Ярость дьявола
Шрифт:
– Это еще что за вопрос? – в глазах Кейн сверкнул огонь, требующий ответа. – Я никогда не сдамся и не брошу свою семью. Это точно. А если ты не знаешь это, то получается, что ты не знал ни моего отца и ни того, чему он меня учил.
– Я знал твоего отца лучше, чем кто либо. Я знал и то, как он воспитывал тебя, чему учил, – Эндрю сжал ее ладонь, потом отпустил и откинулся на спинку кресла. – Почему ты здесь? Помимо того, что я позвал тебя.
– Если честно, я даже не знаю. Отчасти дело в уважении, а отчасти в приглашении. И еще в том, что я пришла искать ответы
– Вот ты сама и назвала причину, по которой так часто заходил твой отец. Церковь – для всех, Дерби, а не только для тех, кто приходит на службу каждое воскресенье. И я могу дать тебе отпущение грехов.
– Даже вопреки тому, что я готова грешить снова и снова?
Эндрю рассмеялся. Он чувствовал себя так, точно вернулся в прошлое и говорил с другом детства.
– Даже вопреки, – в голосе его послышались куда более серьезные нотки, когда он продолжил. – А еще я хочу поделиться с тобой одной мудрой мыслью. Никто не может быть все время сильным, какими бы ни были широкими его плечи. И когда тебе становится невмоготу выносить все тяготы самой, то позволь своей избраннице поддержать тебя.
– А я-то думала, церковь не одобряет того, что я люблю женщину.
Эндрю вздохнул.
– Когда-нибудь все верующие поймут, что любовь во всех ее проявлениях прекрасна. Этот день еще не настал, но кое-кто из нас идет на шаг впереди, опережая время.
– А как же хищники, подобравшиеся к моей двери?
– На этот вопрос нет ответа ни у меня, ни у церкви.
– Если, отец Энди, ты сейчас скажешь, что стоит мне лишь помолиться об этом, как все само разрешится, я тебя побью, честное слово, – в уголках глаз Кейн собрались морщинки – знак того, что улыбка ее была искренней.
– Эх, и накажет тебя Господь, если ты не будешь хорошо себя вести, – парировал Эндрю. – Я хотел сказать, что единственный, кто мог бы дать тебе ответ на этот вопрос, это твой отец. Он был человеком чести, но и врагов у него было хоть отбавляй. И относительно того, как быть с теми, кого вы называете волками, у него была целая философия.
Кейн подалась вперед и положила руки на колени.
– И насколько же легче была бы моя жизнь, если бы он был сейчас с нами? Столько всего он не успел сказать мне.
Эндрю счел, что Кейн адресовала этот вопрос не столько ему, сколько себе самой, и промолчал.
– Зная Далтона, смею тебя заверить, что, если бы у него был выбор, он не ушел бы. Он брал все от каждого дня, отведенного ему Господом, и в плане денег тоже. Так что, если бы он мог, то заключил бы сделку с дьяволом, но остался в нашем мире подольше, чтобы успеть полюбоваться тем, как ты сияешь.
Они помолчали. Но тишина была не напряженной, а располагающей к размышлению. Эндрю заговорил первым:
– Я очень сильно по нему скучаю, что сам заключил бы эту проклятую сделку.
– Прости, падре. Я ведь пришла сюда не для того, чтобы расстраивать тебя, бередя старые воспоминания.
– О,
– Так, это шарада?
Эндрю покачал головой.
– Исходя из этого, ты можешь или приручить волков, и это принесет тебе одни лишь неприятности, или пустить их по новому следу. Но самое главное, ни в коем случае не показывать страх. Прими вещи, которые тебе неподвластны, Дерби, и, когда будешь что-то планировать, опирайся на них. Но ведь некоторые вещи ты можешь контролировать, так что думай, как обезопасить себя и своих близких. Причем держать их взаперти далеко не самое мудрое решение.
Кейн улыбнулась. Она слушала, не произнося ни единого слова, только убрала с лица пару непослушных прядок жестом, в котором Эндрю видел невозможное сходство с Далтоном.
– Почему отец любил тебя, я понимаю. А мама?
– Дитя мое, не всякому можно показать дорогу, заставив следовать за собой. Я слушал твоего отца и никогда не осуждал. А для Терезы я был, в первую очередь, епископ Гудман, человек церкви, который помогал ей найти утешение в молитвах за свою семью. Потребовались годы, но, в конце концов, она тоже приняла меня как Энди, человека, который с ее мужем пьет виски вечером в субботу. В конце жизни твой отец приходил сюда уже по другой причине.
– Еще одна загадка?
– Просто наблюдение. Кстати, может быть, полезное. И это причина, по которой я позвал тебя сюда сегодня, – Эндрю замолчал, сложив руки на груди. – Я нечасто звоню своим прихожанам поздно вечером, отрывая их от своих семьей.
– Ну и?
– Уж в чем-в чем, а в том, что тебе немного не достает терпения, Далтон был прав, – это замечание прозвучало достаточно резко, Кейн сразу замолчала. – Скажи, ты когда-нибудь слышала фразу: «блаженны кроткие, ибо унаследуют землю»?
– Это из Писания, помню уроки по религиоведению в колледже.
– Как ты думаешь, даст ли Бог спасение тем, кто помогал несчастным детям?
Кейн давно заметила, что Энди к обсуждению любой проблемы подходил издалека. Она поставила опустевшую кружку на стол и откинулась на спинку удобного кресла. Как бы там ни было, придя к пастору, Кейн смогла ненадолго позабыть о жутких последствиях вторжения Энтони, о его угрозах.
– Если бы в жизни была справедливость, я бы ответила «да». Но вынуждена сказать «может быть».
– Отлично. Я вижу, мозги у тебя работают на полную мощность. В таком случае, ответ на твой вопрос у тебя в кармане, – он поднял палец в назидательном жесте, но Кейн молчала. – Твой отец был заинтересован нашей программой развития молодежи и спонсировал ее, поэтому церкви удалось достичь значительных результатов и улучшить условия жизни многих людей. Далтон, бывало, сидел здесь с Аней, и они говорили часами.
Кейн рассмеялась, но продолжила свою линию:
– А Аня – это…
– Руководительница юношеских спортивных программ. Ты хотела бы с ней встретиться?