Ярмарка безумия

Звягинцев Александр Григорьевич

–  Почему?
– деловито спросила Гланька.

–  Тут, с одной стороны, боязнь промахнуться, потому как оружием они обычно владеют хуже мужчин. А с другой… Женщины много времени проводят перед зеркалом, для них любой недостаток на лице - страдание, у них всегда присутствует инстинктивный, неосознанный страх обезобразить человеческое лицо…

–  Ледников, да ты у нас просто Фрейд!
– захлопала в ладоши Гланька.

–  Ну да… Это азы криминалистики, - поскромничал Ледников.
– Еще, например, известно, что женщина - а тем более находящаяся в состоянии сильного душевного возбуждения!
– если стреляет, то всегда выпускает всю обойму до

последнего патрона. Практически никогда не ограничивается одним выстрелом.

–  А это еще почему?

–  Потому что в порыве ярости и гнева она не способна сразу оценить результаты стрельбы, не понимает, попала она или нет, убила или… Поэтому в экстазе она чаще всего палит и палит, как заведенная, боясь остановиться. Ужасаясь тому, что вот сейчас патроны закончатся, и она увидит, что натворила.

–  Класс!
– неизвестно о чем сказала Гланька.
– И что из всего этого следует?

–  С точки зрения классической криминальной психологии из этого следует, что в Ампилогова стреляла не женщина. Или…

–  Или?

–  Или женщина совершенно необычная, с повадками и навыками профессионального киллера.

–  Киллера!
– фыркнула Гланька.
– Откуда его жена вообще знала, как с этим пистолетом обращаться? Что сначала надо снять его с предохранителя?

–  Ну, это-то как раз для нее была не проблема, - вдруг спокойно сказал доселе не проронивший ни слова Андрей.

–  Да?
– слегка опешила от неожиданности Гланька.
– Откуда ты знаешь?

–  А они с мужем у нас на участке как-то устроили показательную стрельбу.

–  Иди ты!

–  Пришли в гости и притащили именной пистолет Ампилогова. И всем дали пострелять. Даже мне. И я помню, она палила очень ловко. Во всяком случае, куда лучше меня. Оказывается, у них это было обычное дачное развлечение. Кстати, следы от пуль в наших соснах до сих пор видны. Можно посмотреть, если есть желание.

–  Как интересно!
– загорелась Гланька.
– А, Ледников? Как тебе поворот сюжета?

–  Ну, палить для развлечения по воробьям и хладнокровно стрелять в человека - вещи все-таки разные, - пожал плечами Ледников, барабаня пальцами по столу.
– И потом - как стрелять… Тогда выясняли, можно ли было произвести выстрел так, чтобы он не был слышен спящим в доме охранникам? Выяснили - можно. Только в данном случае выстрел должен быть сделан в упор. То есть пистолет надо вплотную приставить к виску, и тогда голова жертвы срабатывает как глушитель. Значит, Ампилогова должна была упереть ствол прямо в голову спящего мужа…

Тут он увидел, с каким ужасом смотрит на него Виктория Алексеевна, и подумал, что сеанс игры в следствие пора сворачивать. Что это он так разговорился? Неужели все из-за того, что ему хочется произвести впечатление на эту молодую нахалку? Ну, ты, Ледников, даешь! Наверное, все из-за того, что пребывание в этом семействе стало его уже порядком утомлять. Тут за каждым словом подводные рифы, неведомые ему тайны, намеки и упреки. Тут все готовы в любой момент сорваться в ссору, истерику, слезы, а потом целоваться в умилении. Взвинченный, непонятно от чего психующий по любому поводу Андрей, несчастная в каждом слове Виктория Алексеевна, будто взбесившаяся, откровенно презирающая самых близких людей Гланька, раздолбай Артем, которому на всех, кроме себя, наплевать… Что, у него своих проблем не хватает? С головой! Но никто из них об этом даже на секунду не задумался, даже не поинтересовался, а как он живет. Эти люди ведут себя так, словно он только и должен, что переживать и решать

их проблемы!

Вдруг он почувствовал, как Гланька нашла под столом его руку и ласково, успокаивающе сжала. И тут в дверях возникли Артем и Лена.

Глава 8

Аффект

[8]

Артем с дикарским воплем продемонстрировал публике бутылки коньяка и шампанского, которые он держал в торжественно вскинутых руках. Гланька оглядела их с ленивой усмешкой и, наклонившись к Ледникову, негромко сказала: «Точно натрахались!»

8

Внезапное бурно протекающее эмоциональное переживание, страсть. Убийство, совершенное в состоянии аффекта, является преступлением, влекущим уголовную ответственность.

Андрей же вдруг вскочил и опять принялся куролесить и выламываться.

–  А вот и герой нашего времени пожаловал!
– провозгласил он, сгибаясь в шутовском поклоне перед Артемом.

Артем, поначалу было насторожившийся, решил, что брата нужно поддержать в его удалом начинании, и принялся ему с охотой и облегчением подыгрывать:

–  Спокойствие, граждане! Ценю ваши чувства, но постарайтесь держать себя в руках. Все остаются на местах. Объятия и поцелуи отменяются. Все садятся. И продолжайте, граждане, продолжайте выпивать и закусывать, пусть вас не смущает наше присутствие… Я и сам могу чашечку…

–  Неужто соизволите?
– заломил в восторге руки Андрей.

–  Отчего же не соизволить? Еще как соизволю. Нам, знаете, ничто не чуждо.

–  Нет, что делается!
– заметался в восторге по комнате Андрей.

Он ловко, с гусарским шиком усадил Лену, а сам снова бросился к Артему.

–  Просто душа замирает от восторга и благоговения! Вы уж на нас не сердитесь, Артем…

–  Николаевич, - благожелательно кивнул Артем.

–  А как же! Обязательно - Николаевич. Непременно! Мы же понимаем. Свое место знаем. Люди с понятием-с! А мы тут, знаете, по-простому так, по-дачному, чайком балуемся. Ну и коньячок тут, как же-с! Вы уж не судите нас строго, высокочтимый Артем Николаевич!

–  Да уж я потерплю, придется. Куда от вас денешься! Чай-то хороший? Не спитой? Не из опилок, случаем?

–  Да как можно?!
– заломил руки от обиды Андрей.
– Драгоценный вы наш! Да разве мы посмели б! Вас самолично - да из опилок!

Ледников покосился на Викторию Алексеевну. Она смотрела на дурачащихся сыновей во все глаза и выглядела совершенно счастливой. «Нет, семья, - подумал Ледников, - все-таки семья, несмотря ни на что! Все-таки самые близкие друг другу люди».

–  У вас всегда было весело, - сказала Лена.
– Причем без всякого повода… Я так всегда вам завидовала!

–  Ну, как же без повода, - вдруг с садистской усмешкой сказала Гланька.
– У нас повод ого какой! Всем поводам повод - хочешь смейся, хочешь гогочи!

–  Что ты имеешь в виду?
– удивленно спросила Виктория Алексеевна, промокая глаза.

–  Ну, как же! Мы ждем прибавления в нашей большой и дружной семье. Ты что, бабуля, забыла?

–  Мы?
– ничего не поняла Виктория Алексеевна.

–  Мы. Семейство Востросаблиных. Твой сын и наш дядя продолжает усердно размножаться!

–  Ты чего несешь? Офонарела, что ли, от своей звездности?
– наконец понял, куда она гнет, Артем.