Ярость дьявола
Шрифт:
Эмма повела бедрами, и джинсы упали, собравшись вокруг лодыжек. И вдруг она почувствовала себя абсолютно незащищенной, все несовершенства тела будто оказались на виду не у одной Кейн, а у всего мира. Прошла едва ли не целая минута, Кейн не проронила ни слова. Эмме хотелось закричать. Она молила Бога поскорее опустить за Землю ночь, чтобы спрятаться в ее спасительной темноте.
– Я знаю, после рождения Ханны…
– Я знаю, что после рождения Ханны ты все такая же красивая и сексуальная, как в первый раз, когда я увидела тебя вот так, – Кейн спустила ноги с кровати и села. –
– Никогда не напугаешь. – Эмма, как зачарованная, смотрела, как Кейн расстегивала рубашку. Сотней промилле алкоголя ударила в голову возможность наблюдать обнаженное тело Кейн. Если это сон, Господи, не дай нам проснуться.
На Кейн осталась лишь одна белая повязка, которую врач наложил прошлым утром. Пол под босыми ногами казался враждебно холодным. Кейн сделала пару шагов к Эмме и прижала ее к себе. Впервые за четыре года. В одно мгновение пол превратился в раскаленные угли, которые проникали своим жаром от ступней по всему телу. В голове Кейн пронеслась мысль избить Джованни до полусмерти: если бы не заказанный им выстрел, она могла бы самую желанную женщину отнести в постель на руках. Кейн потянулась, желая обнажить Эмму, но в последнюю секунду остановилась и заглянула в ее глаза, будто спрашивая разрешения.
– Я умру, если ты не прикоснешься ко мне.
Кейн расстегнула изящные лямочки дорого белья и чувственными ладонями провела по ягодицам Эммы, окончательно их обнажая. Непреодолимое желание сжало все внутри. Раздев до конца Эмму, Кейн прижала ее к себе.
– Пожалуйста, милая, я больше не могу ждать, но не хочу, чтобы тебе было больно, – прошептала Эмма.
Кейн целовала ее шею:
– Большую часть работы тебе придется сделать самой…
Эмма смотрела, как Кейн ложится в постель и тонет в подушках. Эмма чувствовала атласную кожу и обвила ногами ее талию. Кейн гладила колени и бедра Эммы, а дальше, чтобы не растянуть швы, провела лишь одной рукой по направлению к торчащим розовым соскам.
– Кейн… – задыхаясь, выдавила Эмма, когда пальцы любимой ласкали и дразнили ее напряженные соски. – Милая, я так хочу… мне просто необходимо, чтобы ты прикоснулась ко мне там, ниже.
– Иди сюда, любимая.
Эмма поднялась на ноги и прошла по кровати к изголовью, которое своей ажурной ковкой доходило почти до самого потолка. За него было удобно держаться. Эмма переступала так, что ее ноги были по обе стороны от Кейн.
– А теперь садись. – у Кейн захватило дыхание. Нежный интимный запах ни с чем невозможно было перепутать, он мог принадлежать только Эмме. Кейн почувствовала сладостную тоску, и это было подобно возвращению в родной дом. Она закрыла глаза и нежно провела расслабленным языком по самой интимной части тела Эммы, от одного конца к другому, постепенно надавливая и углубляясь, ощущая, как стенки сжимаются вокруг ее языка, а потом поцеловала требовательно и сильно.
– Как хорошо, – закидывая голову, простонала Эмма и схватилась за спинку кровати.
Кейн сжала бедра Эммы, заставляя ее двигаться в собственном ритме, и
– Все в порядке, милая, спустись ниже и позволь мне позаботиться о тебе, – услышала Эмма и прильнула к Кейн, оказавшись в более удобной для этого позиции. Слезы полились с новой силой, едва Эмма ощутила, как властные пальцы вошли в нее, и это чувство стремительно вытеснило все другие.
– Любимая, я тоже хочу, показать тебе, как сильно я скучала. – Эмма поняла, что потеряла контроль над своими мыслями, которые сумасшедшим вихрем носились в ее голове, отказываясь приобретать стройность. И она отбросила их все, до одной, понимая, что сейчас любые слова кажутся ненужными и неважными в сравнении с ритмичными движениями тел.
Когда-то давно, они перепробовали, казалось, все мыслимые позиции, и в каждой было по-своему хорошо, но эта была у Эммы любимой, потому что позволяла открыться навстречу Кейн. Потому что Кейн видела, как Эмма наслаждалась ее прикосновениями – в сокращении мышц ее стройных ног, в энергичном движении все выше и выше, чтобы добраться до того высочайшего предела, куда вела ее Кейн. И Эмма не боялась потерять над собой контроль в бешеном ритме страстей, потому что знала: снизу ее всегда подхватят сильные руки Кейн.
Эмма до боли сжала собственные соски, когда по всему телу, словно ударом тока, прошел новый мощный спазм. И Эмму накрыло жаркими волнами оргазма, который она больше не могла, да и не хотела сдерживать. Последний рывок, и она упала в руки Кейн, прижавшись к ее груди. Все еще не придя в сознание, Эмма инстинктивно гладила плоский живот Кейн. А у той в голове оставалась единственная мысль: каким огромным счастьем было знать, что Эмма позволяет ей видеть себя в моменты предельной уязвимости.
– Ты в порядке? – спросила Эмма, едва переведя дыхание.
– Разве это не я должна у тебя спросить? – Кейн водила пальцами по груди Эммы, оставляя влажные следы – свидетельство их страсти, и чувствовала, как все тело ее любимой снова напрягается. – Какая у тебя кожа… Какой у тебя запах… – Кейн спрятала лицо в растрепанные светлые локоны. – Как я люблю твой вкус, – Кейн провела языком по своим пальцам.
– Продолжишь в этом духе, и я вообще не выпущу тебя из этой комнаты. Никогда.
– Это что, угроза?
Эмма села на постели, чтобы видеть лицо Кейн.
– Воспринимай это как хочешь, только дай мне возможность вернуть тебе должное.
– Делай что угодно, любимая.
– Посмотрим, помню ли я еще, как сделать тебе приятно, – Эмма нежно целовала Кейн.
– Если не помнишь, в твоем распоряжении столько времени, сколько понадобится, чтобы заново всему научиться.
– Вот такой я тебя всегда знала, – шепнула Эмма, прокладывая дорожку поцелуев по животу любимой.