Ярко-серый
Шрифт:
Я перевёл взгляд на свои руки. Раздражения от кислотных ванн, язвы от щелочных. Шрамы. Вот сюда она пыталась привить кусочек оранжевой кожи (боюсь представить, где она его раздобыла), но он не прижился. Думаю, если б ей дали волю, она бы всю шкуру с меня содрала и обклеила новой, спектральной. Хоть самой что ни на есть фиолетовой, но цветной. Я и сам мечтаю иметь другую кожу, но пожалуйста, пусть она будет налеплена поверх моей, а не вместо, только бы не было так больно!
Моё внимание привлекла стая корон – больших чёрных птиц, падальщиков с мощными клювами. Интересно, за что их так назвали? Может быть, за звук, который они издают: "Кор-р-р!
Сначала я не поверил своим глазам: одна из корон была не аспидной, а грязно-белой! Я даже думал, что это другая птица, но она издала характерный крик. Это умное существо прошлось по краю баржи, нашло, где брезент был закреплён неплотно и откинуло большой кусок полотна. Даже с моста я увидел путаницу фиолетовых тел и отвернулся, стараясь подавить рвотный спазм. Моё внимание привлекло обратно и буквально приковало надсадное сердитое корканье: чёрным собратьям не понравилось поведение белой короны, и они набросились на неё, отгоняя от удобного места кормёжки и вообще от баржи. Ей бы улететь по добру по здорову, но белая корона вступила в неравный бой.
Птица дралась с такой безумной злобой, которая, как я думал, присуща только людям. В конце концов аспидные птицы всё же заклевали её, и белый трупик поплыл наравне с санитарной баржей, по-ангельски раскинув крылья, и вскоре затерялся в мешанине льдин.
Тут бы и мне, наконец, нырнуть вслед за ним, но почему-то я убежал, рыдая, с моста и вовсе из фиолетового квартала. В дом, где никогда не чувствовал себя дома, к женщине, которая всё пыталась исправить меня, перекроить на свой лад. Больше я никогда не возвращался на берега Скитса.
Учиться в жёлтом классе (меня определили туда из соображений, что белый максимально похож на жёлтый, к тому же, жёлтой была моя мать) было легко, но я чувствовал, что получаемых знаний недостаточно, чтобы вырваться из этой клоаки. Так что примерно с двенадцати лет я проводил за самообучением ночи напролёт. Для этого приходилось уходить из дома. В тёплое время года я нередко ночевал на улице. Всё лучше, чем находиться под одной крышей с этой сумасшедшей, я имею в виду мою тётку. Она была единственной моей родственницей, оставшейся в живых: мать умерла при родах, а отец покончил с собой, увидев, что она произвела на свет.
Возможно, было бы лучше, если бы меня отдали в детский дом. У тётки были не все дома, и опекунша из неё была никакая: как она только не изголялась, чтобы сделать меня "нормальным". Я уже рассказывал про кислотные, щелочные и соляные ванны? Как несколько месяцев подряд я пил исключительно подкрашенную воду, пока не попал в больницу? Как она где-то вычитала, что для усиления пигментации можно применять электрошок?.. Думаю, от всего этого у меня самого немного съехала крыша, но я всё же осознавал, что будь я детдомовцем, мне бы светил только фиолетовый класс, и тогда бы я точно завяз навсегда. Не то чтобы правительству на пёрпов вообще плевать, но как-то я подсчитал, что финансирование одного фиолетового ребёнка за всё нелёгкое детство равно недельному обеспечению одного красного. Я вообще любил узнавать подробную информацию о разных кастах, хотя и не думал, что она мне когда-нибудь пригодится.
Мне было без малого пятнадцать, когда я в очередной раз проснулся в холодном поту из-за кошмара о белой короне. Этот случай крепко врезался мне в память, что и говорить. Я был уверен, что если бы смышлёная птица была чёрной, её бы превознесли за идею откинуть брезент. Вот если бы она искупалась в битумной луже, и её перья были покрыты тончайшей чёрной плёнкой… Вы будете смеяться, но я думал об этом всю ночь.
С тех пор плёнка на коже стала моей идеей фикс. Я и раньше увлекался анатомией и медициной и всегда преуспевал по биологии больше всех в своём жёлтом классе. Только, разумеется, не афишировал свои успехи из боязни быть заклёванным. Я втёрся в доверие к преподавателям биологии и химии, они оценили моё рвение и позволили пользоваться школьной лабораторией даже в их отсутствие. После того как мой проект выиграл в какой-то местной олимпиаде, мне позволили работать в лаборатории высших каст.
Я называл этот концепт "биомаск". Только потом он получил название "синтетелий", когда я начал стажировку в компании "Фармука". Уже тогда она была крупнейшей фармацевтической корпорацией. Я очень хотел сам податься туда со своим изобретением, но уж очень боялся быть отвергнутым: жёлтых туда брали только на низшие должности, вообще не связанные с наукой. Но, пройдя собеседование с самим лордом Стробериусом, я стал младшим лаборантом. Даже тётка одобрила моё новое начинание: хотя денег мне не платили, я по крайней мере бывал дома ещё реже.
Я занимался своей обычной работой – обрабатывал спиртом и мыл пробирки и другую лабораторную посуду. Все сотрудники из этого корпуса уже разошлись по домам, а мне было некуда спешить. Вдруг в дверь кабинета негромко постучали.
– Да-да… – откликнулся я.
– Альбрутус? Я так и знал, что застану тебя здесь. Похвальное трудолюбие! – в лабораторию вошёл директор Фармуки собственной персоной: невысокий кирпично-красный старичок с птичьей шеей, – я как раз закончил изучать все материалы твоего проекта и весьма заинтересовался. Я и сам несколько лет назад работал в этом направлении, но не смог решить проблему с комплексом гистосовместимости и заморозил проект. У тебя же она решена. Если тебе ничто не мешает, не хотел бы ты стать полноценным сотрудником Фармуки?
– Это моя мечта, милорд! – воскликнул я.
– Ты можешь работать в соавторстве со мной. Только я бы предпочёл взять название "синтетелий", оно лучше отражает суть. А биомаск звучит как изобретение суперзлодея из комиксов, – он улыбнулся, поправляя массивные квадратные очки, – а тебя я буду называть Брутто, если не возражаешь.
– Как вам угодно, лорд Стробериус, – я прищёлкнул каблуками потёртых ботинок. Меня немного трясло от радости, потому что мой организм не знал, как реагировать на эту неведомую эмоцию. Впервые в моей жизни всё складывалось так удачно!
Как я узнал, порывшись в архивах Академии и киберпаутине, люди неспектральных цветов рождались и раньше. Их ещё иногда называют тусклыми. Их существование не афишируется, всё связанное с ними стараются всячески замять, а им самим чаще всего даже не разрешают пройти нормальную стажировку. Обычно для тусклых обучение заканчивается после четырёх лет основной Академии, а если они уж очень рвутся к высшему образованию – неспектральных отправляют в самые непрестижные и труднодоступные места: к полюсам или вовсе на Леталику.