Ярость дьявола

Вали Али

– Мне пора, – сказала Эмма.

Кейн взяла ее за запястье.

– Подожди. Ты здесь одна?

– Как и ты, так что не надо нравоучений, ладно?

– Иногда, девочка моя, сколь бы мы с тобой не были похожи, главным является то, что делает нас разными. И я здесь совсем не по той же причине, что и ты.

Эмма вырвала руку, отпрянув всем телом, спиной ударяясь о спинку высокого стула.

– Я думала, мы достигли компромисса!

– В плане того, что за обиды, нанесенные кем-то другим я буду отыгрываться на тебе?

– Нет, что ты

не будешь изолировать меня от происходящего, – Эмма положила руки на стол ладонями вниз. – Что будешь относиться ко мне как к чему-то большему, чем атрибут твоей власти. Тем более в такие ночи, как эта.

Кейн была потрясена.

– Я не могу говорить о вещах, о которых ничего не знаю. Я не могу завести тебя куда-нибудь, откуда сама не найду выхода. Понимаешь?

– Нет!

– Вот, пожалуйста, что называется, приплыли. А если не понимаешь, то как ты можешь довериться мне? Или настолько доверяешь?

– Да, настолько, – ответила Эмма без тени сомнения. – Я не хочу разрушить все то доверие, что мы смогли построить с тех пор, как я вернулась. Но и не хочу оказаться в стороне от этой части твоей жизни, как прежде.

Прежде чем давать какие-либо обещания, Кейн достала мобильный и набрала дяде Джэрвису. Трубку снял Лу.

– Caf'e du Monde, и побыстрее. Похоже, мадам-головная боль ушла без Меррик. А ведь после случая в примерочной, она должна была стать хоть чуточку бдительнее.

– Ты обещала мне, я тебе поверила! – обескуражено проговорила Эмма.

Не желая привлекать излишнего внимания, Кейн подцепила стул Эммы за ближайшую ножку и подтащила к себе.

– Я многое обещала. Но и ты тоже, – в глазах Эммы было достаточно боли, чтобы сердце Кейн сжалось, но она продолжила. – А теперь послушай меня. И поверь, пожалуйста, сейчас не время и не место, чтобы говорить об этом.

– Но, Кейн!

– Эмма, я устала говорить об этом, – сказала она с нажимом. Еще одним быстрым движением Кейн ближе придвинула к себе стул с Эммой. После неприятного скрежещущего звука по цементному полу, микрофон не улавливал ни слова, настолько тихо велся разговор.

Шелби и Клэр наблюдали за тем, как Эмма встала и едва ли не бегом покинула кафе, пресекла улицу, обогнув пару машин, и направилась куда-то в сторону Джексон-Сквер. Она дошла до Собора Св. Луи, когда Кейн схватила ее за руку, привлекла к себе и прошептала что-то еще. Эмма пыталась вырваться, но Кейн не отпускала.

– И помни о том, что наша задача только наблюдать, – предупредила Клэр, когда Шелби взялась за ручку двери.

– Кейн не так проста. А вот Эмма, похоже, больше продолжать этот разговор не собирается.

Послышался отчетливый, громкий, на весь салон звук пощечины.

Кейн стояла, ошеломленная, на мощеной площади с таким видом, точно следующей жертвой должна была стать Эмма. Они больше не обменялись и парой слов. Подъехал черный седан и остановился на перекрестке. Лу вышел из задней двери. Бросив на Кейн гневный взгляд, Эмма зашагала к машине. Она больше не оборачивалась, как и Кейн, направившаяся

в противоположную сторону.

– Джо, ты ее видишь? – спросила Клэр, заводя мотор.

– Цель входит в собор. Никак, решила покаяться и начать новую, нормальную жизнь? – усмехнулся Джо. Они с Лайонелом сидели на скамейке под липой на Джексон-Сквер с уверенностью в том, что за чугунной оградой собора и густыми кустами Кейн их не заметила. – Пока оставайтесь на месте, я сообщу, куда она направится. Мы с Лайонелом идем внутрь.

– Но только помните, что она знает вас в лицо, – вклинился голос Шелби.

– Не волнуйтесь. Мы сегодня в закосе под туристов. Она нас не узнает. – Они пересекли прилегающий к храму зеленый скверик, где всегда было полно художников, уличных музыкантов, танцоров и туристов.

К удивлению агентов, Кейн прошла вглубь собора к одной из исповедален. Они знали, что Кэйси католики, но и предположить не могли, что воцерковленные. У той двери, за которой скрылась Кейн, зажглась лампочка, означавшая, что следующему придется подождать, а Кейн уже стояла на коленях в ожидании пастора.

– Хотел бы ты послушать, о чем они там говорят? – спросил Лайонел.

– В суде ничто из этого силы не имеет, но чисто ради развлечения… Да, конечно. Хотя я и не знаю, что в результате получилось бы, – Джо безнадежно махнул рукой. – Мы так долго за ней гоняемся, что мне начинает казаться, будто я уже знаю о ней все, что можно. Но сегодня что-то явно не так, а вот что именно? Выйти из дома, одной… Редко она это делала, хотя, казалось бы, ничего странного. Ранение, потом вот это, ей теперь только бы пропасть с радаров. – Джо вытянул руку, загибая пальцы.

Монашенка, стоявшая неподалеку от них, приложила палец к губам и сверкнула глазами. Потом улыбнулась, чтобы сгладить немое замечание.

А внутри исповедальни тем временем деревянная шторка уползла в паз в стене. В памяти Кейн ожило множество эпизодов прошлого, едва она увидела лицо мужчины по ту сторону резной решеточки. Падре Эндрю Гудман и отец Кейн учились в одной группе в колледже, и, несмотря на то, что их жизненные пути разошлись кардинальным образом, Эндрю остался надежным другом. Многие годы он подтрунивал над Далтоном, мол, тому нужен был приятель с такими высокими связями, чтобы помочь выбраться из разных проблем. Похоронив Далтона, его жену и двоих детей, Эндрю перестал шутить, теперь он молился за Кейн и ее семью.

– Остались еще благословения для проклятых, падре?

Эндрю улыбнулся и наклонился ближе к решеточке.

– Бог никогда не проклинает, дитя мое. Он любит тебя, невзирая на то, что, как тебе кажется, ты сотворила много зла, – он поднес ладонь к решеточке. – Я рад, что все еще имею на тебя какое-то влияние. И благодарю, что приняла мое приглашение.

– Я подумала, как это было бы здорово, уйти из штормящих вод хоть ненадолго. А ты всегда давал мне приют, как тихая гавань, – Кейн тоже поднесла руку, с наслаждением ощущая тепло ладони святого отца.