Ярмарка безумия
Шрифт:
Лена и не думала сопротивляться.
– Мать, какая женщина, а?
– принялся за спектакль Андрей.
– Слушай, Ленка, да на тебя жутко смотреть! Опасно! Сразу мысли в голове - нехорошие. Сколько утрат! Мимо сколького прошел я мимо, не понимая, не замечая…
– Отпусти девушку!
– нарочито строго сказала Виктория Алексеевна.
На самом деле она страшно любила сына вот таким, веселым и бесшабашным, потому что в Андрее было несомненное актерское дарование, и даже дурацкие и незамысловатые шуточки в его исполнении выглядели чрезвычайно привлекательно. И сейчас она была готова подыграть ему, понимая, что сын пытается хоть на минуту сбросить напряжение и страхи, владевшие им последнее время.
– У тебя жена и двое детей!
– наставительно напомнила Виктория Алексеевна.
– Ну и что!
– отмахнулся Андрей.
– Ты еще маму вспомни! Эх, Ленка, куда ж я раньше смотрел? Ты бы хоть знак какой подала, намекнула, какой из тебя персик, понимаешь, получится! Надо с горя еще рюмочку махнуть!
Все это время Лена только мило и устало улыбалась. Когда Андрей выпустил ее из своих объятий, она скромно присела к столу.
– Приехала на пару дней, думала, никого в такую погоду тут не будет… Вдруг слышу, у вас шум, голоса! Так обрадовалась - все, как прежде!
– Не все, Леночка. Мы ведь уезжаем…
– Куда?
– А никуда! Просто освобождаем незаконно занимаемую площадь. Ну, а как вы живете?
– Мать, как она может жить?
– встрял Андрей, успевший уже махнуть очередную рюмку.
– Волшебной и рассеянной жизнью богатой дамы, далекой от пошлых мелочей. Только так должна жить такая женщина, или я отрицаю разумное устройство этой жизни!
– Я живу довольно обычно, - пожала плечами Лена.
– Работа, дом…
– Но вы же всегда были такой светской, любили развлечения?
– удивилась Виктория Алексеевна.
– Это было давно.
И тут в дверях возник Артем. Все дружно примолкли. Лена, сидевшая спиной к дверям, обернулась.
– Привет.
Артем какое-то время молча и мрачно разглядывал ее. Потом перевел взгляд на Викторию Алексеевну.
– Мать, какая женщина, а!
– сказал он так, будто никого, кроме них, в комнате не было.
– С ума сойти, какая женщина!
– Господи, вы оба ненормальные! Сначала Андрей - какая женщина! Теперь ты… У нее муж, между прочим!
– Муж, как известно, объелся груш!
– ухмыльнулся Андрей.
– Енот, а он что, действительно любит груши?
– хохотнул Артем.
– Господи, что вы несете!
– вздохнула Виктория Алексеевна.
Лена мило, отстраненно улыбалась, слушая их привычную, такую милую перебранку.
– Леночка, а почему он вас так странно назвал?
– решила сменить тему Виктория Алексеевна.
– Как он сказал?
– Енот. Меня еще в школе так звали. Отец подарил дубленку с воротником из енота, вот и пошло. Но теперь меня уже давно никто так не зовет. Все забылось.
– Слушай, а тебе идет, - тут же встрял Андрей.
– Енот… В этом есть что-то интимное, ласковое, влекущее…
– Ты опять за свое!
– вздохнула Виктория Алексеевна.
– Вы еще побудете тут?
– спросила Лена.
Виктория Алексеевна пригорюнилась.
– Не знаем. Мы теперь ничего не знаем.
– И потому собираемся пить!
– провозгласил Андрей, которому никак не хотелось опять горевать по поводу отъезда.
– Выпивать, как выпивали тут всегда!
– Я с вами. Можно?
– Ура!
– провозгласил Андрей.
– Правда, у нас горючего в обрез…
Лена встала.
– Давайте я принесу, у нас там есть запас. Только я не знаю, что принести…
– Может, проводить?
– вскинулся Андрей.
– Оказать посильную помощь словом и делом? Муж, надеюсь, в командировке? Мать, я пошел!
– Отстань от девушки! Вот прицепился!
– с укоризной сказала Виктория Алексеевна и показала глазами на Артема, все это время тихо сидевшего в углу.
– Впрочем, у меня тут есть дела, - понятливо согласился Андрей.
– А вот мой младший брат, который у нас от всяких забот освобожден, вполне может оказать посильное содействие - как консультант и тягловая сила.
Артем пожал плечами, как бы без всякой охоты соглашаясь.
Уже в дверях они столкнулись с Гланькой.
– Здравствуй, Гланя, - улыбнулась ей Лена.
– Я теперь тебя только по телевизору вижу.
Гланька лишь улыбнулась в ответ, причем не слишком ласково. Когда Артем и Лена ушли, с явной насмешкой сказала:
– В детстве она мне казалась невыразимо красивой. Этакая шикарная и всегда такая модная! Воплощение девчоночьих грез. Ужасно хотелось быть на нее похожей… А потом поняла, что все это - шик-блеск-красота! Тра-та-та, тра-та-та! И все, и ничего больше. Тра-та-та! Прелестная домохозяйка!
– Ты, мать, строга!
– несколько опешил от ее напора Андрей. Он давно уже как-то конфузился в присутствии старшей дочери, никак не мог выбрать верный тон.
– Зато справедлива, - не думала смягчаться Гланька.
– За стол еще не пора? Я бы выпила чего! И даже закусила.
– Сейчас Артем с Леной вернутся, и будем садиться! Они как раз за выпивкой пошли, у нас почти ничего не осталось.
– Ну, тогда нам придется умереть с голоду и от жажды! Дожидайся их! Сейчас предадутся воспоминаниям о том, как они любили друг друга, станут удивляться, зачем расстались, и… А ну как в койку залезут?
– Гланя!
– поморщилась Виктория Алексеевна и отправилась от греха подальше на кухню.
Гланька, не обратив на это никакого внимания, подошла к столу и, по-хозяйски оглядев его, взяла пирожок и принялась жевать.
– Бабулины пирожки! Поэма экстаза! Секрет изготовления никому не известен и хранится в глубочайшей тайне. Любимый вкус моего детства!
А потом резко спросила Андрея:
– Ты помнишь дело Ампилогова?
Андрей непонимающе посмотрел на нее.
– Ну, того самого… Академика и депутата в одном лице, которого якобы жена убила ночью?