Ярость дьявола
Шрифт:
– Привет, дружище. Как у нас обстоят дела? – спросила Кейн, когда мальчик подошел к ней. Они оглядели друг друга, убеждаясь, что за время расставания, которое тянулось несколько дольше, чем Кейн рассчитывала, с ними обоими ничего не случилось.
Хэйдену для того, чтобы чувствовать себя лучше после случившегося, было достаточно просто увидеть Кейн. Мать играла в его жизни огромную роль.
– Уже лучше. А ты как себя чувствуешь?
– Я в порядке, Хэйден. Хватит переживать. Со мной все будет хорошо. Мы улетаем, чтобы я могла восстановить здоровье. А потом я вернусь, и примусь за дела, как всегда, –
– Ты думаешь, она больше не бросит нас? – спросил он.
– Я уже давно хотела поговорить с тобой об этом, но не было возможности, – Кейн видела, что в другом конце салона Эмма с трудом удерживала Ханну – та явно, рвалась к ним с Хэйденом. – Что ты думаешь обо всем случившемся? Твоя мать вернулась в мою жизнь, а значит, и в твою.
– Я рад, если ты счастлива. Знаешь, все это время, пока ты лежала в больнице, мы с ней разговаривали каждый вечер. В тот день, когда в тебя стреляли, ты сказала, что Эмма станет для меня тихой гаванью. Ты была права. Я так злился на нее все время, что даже не замечал, как сильно скучаю, – Хэйдену хотелось прикоснуться к матери, но он боялся причинить ей боль, поэтому просто положил руки в ее раскрытые ладони. – Я очень хочу узнать ее получше. Как бы там ни было, Эмма – моя мать, и это хорошо.
– Хэйден, ты самый прекрасный ребенок на свете, – Кейн обняла его.
– Ага, погоди, ты еще плохо знаешь Ханну – она просто ураган, – он поцеловал Кейн в щеку и оглянулся на сестру. – И радуйся, что я не ревнивый, а то все это обернулось бы сущим кошмаром.
– Мамуля, пожалуйста! Я хочу к мамику и Хэйдену, пожалуйста! – малышка глаз с них не сводила.
Хэйден подошел и взял сестренку на руки, Эмма лишь покачала головой. Она уже представляла, как Кэйси избалуют малышку. Прошло совсем немного времени, а Ханна уже просто обожала проводить время с Хэйденом. Он водил ее по особняку и показывал семейные реликвии, рассказывал истории, доставшиеся ему от Кейн. Приключения клана были куда более захватывающими, чем любая книжка, а Хэйдену, похоже, рассказывать о них нравилось не меньше, чем слушать.
– Пойдем, перед взлетом с мамиком поздороваешься? – спросил он Ханну. Она кивнула и прижалась лбом к виску Хэйдена, счастливая от того, что у нее есть брат, который понимает, что ей нужно.
Вскоре заработали двигатели, и Эмма призвала детей к порядку, велела занять места и пристегнуться. Помощник пилота вышел сообщить, что самолет готовился к рулению на взлетную полосу, и в этот самый момент кто-то забарабанил в дверь салона.
– Как всегда с опозданием… Я прошу прощения, – покачала головой Кейн, глядя на шокированного пилота, замершего на пороге кабины. – Не могли бы вы, пожалуйста?..
Команда быстро открыла и снова закрыла дверь, впуская последнего пассажира. Меррик напряглась, увидев, вошедшую на борт женщину. Но не время было требовать от Кейн разъяснений.
Опоздавшая подошла к Кейн и поцеловала в щеку. Ее отлично скроенный пиджак надежно скрывал девятимиллиметровый «Глок», который она всегда носила при себе, но стройные ножки скрыть было куда сложнее. Кейтлин Патрик начала работать на Кейн как только закончила университет, где она изучала менеджмент и в итоге стала профессиональным бизнес-администратором.
Их крайне редко видели где-либо вместе, и Кейн сомневалась, что кто-то кроме Мюриел и Джэрвиса знал, что они родственницы. Конечно, факт их кровной связи тщательно скрывали от полиции, и на то были серьезные основания: Кейн не раз доверяла Кейтлин представлять ее интересы во время переговоров, и никогда не опасалась, что эта женщина могла предать, ведь в ее венах текла кровь Кэйси.
– Прости, Кейн, что я поздно, но на складе были проблемы, и в больнице тоже, пришлось решать вопросы. Ничего?
Кейн кивнула и указала на свободное сиденье.
– Ты еще спрашиваешь. Эмма, помнишь «темную лошадку» нашей семьи? – Кейн указала на Кейтлин.
– Кажется, мы где-то встречались, но… Извините, я не могу вспомнить имя.
– Не переживайте, миссис Кэйси. Дела у Кейн кипят, а меня за ними и не видно. Это помогает оставаться незаметной, когда нужно быть «глазами» бизнеса.
Самолет тронулся, поэтому Кейтлин только помахала всем присутствующим и улыбнулась:
– Я Кейтлин. Мы с Кейн и Мюриел сколько-то-там-родные сестры.
– Позволь представить тебе самого младшего члена нашей семьи, – Кейн взяла Ханну за руку. – Это Ханна Кэйси, наша дочь.
– Очень приятно, Ханна, – с милой улыбкой сказала Кейтлин.
Эмма смотрела на Кейтлин, с трудом скрывая удивление. Может быть, они и не особенно близкие родственницы, но снова кровь Кэйси взяла верх. У этой женщины были «фамильные» рост и цвет волос, но…
Глаза Кейтлин были не ярко-синими, как у Кейн, а зелеными, пусть и немного темнее, чем у Эммы. Когда они с Кейн впервые заговорили о том, чтобы завести детей, Кейн сказала, что хотела ребенка с темными волосами и зелеными глазами. Эмме всегда казалось, что это невозможно. Но сейчас перед ней сидело живое доказательство тому, что ничего невозможного не существует.
Полет околдовал детей, и они задремали. Кейн посмотрела на остальных пассажиров: быть может, они и не спали, но выглядели очень расслаблено. Кейн вдруг с удивлением поняла, что Эмма ничего не сказала с того самого момента, как поприветствовала Кейтлин. Несмотря на долгую разлуку, Кейн все еще с легкостью определяла все настроения Эммы и видела, что сейчас та о чем-то напряженно размышляла.
– Отчего эта хмурая морщинка у тебя на лбу, любовь моя? Что-то не так?
Эмма подтянула под себя ноги, устраиваясь поудобнее, и положила голову на плечо Кейн:
– Ты ни одну мелочь обо мне не забыла.
– Мы всего четыре года не были вместе, но будь этих лет хоть в десять раз больше, я все равно помнила бы каждую черточку на твоем лице. Или, по крайней мере, мне хочется так думать.
Морщинка, о которой Кейн говорила, исчезла, когда Эмма улыбнулась.
– Все в порядке. Просто задумалась, – она поцеловала Кейн, пока та не спросила, о чем же были мысли Эммы. – Давай поговорим об этом позже.
– Я ничем не могу помочь?
– О, да только ты одна и можешь! – усмехнулась Эмма, когда Кейн посмотрела на нее с лукавой улыбкой.