь многих женщин бедна лексикой. Она же приводит такой факт: во время войны девочки, эвакуированные из Токио в префектуру Ниигата, где в то время многие общались только на диалекте, могли разговаривать с местными девочками, усвоив лишь диалектную интонацию и частицы [Кора, 1971, с. 74–75].
Таким образом, различия мужской и женской речи в Японии могут сохраняться и там, где нет собственно языковых различий. Сам круг выражаемых языковыми средствами значений у мужчин и женщин зачастую неодинаков.
Статус японских женщин и язык
Указанные выше языковые и речевые различия разнообразны и неоднородны. Безусловно, не все из них могут быть прямо связаны с общественными процессами. Однако уже сам факт значительного расхождения между мужской и женской речью, необычайный для развитого государства, требует объяснения. Из всего многообразия перечисленных явлений привлекают внимание прежде всего два: большая вежливость женской речи и давление на нее эмоционального комплекса, иногда в ущерб информативности.
Несомненно, в языковой ситуации в той или иной, подчас неявной, форме отражаются общественные процессы, связанные с неравноправием женщин в Японии. Показательно, что в раннее средневековье, когда роль женщин в японском обществе была более значительной, отличия женской речи от мужской, судя по литературным памятникам, были не так велики. Они в основном сформировались в позднее средневековье, когда на первый план выдвинулось военное самурайское сословие и положение женщин резко изменилось к худшему [Kindaichi, 1978, с. 75].
Несмотря на формальное равенство женщин с мужчинами по Конституции 1947 г., социальное неравенство продолжает существовать. Как указывает И. А. Латышев, «женщины в Японии остаются повсеместно на низших ступенях общественной иерархии, включая и государственные учреждения, и конторы частных фирм, и производственные предприятия… и сегодня, несмотря на юридическое равенство полов, в стране сохраняется дискриминация женщин и в сфере заработной платы, и в политической и в общественной жизни» [Латышев, 1985, с. 45]. Важно и то, что «в Японии наших дней закрепленные законом юридические нормы плохо увязываются или вообще не согласуются с различными давними национальными обычаями и традициями, утверждающими главенство мужчин. Действуя в совокупности, эти обычаи и традиции оказывают сильное влияние на общественное сознание, психологию и мораль японцев. Как результат в умах японских обывателей и поныне глубоко коренится представление о главенствующем положении мужа в семье» [Латышев, 1985, с. 44–45].
Сказанное подтверждают и опросы общественного мнения в Японии. Так, в 1984 г. 73,9 % опрошенных заявили о том, что в стране нет равенства женщин с мужчинами (телепрограмма NTV от 23 сентября 1984). По данным правительственного исследования, 71,1 % японских женщин поддерживают идею разделения ролей между полами: место мужчины — на работе, место женщины — дома (при подобных опросах эту идею поддержало 35 % американок и 14 % шведок). По тем же данным, 72 % японок считают, что женщина после свадьбы должна подчинить свои интересы интересам мужа и детей (тот же ответ дало 17,6 % американок и 6,1 % шведок); предполагается, что при опросе мужчин процент был бы еще выше (JFN. 1984. Октябрь. С. 7–8). Даже среди молодежи до 30 лет лишь 30 % мужчин и 43 % женщин не согласились с тем, что сфера женщины — дом (ХК. 1984. № 12. С. 17). Только 36 % японцев обоего пола считают, что между мужчинами и женщинами нет различий в способностях, хотя в США и ФРГ процент лиц, имеющих эту точку зрения, вдвое больше (ХБ. 1983. № 1. С. 97).
Неудивительно, что в таких условиях речевые и языковые различия полов Японии очень устойчивы. Сформировавшись еще при феодализме, они не исчезают и поныне и возникают автоматически у каждого японца, независимо от того, воспитан он в традиционном духе или нет. Различия мужской и женской речи чем больше, чем более расходятся социальные роли полов. Они невелики у мальчиков и девочек, особенно до окончания начальной школы, и сводятся почти исключительно к различию в употреблении местоимения 1-го лица и модально-экспрессивных частиц; уже в полной средней школе они заметнее [Кондо, 1984, с. 51–52]. Однако и здесь, и даже в студенческий период расхождения не так велики, поскольку социальные роли юношей и девушек еще мало различаются. Недаром «маскулинизация» женской речи больше всего отмечена у школьниц и студенток.
Но по окончании обучения все становится на свои места: различия мужской и женской речи приходят в соответствие с тем, чего ожидают от мужчин и женщин в японском обществе [Кондо, 1984, с. 53; Mizutani, 1981, с. 167]. С возрастом они делаются более заметными, поскольку мужчины постепенно продвигаются по социальной лестнице, а женщины в основном остаются в тени. «Японская пресса избегает, как правило, называть замужних женщин по фамилии и имени и упоминает о них лишь как о «супругах» тех или иных лиц» [Латышев, 1985, с. 45], тогда как молодые женщины упоминаются под собственными фамилиями и именами. Молодожены обычно посылают новогодние открытки от имени обоих супругов, 70 % семейных пар старше 50 лет — от имени одного мужа. И наоборот, в поздравлениях молодым супругам обычно указывают оба имени, в открытках людям среднего и старшего возраста либо упоминается одно имя главы семьи, либо пишется более крупными буквами [Эндо, 1985].
По данным массовых обследований, максимальные различия между тем, как говорят мужчины и женщины, приходятся на возрастную группу от 50 до 60 лет, т. е. на период, когда мужчины в Японии обычно выше всего поднимаются по социальной лестнице; в то время, когда мужчины перестают работать, речевые различия несколько сглаживаются [Огино, 1983, с. 89].
По мнению многих исследователей, в употреблении форм вежливости также отражается приниженность положения женщины в японском обществе [Дзюгаку, 1966; Ide, 1982, с. 378]. Во многом, хотя и не во всем, сохраняется положение, о котором когда-то писал Н. И. Конрад: «Муж в обращении к жене употребляет те слова, обороты и конструкции речи, которые выражают в общем отношение хозяина к служанке; и наоборот, речь жены при обращении к мужу будет носить отпечаток отношения «низших» к «высшим» [Конрад, 1937, с. 22]. Вот диалог супругов из современного романа: — Ё: тэй-до ри-ни о-каэри-ни нарэмасу? — Каэру (Мацумото Сэйтё:. Кю: кэй-но арано. Токио, 1969, с. 276) 'Приедете, как предполагали? — Приеду'. Муж и жена употребляют один и тот же глагол, но муж использует простую форму, лишенную всякой вежливости, а слова жены передают двойную вежливость по отношению к мужу: как к собеседнику (суффиксом — мас– ) и как к субъекту действия (вспомогательным глаголом нару). Показательны и способы именования друг друга: жена вне семьи говорит о муже обычно сюдзин, что буквально означает 'хозяин', другое именование мужа — отто — иногда записывается иероглифами со значением 'хороший человек', в разговоре со своими родителями или родителями мужа последний именуется по имени с добавлением — сан, в то же время в семье (в глаза и за глаза) муж называет жену по имени без — сан, что допустимо лишь в отношении «низших» [Раздорский, 1981, с. 170–171].