Яркая Искра забытой любви
Шрифт:
— Очень смешно, — бурчит она, откидывая покрывало и пытаясь встать. На ней мягкие домашние брючки и свободная футболка. Босые ступни касаются пола. — Я есть хочу.
— Я попрошу Инессу принести тебе что-нибудь.
— А можно… — начинает она и осекается под моим испытующим взглядом. — Ты меня подавляешь, — опять тушуется и отводил глаза, — твоя аура кажется не оставляет мне возможности дышать.
— Прости, — смаргиваю наваждение и пытаюсь запихнуть свою Тьму поглубже, что бы перестать смущать свою робкую Искорку. Присаживаюсь рядом с ней на корточки, беру хрупкие ладошки в свои руки, заглядываю в глаза. — Извини, Малыш. Я буду сдержанней. Со временем ты перестанешь вообще воспринимать мою ауру отдельной от своей. Мне просто ужас, как трудно сдерживаться, когда вижу тебя. Вот она ты. Рядом. Покорная и зависимая от меня. Не по своему желанию, нет. По обстоятельствам. Но всё равно, совсем близко. И мне трудно сдерживать порывы моей души. Но я буду очень стараться не давить на тебя. — Я пригладил непослушно торчащие кудряшки на голове своей врединки и постарался улыбнуться, — что ты хотела попросить?
— Да ты всё равно не разрешишь, — сникла Искорка, и демон внутри взвыл, царапнув меня за болезненный нерв. Ему не нравится, что его Светоч периодами чувствует дискомфорт от нашего присутствия, а еще ему не нравится, что его любимый и нежно оберегаемый огонечек, всё никак не разгорится, только тлеет, норовя в любой момент, мигнув напоследок, потухнуть совсем.
— Не спросив, не узнаешь, — ладошки в моей руке дрогнули, просясь на свободу. Пришлось отпустить. Отвожу голодный взгляд от ее губ.
— Да мне надоело торчать тут, — безнадежно шепчет девушка, глядя в пол. — Хоть бы по дому позволяли мне ходить. Я могла бы кушать со всеми, зачем мне приносить еду в кровать? Чувствую себя узницей собственного тела.
Я понимающе киваю. Всё так. Она заложница обстоятельств.
— Жасмина, ты должна понимать, что твоя реабилитация проходит такими темпами не просто так. Это помещение замагичено. Я законсервировал время в этой комнате. Снаружи, с момента трагедии не прошло и трех недель. А здесь время течет иначе…
— Да мне кажется, что я уже вечность тут! — Стонет она мучительно.
— Ну, так уж и вечность, — усмехаюсь. — Каких-то пара-другая месяцев. Зато, ты вернешься в мир полноценной, а там еще даже новый год отпраздновать не успеют.
— Новый год? — переспрашивает она.
— Ты помнишь, что это?
— Общую информацию, — вдыхает она. — Да и отец рассказывал.
— Как вы ладите? Перестала его бояться? — я заглядываю под кровать, выуживая оттуда мягкие домашние мокасины и надевая на тонкие ступни.
— Свыкаюсь. Трудно не заметить, что мужчина за меня переживает всем сердцем. И все эти внутренние ощущения легкого ужаса кажутся необосно-ванными, — запнулась она на длинном слове, покосилась на меня виновата, но я только ободряюще ей улыбнулся, и девушка уже гораздо тише завершает свою мысль, — приступами паники. Отец рассказывает мне о моем прошлом, о детстве. Всякие моменты смешные и грустные. Рассказал, что я спортсменка. Ты представляешь?! Я?! Вот эта вот невнятная кучка костей, оказывается, была чемпионкой по каким-то запрещенным боям. Ты знал?
— Не напоминай, — болезненно морщусь. — Как увидел тебя на ринге, хотел своими руками придушить. Пойдем, — помогаю девушке подняться, придерживая крепко за талию и руку. — Стоишь крепко?
— Стою.
— Ну, тогда пошли потихоньку, — улыбаюсь своим ощущениям, вдыхая аромат волос Жасмины.
— На тренажер? — Уточняет она, делая шаг дрожащими ногами.
— Сегодня я буду твоим тренажером, — щекочу ей затылок своим дыханием. — Пошли в кухню, буду тебя кормить.
— Я уже сама ем, — возражает Искорка, впрочем, послушно делая следующий неуверенный шаг.
— Ешь, конечно. Но готовить же не можешь. Честно говоря, ты и до амнезии ничего серьезней бутербродов не умела готовить. Так, что с меня еда, с тебя улыбка. Договорились?
— Хорошо, — еще один шаг. — Надеюсь, если я упаду, ты не запретишь мне снова выходить из комнаты.
— Рядом со мной, дальше моих рук не упадешь, — не переживай. Но без меня из комнаты не ногой.
Получил утвердительный кивок и довольный ее покорностью, подарил быстрый поцелуй в макушку. Умница моя.
Как оказалось, квартира моих родителей, была достаточно велика. Моя комната была большой, но совершенно неуютной. Больше похожа на кабинет физиотерапии, совмещенный с больничной палатой. Но выйдя из своей консервной банки, я попала в совершенно другой мир. Здесь царили мягкие пудровые оттенки вперемешку с приятной оливкой, был запах уюта и, кажется, солнца. Конечно, солнце не пахнет, я не дура, понимаю. Но вот я вдыхаю аромат жилища и, закрыв глаза, вижу перед собой теплый солнечный день, пронизанный яркими лучами. Поэтому в доме, кажется, что пахнет солнцем.
— Хм, кажется, у твоей матери сегодня прекрасное настроение, — усмехнулся Алекс, помогая мне передвигаться. На самом деле, я уже твердо стояла на ногах. И даже делала сама шаги. Правда недолго. И далеко сама уйти бы не смогла. Но по комнате я передвигалась сама, правда, иногда держась за подручные предметы. Поэтому, зная, о моей непостоянной устойчивости, демон крепко придерживал меня, впрочем, не помогая без надобности. Наоборот, давал шанс мне самой всё сделать, и только чувствуя, что я не справляюсь, начинал помогать.
— Здесь очень приятная атмосфера, — вздыхаю, чувствуя, как в груди пробуждаются теплые лучики надежды, — не такая, как в моей комнате.
— Обещаю, Малыш, как только ты поправишься, и будешь твердо стоять на ногах, у тебя будет совсем другая комната. Да и дом, скорее всего ты сменишь.
— В каком смысле? — сбиваюсь с шага.
— Ну, не будем же мы жить с твоими родителями, — шепчет мне на ухо демон, явно провоцируя меня.
— А что, вопрос уже решен? — В груди смешенные чувства. С одной стороны, мне нравится этот доктор-демон, очень нравится. Но с другой… понимаю, что моей беспомощностью и амнезией тупо пользуются. Может быть, он вообще соврал, и никакая я ему не невеста? Просто мне захотелось поверить в такую сказочную ситуацию. А вдруг, всё не так?