Ярче солнца

Куин Джулия

– Мы в самом деле.., то есть… - Элли окончательно потеряла нить своих мыслей. Она чувствовала, как его язык ласкает внутреннюю часть ее нижней губы.

Чарлз хмыкнул и чуть приподнял голову:

– Вы что-то сказали?

Элли несколько раз молча моргнула.

– В таком случае могу предположить, что вы просили меня продолжить начатое.
– Улыбка Чарлза стала какой-то хищной при этих словах.

– Нет!
– очнулась от оцепенения Элли.
– Вы не правильно меня поняли!

– Разве?
– поддразнил ее Чарлз.

– Я хотела сказать, что

мы находимся среди дороги, где все ездят и…

– И вы опасаетесь за свою репутацию, - закончил фразу Чарлз.

– И за вашу тоже, если вы хотите представить меня такой чопорной.

– Ну что вы, у меня совершенно не было такого намерения.

– В таком случае почему бы нам не отправиться домой?
– как можно более спокойным тоном спросила она.

– Отличная идея, - ответил Чарлз, поднялся и подал ей руку. Она протянула руку в ответ и позволила помочь подняться, даже не подозревая, каких усилий и боли это ему стоило. У мужчины есть, в конце концов, своя гордость. Элли могла лишь подозревать, что у Уикомов ее даже несколько больше, чем у остальных.

Обратная дорога до дома священника заняла минут десять. Элли говорила исключительно на нейтральные темы: о литературе, французской кухне и - каким бы это ни казалось ей банальным - о погоде. Как видно, Чарлза это вполне устраивало - он, похоже, все понимал. Хуже того, судя по его снисходительно-иронической улыбке, он как бы позволял ей болтать о грозах, бурях и тому подобных явлениях природы.

Элли было не слишком по душе несколько насмешливое выражение на его лице, но ей внушало уважение, что, несмотря на ссадины, хромоту и головную боль, Чарлз умудрялся сохранять самодовольную улыбку.

Когда они приблизились к коттеджу, Элли обернулась к Чарлзу и сообщила:

– Мой отец вернулся.

Чарлз вопросительно вскинул брови.

– Откуда вам известно?

– Он зажег свечу в своем кабинете, будет готовить проповедь.

– Уже сейчас? До воскресенья еще далеко. Я помню с детства, что мой священник делал это в пятницу. Он часто приезжал в Уиком, чтобы черпать вдохновение.

– В самом деле? Я и не подозревала, что вы были таким ангельским ребенком.

– Боюсь, как раз наоборот. Он наблюдал за мной для того, чтобы очередную проповедь посвятить одному из моих грехов.

– Ах, вот оно что!
– со смешком проговорила Элли.
– И как вы к нему относились?

– Гораздо хуже, чем вы думаете. Он по совместительству преподавал мне латынь и делал это три раза в неделю. Он заявлял, что я появился на свет для того, чтобы мучить его.

– Священнику не следовало бы говорить подобные вещи.

Чарлз пожал плечами.

– А еще он очень любил выпить.

Элли хотела было открыть дверь, но в этот момент Чарлз задержал ее руку. Она вопросительно подняла на него глаза. Чарлз негромко спросил:

– Можно кое-что обговорить с вами, прежде чем я увижу вашего отца?

– Разумеется, - ответила Элли, отступая от двери.

– Вы все еще согласны послезавтра выйти за меня замуж?
– очень серьезно спросил Чарлз.

Элли вдруг почувствовала, что у нее закружилась голова. Чарлз, который требовал от нее соблюдения слова, кажется, хочет предложить ей отказаться от него. Она может сейчас отказаться от сделки.

– Элинор!
– настойчиво повторил Чарлз. Элли сглотнула, подумав о том, до чего же противной сделалась ее жизнь. Перспектива брака с незнакомым человеком ее пугала, но в не меньшей степени угнетала и перспектива остаться в отцовском доме. Пожалуй, это будет гораздо хуже, поскольку миссис Фоксглав способна сделать ее жизнь невыносимой. Каковы бы ни были недостатки графа - а Элли подозревала, что их у него немало, - в глубине души она чувствовала, что он не был гадким или никчемным человеком. Она вполне может быть с ним счастлива.

Чарлз тронул ее за плечо, и Элли кивнула. Ей показалось, что его до того напряженные плечи слегка расслабились. Однако уже через какое-то мгновение перед ней снова стоял уверенный, неотразимый в своей красоте граф.

– Теперь вы готовы войти?

Он кивнул. Элли открыла дверь и окликнула отца. Никто не отозвался, тогда она сказала:

– Я схожу в кабинет и приглашу его сюда. Через минуту Элли снова появилась в комнате в сопровождении сурового на вид человека с редкими седыми волосами.

– Миссис Фоксглав вынуждена была вернуться домой, - с заговорщицкой улыбкой сказала Элли, обращаясь к Чарлзу.
– Но я могу представить вам отца, его преподобие мистера Линдона. Папа, это Чарлз Уиком, граф Биллингтон.

Мужчины обменялись рукопожатием, молча изучающе глядя друг на друга. Чарлз подумал, что его преподобие, пожалуй, слишком суров и строг, чтобы быть отцом такой бойкой девушки, как Элинор. По взгляду Линдона граф понял, что он, в свою очередь, не отвечает его представлениям об идеальном зяте.

Обменявшись дежурными фразами, они сели па стулья, а Элли ушла на кухню, чтобы приготовить чай. Повернувшись к Чарлзу, мистер Линдон сказал:

– Большинство людей одобрили бы будущего зятя просто за то, что он граф. Я не отношусь к их числу.

– Я не думаю, что это столь важно, мистер Линдон. Очевидно, Элинор была воспитана человеком строгих моральных устоев.

Чарлз хотел своими словами как бы успокоить его преподобие, но неожиданно осознал, что это не просто слова. Элинор Линдон ни разу не проявила признаков того, что она ослеплена его титулом или богатством. Более того, похоже, ее больше интересовали собственные триста фунтов стерлингов, нежели его богатство.

Его преподобие подался вперед и прищурился, словно пытаясь определить, насколько искренни слова графа.

– Я не стану противодействовать браку, - спокойно сказал он.
– Однажды я так поступил, когда замуж собралась моя Старшая дочь, и последствия оказались ужасными. Но скажу вам следующее: если вы станете дурно обращаться с Элинор, я обрушу на вас все мыслимые и немыслимые проклятия.

Уголок рта Чарлза дрогнул в едва заметной и вполне уважительной улыбке. Надо полагать, его преподобие знал немало проклятий.