Ярмарка безумия
Шрифт:
– Да хватит уже! Раскопался, понимаешь, как экскаватор! За тобой не уследишь. Сюда уже живого человека закопать можно.
– Хватит так хватит, - покладисто согласился Ледников.
– Как скажешь, хозяин.
– Пошли лучше выпьем.
– И это можно.
– И давай скорее эту чертову статую закапывать, а то уже стемнеет скоро…
Это была та еще картина. Уже в сгустившихся сумерках, скользя по расползающейся под ногами слякотной земле, от дома с желтеющими окнами в глубь участка, где темные деревья казались непроходимой стеной, продвигалась странная процессия. Впереди шли Андрей
Ледников шел и думал, как глупо и необъяснимо все выглядит со стороны - натуральный сумасшедший дом и его обитатели. Но ведь когда ты сам оказываешься погружен в эту жизнь со всеми ее подноготными тайнами, истериками и видениями, выясняется, что это - единственный нормальный выход и ничего другого сделать нельзя. В возбужденном воображении Виктории Алексеевны все это сумасшествие наверняка выглядело едва ли не как новые похороны мужа, и ей хотелось, чтобы все выглядело пристойно и серьезно. Что ж, немногим достается хоронить мужа дважды…
Андрей и Артем, добравшись до ямы, опустили носилки на землю и остановились, то ли поджидая остальных, то ли не зная, что делать дальше.
«Идиотское ощущение, - подумал Ледников, стоя у края выкопанной им ямы.
– Невольно начинаешь вести себя, как на настоящих похоронах, - придаешь лицу скорбное выражение и делаешь вид, что задумался о чем-то высоком».
Виктория Алексеевна всхлипнула. Гланька повернулась к Ледникову и яростно показала: давай, мол, заканчивай. Ну что ж, на похоронах, как заведено, распоряжаются не близкие покойного, дело которых скорбеть, а люди, специально для того приглашенные.
– Ну, опускаем, что ли?
– негромко спросил он.
– Дурацкое чувство какое-то, - пробормотал Андрей.
– Всякая чушь в башку лезет. Прямо хоть речи произноси…
– Ну и произнеси. Как старший в доме, - криво усмехнулся Артем.
– А мы послушаем, что ты скажешь… Ну, давай, произноси!.. Скажи, как трудно нам сейчас одним, когда все надо брать на себя. Скажи, что нас выгоняют из дома, который он построил, а мы, два бугая, ничего не можем сделать! Скажи, что его жене негде жить, потому что его сыновья не хотят жить с ней… Если тебе так хочется говорить, говори! Только говори правду! Скажи еще, что все, во что он верил, оказалось ложью и бредом! Что мы продали и пустили по ветру все, чему он поклонялся, чему служил. Что нам не во что и не в кого верить. А чтобы верить в себя, мы слишком слабы! Ну, говори же, что ты молчишь? Скажи, наконец, что-нибудь, потому что надоело ждать! Мы все ждем твоего слова который год и никак не можем дождаться!
Андрей, молчавший во время всего этого неожиданного и безобразного ора, который закатил Артем, вдруг потянулся к валявшейся на земле лопате, взял ее в руки и медленно, словно преодолевая себя, замахнулся… Артем, надо отдать ему должное, ничуть не испугался. Он даже не сделал попытки отклониться, просто стоял и презрительно усмехался.
– Андрей! Артем!
– раздался жалкий и бессильный вскрик Виктории Алексеевны.
Ледников шагнул вперед, легко вырвал лопату из рук Андрея, отбросил ее в сторону и встал между братьями.
Гланька с криком «Папа!» тоже бросилась на помощь Ледникову, оставив на мгновение бабушку.
И никто из них не заметил, как Виктория Алексеевна, у которой закружилась голова, вдруг завалилась набок, и тело ее стало сползать в вырытую яму.
Первой заметила это Гланька.
– Бабушке плохо!
– закричала она и метнулась к Виктории Алексеевне, бессильно цеплявшейся за край ямы обеими руками. Гланька схватилась за ее дубленку и изо всех сил стала тянуть ее из ямы.
– Вы что, совсем очумели!
– отчаянно заорала она.
– Идиоты! Вы ее в могилу сведете!
Андрей и Артем, словно очнувшись, бросились к матери. Мешая друг другу, они вытянули ее из ямы и поставили на ноги. К счастью, Виктория Алексеевна уже пришла в себя и жалко улыбалась в руках сыновей. Гланька молча отряхивала ее безнадежно выпачканную и промокшую дубленку.
– Ведите ее домой, - приказала она.
– А то у нас тут настоящие похороны начнутся! Мы с Ледниковым все сами сделаем.
Андрей и Артем послушно повели вдвоем мать к дому, который выглядел со стороны таким теплым и уютным со своими освещенными окнами.
Ледников и Гланька смотрели на них и молчали.
Гланька, разумеется, пришла в себя первой. Она чувствовала себя, как режиссер на съемочной площадке, который руководит всеми событиями и единственный знает, в чем их подлинный смысл.
– Ну, Ледников, заканчивай этот бардак. Больше, как видишь, это сделать некому.
– Слушай, они там в доме друг друга не поубивают?
– озабоченно спросил Ледников.
– Может, тебе лучше пойти за ними присмотреть?
– Обойдутся, - отрезала Гланька.
– Ты за них не беспокойся! Сейчас у них по расписанию начнется выпивон - поорали немножко, пора и расслабиться, чтобы прийти в себя. Вот увидишь, когда мы все сделаем и вернемся в дом, они будут со смехом вспоминать, как чуть не поубивали друг друга. А бабуля будет смотреть на них счастливыми глазами и умиляться… Так что, когда мы туда вернемся, перед нами предстанет святое семейство в лучшем виде. Во всем своем великолепии!
– Интересный вы народ! Ты-то речи произносить не будешь?
– шутливо поинтересовался Ледников.
– А то вы без речей не можете, я смотрю.
– Я-то? Нет, это не мой жанр, я по другому профилю… Дай-ка я тебе лучше помогу.
Гланька подошла к бюсту, стоявшему на краю ямы, поставила на него ногу и несильно толкнула. Бюст легко и беззвучно съехал вниз и плюхнулся в темную холодную жижу.
– Вот и все, - беспечно сказала Гланька. И символически отряхнула ладони.
– Хватит уже, надоело. Нашли себе развлечение!
Ледников вдруг вспомнил, что судью Востросаблина нашли мертвым в такой же яме в нескольких десятках метров отсюда…
А теперь вот так же валяется в снежной жиже его бюст. Какое дикое, нелепое совпадение! Что за кощунственное издевательское представление устроили они тут? И ведь никому из них в голову не пришло, что они как будто злобно пародируют страшную гибель судьи…
Ледников хотел сказать об этой поразившей его мысли Гланьке, но та смотрела на бюст с таким угрюмым сосредоточением, что он решил не напрягать ее. Просто взял лопату и стал быстро закидывать яму землей. Представление действительно пора заканчивать, иначе ему тоже начнет что-то мерещиться.